Лучи солнца проникали сквозь стекло школьных окон, падая на подоконник и рассеиваясь тёплым светом по школьному коридору. Сегодня необычайно солнечный день, на небе не единого облачка и совершенно ни что не предвещает беды или чего-то плохого. У меня же сегодня такое же прекрасное настроение, как и погода за окном. Вдохновение так и струится из меня радужными потоками, заставляя меня всё быстрее и быстрее шагать к месту, что я давно уже приметил для творчества.
Идя по коридору, я стараюсь не выказывать даже намёков на какие-либо эмоции. Не хочу привлекать внимание одноклассников, да и людей в общем. Мне не очень нравится эта школа, да и любая другая, думаю, мне бы не понравилась. Слишком шумно и много народу, все шепчутся друг у друга за спинами, ставят какие-то идиотские статусы, вроде зубрилы или красавцы. Меня это выводит из себя в какой-то мере. Но сейчас не об этом, сейчас меня волнует лишь то, что у меня в голове. Мой маленький мирок, в котором я живу, который я изображаю на бумаге, который мне намного ближе реального мира.
Наконец я дошёл до пункта назначения.
— Задний двор школы прекрасен, — прошептал я себе под нос, созерцая на зелёную траву, что переливалась и сверкала на солнце, вдыхая аромат весны, что принёс с собой тёплый ветерок.
Я уселся под огромное дерево, напротив которого возвышалось второе, более хрупкое и живописное, с более яркими листьями и тонкими ветвями.
— Тут-то мне никто не помешает, — вновь прошептал я себе под нос. Я достал из сумки альбом, карандаш, ластик и наушники. Музыка помогает мне расслабиться, поэтому я воткнул в уши свои sumsung`и, включил свою любимую композицию, карандаш уже в руках и вперёд творить.
Не знаю сколько прошло времени, но глаза уже слегка устали от отражающегося от белой бумаги света солнца. Чёлка лезла в глаза, а потому пришлось сделать взмах, что бы та вернулась на своё законное место, не закрывая обзора. От такого резкого взмаха, наушники выпали, вернув меня в реальность. До моих ушей стали доноситься разнообразные звуки, в том числе и чей-то разговор за деревом.
— Ох, ну не злись ты так, — гласил женский голос, — подумаешь, переспала я с ним, что в этом такого?
«
Что в этом такого, действительно? Она совсем конченая?» — пронеслось в голове.
Как бы мне того не хотелось, но любопытство взяло надо мной верх и я поддался искушению подслушать, как будет дальше развиваться диалог.
— Ты издеваешься? Думаешь, мне совершенно плевать на это? Я же…
Не дослушав парня, девушка засмеялась и вдруг закричала:
— Да ты даже выебать меня не можешь! Какая тут любовь? Кому нужен такой как ты? Ты жалок. И если бы не деньги, которые ты с такой лёгкостью даришь мне, лишь бы я молчала о твоей проблеме, я бы уже послала тебя. Хотя знаешь, именно так я и сделаю сейчас. Не нужен мне такой, как ты.
Девушка говорила всё это с презрением в голосе, усмехаясь над бедным парнем. По голосам я не сразу понял кто это, но чуть позже узнал в загадочной грубиянке девушку, по которой вздыхал всю среднюю школу. Её зовут Ада, первая красавица школы. Настолько красива, что каждый парень в школе мечтает о ней во всех смыслах. Как-то стыдно за то, что когда-то я был одним из представителей таких воздыхателей. Как оказалось, она самая настоящая стерва и шлюха. Меня, конечно, это не волнует, но в данной ситуации мне жаль парня, так и хочется смачно вдарить этой защеканке по её личику.
— Как ты смеешь, шлюха? — тихо, сквозь зубы прошипел парень.
Довольно агрессивно, но я его понимаю. Как ещё можно реагировать на такие слова?
— Ухты, как заговорил. Что, на больное надавила? Не нужна мне твоя «любовь», я сыта ей по горло. Прощай, неудачник.
Послышались шаги, как я понял, девушка ушла, а парень остался.
