Кошачья любовь

- Оядзи! - крикнул Кадзуки из опущенного окна. К счастью, ему не требовалось быть сейчас превосходным актером, он им отродясь не был. Чего ему было не занимать, так это бараньего упрямства, но сейчас оно ему было ни к чему. Кадзуки не знал, что в том же упрямстве, он например легко проигрывает Сене и на его фоне очень даже сговорчивый тип, так что продолжал считать себя именно таким. Его отец был в панике. Как-никак ему было очень сложно сбежать из собственного особняка, но на самом деле это было иллюзией. Хирума позволил ему сбежать. И каждый шаг, каждое последующее действо было предугадано с той точностью, которой никогда не будет у гадалок в десятом поколении. Хотя бы потому, что Хирума никогда не гадал. Он все рассчитывал с мистической точностью. У Кадзуки было довольно тяжело на душе. Даже несмотря на то, что он выбрал… Сейчас он собственноручно подводит собственного отца к плахе. Каким бы тот ни был, Ибара оставался его отцом. Но, стоило Акабе спросить, а что тот сделал, как отец, так Кадзуки сразу терялся. Разве что кормил и одевал… Именно как отца Кадзуки его даже не видел. Вместо него можно было легко представить деньги. Или банкомат по их выдаче. Отнюдь так было не по воле самого парня. Просто Ибара считал, что этого более чем достаточно. И на все попытки что-то поменять, на все предложения сына провести время где-либо вместе отмахивался, как от бессмысленной ерунды. Было ли это оправданием? Кадзуки считал, что нет. Такие родители не редкость, бывает, совершенно не удивительно. Не стал бы он так подставлять его из-за этого. Основным было другое. Кадзуки, сам того не зная, был предельно честен и справедлив, настолько, что можно было бы подумать, что он вовсе не сын Ибары. Тем не менее, это было так. И стоило Кадзуки подумать, сколько людей еще пострадает от действий его отца, так сомнения сменялись пламенной решимостью. Вот отец плюхнулся на заднее сидение, крикнув в отчаянии: - Гони! - тот реально был в панике, и Кадзуки резво стартанул. Уже когда они были на автомагистрали, и Дзюмондзи понял, что отец немного выдохнул, Кадзуки сказал. - У меня есть прекрасная идея. Собственно, она была изначально твоей, но мне в итоге получилось ее реализовать. И теперь, она вдруг стала моей и прекрасной. - О чем ты? - Как восстановить твой бизнес ловко и почти мгновенно. - Как? - заинтересованно сказал Ибара. Кажется, он действительно уже готов был слушать. - Акаба Хаято готов с тобой пообщаться. - Правда? - заглотил наживку Ибара. - Кажется, я тебя недооценил, сынок! Так вот, что надо было сделать, чтобы стать сыном. - Когда ты научился водить машину? - вдруг спросил Ибара. Конечно, ведь не он же записывал его на курсы и учил ночами, а отец Кодзи. Не он доводил до ума первую машину, а отец Тогано. - В четырнадцать. В шестнадцать получил права. - То есть… недавно? Кадзуки согласно кивнул, мысленно усмехнувшись. Этому “недавно” уже скоро год. Разговор с Акабой для отца будет тяжел, Ибара еще не представляет насколько. Хаято и сам по себе умеет ловко читать в душах и устраивать там полную анархию, а тут он еще снабжен инструкциями от Хирумы. Так что Кадзуки своего отцу совсем не завидовал. Даже больше, ему было его жаль. Но не настолько, чтобы свернуть с пути. ** Акаба Хаято никогда не думал, что с человеком может быть столько проблем. Обычно все люди довольно простые по своей сути, их желания, мысли, идеи можно было считать как с книги в одном разговоре. Однако, Дзюмондзи Кадзуки был другим. Отнюдь не на вид. На вид и даже в словах, он был прям и прост. Если бы они жили в средние века, он бы сравнил этого парня с мечом, если бы жили в фантастическом будущем, то даже с лазерным. А приходилось сравнивать с обычным автоматом. Тем не менее, сравнение было не таким уж и плохим. Простой в сборке, надежный в эксплуатации, казалось бы, чего желать? Разве не все понятно? Но Акаба, чем больше пытался Кадзуки понять, тем больше понимал, что ни дня, ни недели, не хватит. Их прежние встречи можно было зачеркнуть, сейчас перед ним был, как будто совсем другой человек. Акаба понимал, что это не так, но тем не менее это его заводило. Так он ошибся? Так он его не знал? И надо сказать, Акабе нравились его ошибки, потому что нравился настоящий Кадзуки. Проблема была в том, что Кадзуки не был хвостатым. И Хаято даже не думал, что это может стать камнем преткновения. Если у тебя есть хвост и ты кошка, то вероятнее всего, желание в тебе разжигается за секунды, даже если ты против всем естеством, при должном умении можно добиться ответного желания и яркой реакции возбуждения. С людьми все было не так. Скорее всего, долгая разлука могла играть роль отличного катализатора, но если ее не было, то такую же яркую вспышку мог бы дать алкоголь, но ни он, ни Кадзуки его не любили. Как выяснилось. Пили, но не любили. И еще, оказывается, Кадзуки слишком много думает. Так много, что пойти по обычному пути и медленно, но верно, разогреть обоих, кажется, что нереально. Акаба отстранился. - Давай потом, - предложил он. Надо бы предложить себя, но Хаято был к этому морально не готов. И в этот момент его осенило. Кадзуки ни чем в этом от него не отличается! Только упрямо настаивает