***
«Опять дам ему уйти, да?» — Егор. Промычав что-то нечленораздельное, он остановился, но так и не обернулся. Я спрыгнул с подоконника, не спеша направившись к Егору. Я чувствовал, как дрожу от волнения. Дикого волнения, охватившего меня. Странного и пугающего. Это чувство отличалось от обычного страха и переживания. Оказавшись возле Егора, я остановился. Быстрыми и уверенными движениями я обвил его руками, прижался к нему и, если бы я был маленького роста, я бы точно уткнулся бы носом ему в спину. Жаль, что природа не обделила меня ростом. Я положил подбородок ему на плечо, закрыл глаза и стал ждать ответных действий. Он молчал. В мыслях я отсчитывал секунды до того момента, как он пошлёт меня, но он продолжал молчать. Прошла минута. Две… Пять, но ничего. Тишина, нарушаемая лишь мелодией дождя и доносящимися из коридора голосами. Я не могу передать словами то, что я ощущал в тот момент. Сердце билось в ритм дождя, а дыхание, чёрт, как бы я не пытался его выровнять — всё тщетно. Наконец мои ожидания оправдались. Егор медленно, неуверенно, но так нежно сжал мои запястья своими тёплыми ладонями. Сердце забилось сильнее, по телу пробежала марафон кучка мурашек. — Ром, — такой тихий голос Егора. Такой неуверенный. Такой Егор для меня в новинку. — Да? — Отпусти. — Нет. — Прошу. — Нет. — Отпусти меня. — Нет. — Отпусти, мне надо в туалет, блять. Неловкое молчание. Я расслабил хватку, а затем и вовсе убрал руки, сделав шаг назад. Егор вышел из палаты, а меня охватила обида и злость. Нет, ну вы сами подумайте, такой момент испортил. Мудак. Через пару минут Егор вернулся, хотя я на это, если честно, не надеялся. Тем временем я уже сидел на своей кровати, делая как можно более обиженный вид. — Ты такой дурак, — с ходу заявил парень. «Ну спасибо, блин» Егор присел рядом, предварительно взяв недокуренную им сигарету из пепельницы. Его колени соприкасались с моими, этот факт меня немного смущал, но я не стал заострять внимание на этом, продолжая делать как можно более обиженную физиономию. — Обиделся? — заметил наконец мои старания Егор. В ответ я послал лишь тишину, отвёл взгляд и отодвинулся чуть дальше. На это парень ответил усмешкой, затянулся и очень резко, настойчиво и грубо притянул меня к себе. Наши губы слились в поцелуе. Это называют «цыганочкой», да? Сладкий дым сигареты и куда более сладкие и манящие губы Егора. — Теперь простил? — с еле заметной усмешкой прошептал он. Нет, этого не достаточно. Я словно опьянел от его близости. Нагло выхватил у него сигарету, кинул в пепельницу, даже не затушив. Плевать на всё. Столь же нагло, даже дерзко хватаю Егора за воротник рубашки, притягиваю к себе, целуя его вновь. Когда я стал таким смелым? Сегодня? Или тогда, когда поцеловал его в машине? Не важно. Я наслаждаюсь каждой минутой, каждой секундой нашей с ним близости. Его губы так нежны, так прекрасны… Я полностью отдался ему. Весь и без остатка. — Я люблю тебя, — прошептал я наконец заветные слова, сквозь наш с ним поцелуй.«Я не жду твоего ответа, Егор, я просто хочу быть рядом…»
***
Дождь продолжал играть свою лиричную мелодию. За окном уже начинало темнеть, но Егор так и не ушёл. Мы уснули на моей кровати. Егор обнимал меня так крепко, что мне становилось тяжело дышать, но будить столь прекрасное создание я не мог. Взгляд упал на часы, которые дико раздражали меня своим тиканьем. Без пяти минут восемь. Скоро обход. Нужно будить Егора. Что подумает старшая медсестра войдя в палату и увидев нас? «О Боже, они же геи!» — вот что она подумает. Или нет? Плевать. Этот момент слишком великолепен, чтобы я его прерывал. Наслаждаться каждой секундой с ним. «Такой красивый, когда спит…» — подумал я. Красоту момента испортил стук в дверь. Егор тут же открыл глаза и тут же вскочил с постели. «Чёрт, ненавижу больницы…» — Добрый вечер, можно? — противный голос старшей медсестры. Я уже рассказывал о ней? Нет? Эта худосочная тварина бесит меня с того момента, как впервые вошла сюда. Страшная, как моя учительница по алгебре, с противным хриплым голосом и жуткими руками, покрытыми странными пятнами. На её лице красуются глубокие морщины, хотя, как сказала мне одна из младших медсестёр, ей всего-лишь тридцать два года. Кости, обтянутые кожей с автозагаром, который ей ну вот вообще не идёт. Но её внешний вид лишь дополняет её суть. Женщина-огонь, любитель указывать и унижать. Довела бедную пухляшу до слёз сегодня утром, даже доктору она указывает что делать, что говорить и прочее. Орёт вечно на разносчицу еды, вчера она ударила её половником, за то что та, якобы, наступила ей на ногу. В общем, тварь одним словом. Вчера она читала мне морали о том, что художник — не профессия. — Родителей пожалей, дурень! А чем ты семью будешь кормить? А жене на что будешь покупать подарки? — кудахтала она. Пф, ещё чего. Не собираюсь я заводить себе животных. — Оу, время посещений закончилось, молодой человек, — кокетливо заговорила Оксана Геннадьевна, поправляя свои волосы и кривя противную улыбку. — И чё? — холодно бросил Егор, — Я останусь тут на ночь. Хочу лично убедиться, что моему другу лучше. Слово «друг» — как ножом по сердцу. Из уст Егора это слово звучит страшно. — Но у нас запреще… — Мне плевать. Вали отсюда, завтра я лично поговорю с доктором. Женщина была в шоке от такого заявления. Хотела бы она что-то возразить, но тут вмешалась пухляша, шепнув ей что-то на ухо. Геннадий Оксанович, как зовут её в особых кругах, тут же поменялась в лице, заулыбалась, что-то затараторила, вроде: «Простите, конечно, Вы можете остаться» — и скрылась за дверью. — Карга старая, — фыркнул Егор и плюхнулся рядом со мной, — Ну что тигрёнок, — уже совершенно по-другому заговорил он, взглянув на меня — Теперь тебе от меня не отвертеться. После этих слов последовал жаркий поцелуй, который окончательно затуманил мой разум.***
Тёмная ночь. Дождь закончился и из-за густых туч показался серебряный месяц. Егор лежал рядом, ласково водя пальцем по моим скулам, вырисовывая на них кружки, сердечки и прочее. В свете луны он казался мне ещё более прекрасным. Таким нежным, хрупким, беззащитным. Его тёплые объятья, его улыбка и бездонные синие глаза согревали мне душу. — Спокойной ночи, тигрёнок, — ласково прошептал он, чмокнув меня в щёчку и прижав к себе ещё крепче. — Спокойной ночи, Егорушка.