Я аккуратно выглянул из-за дерева, дабы оценить обстановку. Честно говоря, я пришёл в шок и резко вернулся на свою позицию. Передо мной предстала картина: гроза школы — Егор Котов, бунтарь, спортсмен и круглый отличник (чему я всегда поражался), также мечта каждой девушки, только что, со слезами на глазах, медленно съехал вниз по стволу, сжимая руки в кулаки и закрывая ими глаза. Сказать, что я был в шоке — ничего не сказать. Мало того, что я только что услышал, как этого брутального парня унизила какая-то шлюха, так оказывается ещё, что он импотент, не способный ни на что в постели, а тут ещё и плакса? Мне больно смотреть на него. Появилось какое-то странное желание пожалеть его. Прижать к себе и успокоить.
Я снова выглянул, чтобы рассмотреть хорошенько его, а также, убедится в том, что я не обознался. Внутри меня что-то затрепетало, когда я вновь увидел его слёзы.
«
Он… такой красивый, когда плачет. Такой хрупкий и беззащитный, как ствол того дерева…»
Руки сами потянулись к альбому и карандашу. Я перевернул страницу и начал рисовать его. Не знаю что на меня нашло, но его плачущий образ отпечатался у меня в голове и заставил руки изображать этот образ. Я периодически посматривал за дерево. Он продолжал плакать, а я продолжал рисовать его, оставаясь незамеченным.
— Почему? — вдруг, хлюпая носом, заговорил Егор, — Что не так со мной?
Я остолбенел. Сердце стало колотиться как бешеное. На мгновение мне показалось, что сейчас оно выпрыгнет из меня со словами: «Моя остановочка!» — и замертво упадёт на землю. Дыхание стало учащаться, по телу пробежались мурашки, стало жарко, возбуждение нахлынуло волной и в мой член твёрдо встал на позицию, упершись в ширинку.
Егор, судя по звукам, поднялся с травы и побрёл в школу или куда в ту сторону. Я просидел не в силах пошевелиться ещё минут десять, сжимая в руках карандаш и не понимая, что со мной твориться. Сердце продолжало бешено колотиться, из головы не уходил образ одноклассника. Я ещё никогда не был так возбуждён. Я опустил глаза на набросок. Один взгляд на него и меня снова бросило в жар.
— Да что со мной?! — воскликнул я, захлопнул альбом, собрался, вскочил и побежал что есть силы в школьный туалет.
«
И как теперь от стояка избавиться? И вообще, почему он встал? Я же не гей, так ведь?»
Сидя в кабинке на захлопнутой крышке унитаза, я размышлял о случившимся. Егор… Его плачущие лицо такое красивое.
***
Прошёл уже месяц после того инцидента. Его образ и голос до сих пор не отпускали меня, я изрисовал абсолютно всё его лицом и телом. Я рисовал его во всех возможных позах, совершенно с разным выражением лица: радостного, грустного, возбуждённого… Я рисовал его всем, чем мог: карандашами, пастелью, акварелью, маслом, углями… Но это всё не то! Я не могу представить его обнажённого, словно, что-то мешает, он получается не такой, какой есть.
Я и не заметил, как стал одержим им. Не представляю даже, что делать в таких ситуациях? Вчера в столовой я случайно пролил на него чай, он был так зол. Схватил меня за шиворот и прижал к стене. Чёрт, даже вспоминать стыдно, я ещё никогда и ни от кого так не возбуждался. При виде Егора, сердце выскакивает из груди. Я и слова не мог сказать ему, даже извиниться за пролитый чай не смог. Он что-то говорил мне, но у меня как уши ватой забиты — ничего не понимал. Я смотрел на него и запоминал каждую черту его лица. Его светлые волосы и бледная кожа, еле заметные веснушки и синие-синие глаза, я пленён и очарован им.
— Я не знаю что, но с этим что-то нужно делать, — размышлял я дома, расхаживая по комнате из стороны в сторону, — Может стоит поговорить с ним? И что я ему скажу: «Слушай, Егор, у меня хуй стоит на тебя прям пиздец, может быть, попозируешь мне обнажённым для одно небольшого рисунка?»
Я плюхнулся на кровать, закрыв рукой лицо.
— Что же мне делать? Что-мне-делать?
Было бы неплохо, если бы я смог с ним поговорить, но только вот, не могу. Каждый раз, когда я вижу его, я теряю дар речи. Возбуждаюсь как омежки из фанфиков во время течки и не могу и слова вымолвить, а уж про адекватный диалог и речи идти не может.
От отчаянья я вновь сел за рисунок. Очередной рисунок его образа, что не выходит из моей головы уже чуть больше месяца.
