Пленённый образом твоим

       Я стоял и тупо пялился на Егора, рассматривая его. Он практически не изменился: всё та же бледная кожа, шелковистые светлые волосы и этот чарующий запах дорого одеколона, что смешиваясь с запахом сигарет создавал просто сногсшибательный аромат, который всегда сводил меня с ума. Хоть я и вырос на эти пятнадцать сантиметров, но он всё равно был выше меня, что мне очень и очень нравилось. Его белоснежная улыбка также осталась неизменна. «Как же я скучал… — Как хорошо, что я тебя тут встретил. Не знал, что ты рисуешь, — говорил он своим нежным басом. — А-ага. Я тоже не знал, что тебя такое интересует.       Я опустил взгляд. Даже не верится, я так долго ждал нашей с ним встречи, но уже даже не надеялся его увидеть. Я так счастлив, но почему-то мне хочется бежать. Щёки горят от смущения, сердце колотится как бешеное. Чувствую себя пятнадцатилетней влюблённой девочкой, которую фрэндзонили долгое время, но вдруг, наконец, обратили на неё внимание. Немного странно то, что он так любезен. Это как раз то самое «практически», о котором я говорил. — Я тоже долгое время не знал о том, что могу рисовать, но однажды встретил девушку, которая помогла мне это понять. «Девушку которая помогла понять?»       Уже в кабинете меня не покидала мысль о том, что сказал Егор. После того, как учитель всё объяснил и вышел, вокруг воцарила гробовая тишина. Единственное, что нарушало её, это звуки карандаша и шум дыхания.        Я задумался о смысле его слов и том, кем могла быть эта девушка. Эти мысли совсем оторвали меня от мира сего, унося куда-то далеко-далеко, но голос Егора вернул меня в реальность, заставив немного вздрогнуть от неожиданности. -…Рома, э-эй, Рома. — А? Я посмотрел на своего возлюбленного. Всё словно испарилось, и я совершенно забыл, какие мысли пришли мне в голову. — О чём задумался? У тебя был такой серьёзный и устрашающий вид, — улыбаясь подметил Егор. — Да, не важно. — Ну, тогда ладно. Чем после курсов будешь заниматься? Этот вопрос ввёл меня в очень неловкое и тупиковое положение. « Зачем ему это знать?» — Нечем. Поеду домой скорее всего, — холодно бросил я и отвернулся от парня, продолжая делать построение куба на листе бумаги. — Может тогда погуляем, если не против? Егор словно знал все мои слабые места. После этой фразы всё смешалось. Такой точный выстрел в самое сердце, которое, и без того, при его виде сходило с ума, принося страдания своему владельцу, то-бишь мне. — Н-не знаю, — заикаясь ответил я. Смущение, Господи, почему я смущаюсь? Это ведь просто разговор. — Значит решено, после курсов пойдём гулять, — не переставая улыбаться утвердил Егор. — Но… — Никаких «но». Я хочу быть твоим другом, а ты меня динамишь всевозможными способами. Обидно, между прочим. «Друзьями?» Странное чувство в груди, что-то, что невозможно описать словами. Дыхание участилось, не знаю, было ли ему заметно моё волнение, но что-то заставляло меня нервничать. — Хорошо, я не против прогулки. — Вот и чудненько, — он хлопнул меня по плечу и повернулся к своему мольберту, который стоял практически рядом с моим. «Боже мой, он прикоснулся ко мне…» — первое, что пронеслось у меня в голове. Немного отойдя от шока, я продолжил рисовать. Я был так счастлив. О таком я даже и мечтать не мог. Я иду гулять с ним, с человеком, которого я так люблю…

***

      Занятия закончились и я стал собирать свои вещи. Егор к тому моменту уже стоял у выхода, дожидаясь меня. Закончив сборы, я взглянул на него. Надеюсь, что это не сон, и я не проснусь сейчас от звука будильника.       Мы вышли из Академии, за все эти несколько минут никто из нас и слова не сказал. Наверное, он как и я не знает о чём можно поговорить. «Чёрт, соберись, тряпка. Ты мужик, или кто?» — говорил я себе.       Хотел было я спросить, куда пойдём, как у меня в кармане зазвонил телефон. Это была мачеха, не знаю что ей нужно, но она очень и очень не во время. Я взял трубку. — Алло? — Ты сейчас где? — нервно заговорил женский голос из трубки. — Иду гулять с другом. — Отец ждёт тебя домой. Это очень срочно. Нужно поговорить…       Я сбросил звонок. Как же не вовремя, только начало что-то в моей жизни налаживаться, как вдруг всё рушится. Егор посмотрел на меня, взглядом выражая своё недоумение. — Тебе нужно идти? — заботливо поинтересовался он. — Да, отцу нужно срочно поговорить со мной о чём-то. — Жаль, но ничего, — Егор остановился и достал свой мобильник, — Дай мне свой номер, завтра может созвониться и погулять. — А, хорошо. Я дал ему свои контакты, а он мне свои и на этом мы разошлись, пожав друг другу руки. Я сел на автобус, а он вызвал такси. Телефон в руке завибрировал и на экране высветилось первое сообщение от Егора: «Жду с нетерпением завтрашнего дня! ;)». Его сообщение грело мне сердце. Хотя, какое-то волнение всё же одолевало меня. Мне было стыдно, что я так эгоистично поступил тогда, стыдно за то, что я делал вчера, представляя его. Но сейчас это не так важно, как то, что я встретил его. В этот раз мы обязательно станем ближе…