на продолжении. Будто галочку хочет поставить. Акаба попросил подождать в таком случае и пошел на кухню залипнуть в телефон. Когда нашел нужный сайт, то пришел к выводу, что был наивен. Люди-то, оказывается, довольно иначе устроены! Не принципиально иначе конечно. Но у парней нужные рецепторы просто отсутствуют и пока он не доберется до простаты… все будет бесполезно. Вернее не все, конечно, но... Акаба даже невольно испустил долгий и протяжный звук, так что Кадзуки не замедлил появиться на кухне, наблюдая за ним. Особенно Акабе не понравилась запись, что несмотря на все старания, вряд ли понравится первый раз, да и потом, даже когда привыкнет, не каждому нравятся сами проникновения сзади, это некий компромисс, поэтому основным все равно является работать руками или ртом спереди. Акаба высказал вслух идею о том, что люди сложные. Кадзуки это немного покоробило, он нахмурился, собираясь сказать довольно гадкие слова. К счастью, прокрутив их в голове, он понял, что это очень обидно звучит и предпочел промолчать. Парень вышел в гостиную, уселся на пол, надевая ботинки. Не получилось, бывает. Надо погулять по территории, освежить голову, потом уже все остальное. А то действительно наговорит с три короба. - Куда ты собрался? - поинтересовался Акаба. - Но ты же… - Ну, я оказался немного наивен. Но это не значит, что я сдался. Пойдем, попробуем еще. Почитав, Акаба пришел к выводу, что он слишком спешил и толком даже не постарался. Естественно будет только больно и никакого возбуждения, а желание продолжать только теоретическим. Так что сейчас для него был некий матч-реванш. Акаба никогда не чувствовал себя так неловко, как сейчас, снова усевшись друг напротив друга. Кадзуки был полон решимости пойти до конца и вытерпеть, что угодно. Весь его вид это выражал, но самой собой расслабиться это ему совсем не могло помочь, скорее наоборот. - Выдохни, - предложил Акаба. - В этот раз все будет как надо, обещаю. Спешить нам некуда. Ты в курсе? Кадзуки кивнул, а потом прищурился. - Ты чего там начитался на кухне? - Исключительно увлекательное чтиво, я тебе обещаю, - фыркнул Акаба, заключая Кадзуки в объятья и падая вместе с ним на кровать. - Может, мне тоже почитать? - немного подозрительно осведомился Дзюмондзи. - Нет, тебе не стоит, - на полном серьезе ответил Акаба. Он не хотел, чтобы Кадзуки уверился в том, что может быть только больно, а понравится совсем не скоро… Акаба собирался доказать, что и с первого раза может быть очень даже хорошо! Недаром же у него такие ловкие руки. Акаба молча поклялся уже одними ими довести Кадзуки до оргазма. А дальше можно уже будет подумать, как именно продолжать. ** Кадзуки отстраненно слушает разговор Акабы с отцом. Условия сделки не такие, как хотелось бы Ибаре, но все равно, очень сочные. Хаято мастерски подводит его к нужным мыслям. Дзюмондзи же хочется только одно. Побыстрее вернуться в квартиру, которую он считает своим домом. Побыстрее остаться только вдвоем. Кадзуки с некоторым удивлением подумал, что он гнался-гнался за счастьем и неожиданно оно оказалось рядом. Обнимало его, целовало и даже приготовило завтрак! Дзюмондзи собирался теперь, правда, завтраки готовить сам, но счастья это никак не омрачило. И уж тем более, он не позволит, чтобы с Акабой что-то случилось. Все, что приказал ему Хирума-старший, он выполнит идеально, чтобы не было ни единого шанса доставить Хаято проблемы и неприятности. Кадзуки тихо вздыхает, но невольно улыбается, когда Акаба глядит на него. В этой улыбке всегда есть ответы на его вопросы. Сейчас же Хаято уверен, что все будет хорошо. Что у них уже все хорошо. Кадзуки фыркнул, но кивнул. Кажется, совсем скоро, вместо всех этих игрищ, ему придется организовывать концерт для выступлений Акабы. Дзюмондзи суматоха с концертами виделась куда интересней всего того, что они делали сейчас. Но не могли не сделать, ведь так или иначе, от их действий зависело будущее всего хвостатого сообщества. И пусть они всего лишь важные винтики в сложном плане клана Хирума, осознавать собственную значимость, озвученную Йоичи вслух, было приятно. - Я готов, - сказал Ибара. - Я познакомлю тебя с ними. Акаба улыбнулся, чуть обнажая клыки. Он добился своего. Кадзуки мысленно пробежался по списку имен, который подготовил для них Хирума. Все они в итоге оказались знакомыми Ибары, но занимали при этом сумасшедшие политические посты. Если они потопят их, то, кажется, само общество должно рухнуть. Кадзуки мысленно фыркнул. Неужели Хирума Йоичи настолько бесстрашен? Мысли Кадзуки вернулись к Акабе. В этом новом месте, которое выделил для них Хирума, было место намного больше, но абсолютно каждый угол просматривался и прослушивался. Мало того, жучок был уже и на самом Ибаре. Поэтому квартира выглядела для Дзюмондзи глянцевой тюрьмой. - Мне здесь нравится. Сын, я немного поживу у тебя. Кажется, более логичная мысль, что квартира принадлежит хвостатому, Ибару даже не посетила. Несомненно, он знал, что у Кадзуки не может быть такой дорогой, да и вообще любой собственной квартиры, но сказал он именно так, как всегда, любой репликой выражая свое мнение о хвостатых, даже если это было делать совсем ни к чему. Акаба только усмехнулся.