Чиркая по листу бумаги карандашом, я пытался решиться на разговор со своим предметом обожания, но пришёл к выводу, что лучше сделать это с помощью записки. Завтра подброшу её ему в шкафчик, надеюсь, он согласиться на это, а я успокоюсь и наконец вернусь к обычным серым будням.
***
Утро нового дня началось с исполнения моей миссии. Записка была успешна подложена в шкафчик Егора, тот, к счастью, практически сразу обнаружил её.
«
Привет, мой дорогой Егор~
Спешу тебе сообщить, что я прекрасно осведомлена о твоём секретике. Случайно подслушала твой разговор с Адой. Ну и стерва конечно она, но сейчас не о том. Знаешь, твой образ не выходит из моей головы уже около месяца, даже больше, после того разговора. У меня есть к тебе предложение… ты исполнишь одну мою маленькую просьбу, а в замен, я никому не расскажу о твоей проблеме. Если согласен, то сегодня в 21:00 подходи к художественной студии „Эстетика“, что недалеко от школы. Думаю, дорогу найти не составит труда. Приходи, если не хочешь, чтобы о твоей тайне узнала вся школа. »
Именно так я написал в записке. Чтобы меня не узнали, переоденусь женщиной. Благо в своё время имел дело с макияжем, а потому проблем не возникнет и меня не узнают.
***
Настал час «х». Я стоял у входа в студию. Она досталась моему отцу по наследству от прадеда, но мой отец никогда не был заинтересован искусством, считая его пустой тратой времени, потому сейчас эта студия пустует. Это отличное место, чтобы исполнить мои грязные замыслы.
Как и ожидалось от Егора. Пришёл во время, во всей красе. Его кожа бледна как всегда, волосы зачёсаны назад, а аромат дорогущего одеколона заставляет мою душу трепетать. Он оглянулся вокруг, затем бросил свой взор на меня.
— Это ты? — произнёс он. Его голос такой грубый, но при этом такой ласковый. Наверное, если бы я оказался парнем, он бы таким не был.
В ответ на его вопрос я лишь кивнул головой. Я конечно дурак, но не настолько, чтобы не понимать того, что мой басовый голос вряд-ли можно принять за женский. Так что будем считать, что я немая девушка.
— И что тебе от меня нужно?
Я достал из сумочки блокнот и ручку. Честно вам скажу, не понимаю как девушки вообще ими пользуются, эти сумки дамские — самая неудобная вещь во вселенной, но, сейчас не об этом. На листке бумаги я, как можно аккуратнее, написал: «Давайте войдём в студию, для начала. Там я всё объясню.»
Он внимательно прочитал, посмотрел на меня и кивнул головой. Его глаза при ночном свете кажутся ещё более бездонными, чем обычно. Они оставили очередной отпечаток в моей памяти, который этой ночью я перенесу на холст.
Мы вошли в студию. Тут стояла невыносимая жарень, хотя, если честно, я даже не знаю, была то жара в помещении, или только мне было так жарко. Егор оглядывался по сторонам, рассматривал картины, мебель, скульптуры. На его лице читался восторг. Такие же эмоции испытывал и я, когда впервые сюда вошёл.
— Так что там у тебя? — нетерпеливо спросил парень.
Всё в том же блокноте я написал следующие: «Я хочу, чтобы ты позировал мне обнажённым.»
— Да ты извращенка, — пробормотал он, ехидно улыбнувшись. От его улыбки на сердце стало теплее и я непроизвольно улыбнулся в ответ.
— Куда мне встать? — холодно бросил он, попутно снимая с себя одежду.
Когда он окончательно разделся, я указал ему на стул, что стоял на фоне огромной синей драпировки.
«
Она такая же синяя, как твои глаза… Только твои глаза живые и глубокие и к сожалению, я в них тону…»
Переборов желание кинуться на парня и отыметь его во все щели здесь и сейчас, я поставил его в нужную мне позу и принялся рисовать.
Спустя пару часов, а может и больше, всё было готово. Ещё никогда я не получал
такого удовольствия от процесса. За всё время Егор ни проронил и слова. Когда я закончил, он оделся, бросил на меня презренный взгляд и вышел из студии, хлопнув дверью и так ничего и не сказав. Он даже не спросил: «Теперь ты от меня отстанешь?» — или что-то вроде того. Но на душе всё же стало как-то более спокойно, я получил то, чего так желал и мне оставалось только проводить его взглядом, а затем с гордостью созерцать на картину маслом его прекрасного тела. Теперь я счастлив и могу, наконец, успокоится.
Или же нет?