***

      Я вышел на своей остановке и направился к дому. В прихожей почему-то горел свет, видимо они ждут меня там. Интересно, о чём он так желает поговорить, что даже заставил Виолетту позвонить мне?        Небольшая предыстория о моей семье: моя мать умерла от ангины, когда мне было десять. Я остался жить с отцом. Тот не долго думая и горюя нашёл себе новую жену, мою мачеху Виолетту. Они встретились в церкви. Да, мой отец жуткий фанатик. Моя мать работала как проклятая, чтобы прокормить нашу семью. Она отказалась от своего хобби и забросила студию прадеда ради него, ради нас и нашей семьи. А что делал он? Правильно, ни-че-го. Ходил по улицам и раздавал прохожим листовки о Господне нашем всемогущем. Даже болея моя мать старалась и работала на работе, которую так ненавидела. Лишь в последнюю неделю её жизни, всё же удалось положить её в больницу, благодаря стараниям её матери, но спасти ей жизнь уже было невозможно.        Спустя год мой отец встретил такую же больную на голову как и он. С самого появления в нашем доме, я возненавидел её и своего отца вместе с ней, но вскоре моя ненависть поутихла. Отец устроился на работу в какую-то престижную фирму, преуспел там и через полтора года занял место начальника какого-то там отдела. Мачеха вела хозяйство, причём довольно не плохо. Я не мог сидеть у них на шее чисто из принципа. В пятнадцать лет пришлось искать работу, чтобы покупать себе всё для моего хобби. На самом деле, только искусство и спасало меня. Каждый раз, садясь за стол, открывая альбом и начиная рисовать я забывал о своих проблемах, погружаясь в свой мирок с головой. Отцу это не нравилось, но я доходчиво и слегка грубо объяснил ему, что если он смог запретить рисовать моей матери, то меня ему не сломать. Он всё понял, хоть и не скоро, но смирился.        Моё хобби… Это единственное, что осталось у меня от мамы. — Я дома! — воскликнул я, разуваясь на пороге. Разувшись я вошёл в зал. На диване сидел мой отец, обнимая мачеху за плечи. Она плакала. — Что-то случилось? — поинтересовался я. — Садись, — не обращая на меня свой взор, сквозь зубы прошипел отец. «Видимо, что-то действительно серьёзное…» Отец выпустил Виолетту из своих объятий и та достала из-под подушки папку, связанную голубой лентой. Мурашки пробежались по коже. Это была папка с моими рисунками. Ошарашенный я вскочил со стула и заорал: — Где ты это взяла? Женщина вздрогнула от испуга. — Сядь! — воскликнул отец. Я взглянул на него, выдохнул и сел, но дрожь всё равно пронзала моё тело. — Что это? Отец развязал папку и брезгливо кинул на стол все рисунки. Всё бы ничего, если бы то были обычные рисунки, но нет. Это были мои зарисовки кадров из гей-порно. На всех этих зарисовках я рисовал Егора и себя. Как я уже и говорил: свой мирок и свои фантазии я переношу на бумагу. Все те влажные фантазии с ним не были исключением. Я молчал. Я не знаю, что можно ответить на это. Тишину пронзало тяжёлое дыхание разъярённого отца и плачь моей мачехи. Хоть я и ненавидел её, но я часто слышал как она жаловалась моему отцу о том, что как бы она не старалась завоевать моё расположение, у неё ничего не выходило. Она воспринимает меня как сына. Я сделал ей больно. — Ответь мне только на один вопрос, — хлюпая носом начала говорить Виолетта. В ответ я лишь опустил взгляд. Я не могу смотреть ей в глаза. — Ты, — продолжила она, — такой же как они? Она взяла в руку один из моих набросков и показала мне. Я поднял глаза, кивнул и снова опустил их. Виолетта вдохнула и разревелась пуще прежнего, закрывая руками лицо. Отец обнял её и начал успокаивать. — Твои вещи у лестницы, — начал говорить он, не переставая прижимать к себе мачеху, — В этом доме тебе больше не рады. В его голосе было столько скорби, но я не понимаю почему… Почему именно так?        Я встал со стула и молча направился к своим вещам. — Всё забрать сегодня не смогу, заберу лишь часть, завтра вернусь за остальным. — Хорошо, — сказал отец.        Когда я выходил из дома, Виолетта плача что-то говорила моему отцу насчёт меня. Наверное, она просила простить меня и не поступать так жестоко, но тот лишь отмахивался от неё. Он захлопнул за мной дверь и я ушёл. Честно сказать, мне некуда идти. Я мог бы позвонить Егору, но нет. Это слишком. Я достал телефон и набрал номер одного очень близкого мне человека. Не долгие гудки, за которыми последовал ответ. — Алло, Ром? — Привет, любимая, у тебя можно сегодня переночевать? — Ась? Что-то случилось? Опять из дома сбежал? — Нет, меня выгнали. Это не телефонный разговор. Так можно остаться у тебя? — Да хоть живи тут! Мой дом — твой дом. Адрес то хоть помнишь, горе ты моё луковое? — Конечно, как я могу забыть. Спасибо тебе, скоро буду. — Жду с нетерпением.        Я сбросил вызов и остановился, задрав голову, чтобы взглянуть в небо. «Это твоя вина, Егор. Это ты сделал меня таким…»