Солнечный свет

- Ратик! - вдруг вскричала Настя, опомнившись, что он не пил её кровь, а потому у него и нет иммунитета к солнцу. Взглянув вверх в небо, она поняла, что та полянка уже должна быть в свету. Всё-таки вырвавшись из цепких объятий Ярослава, она кинулась туда, сломя голову, ожидая увидеть прогоревший труп или же золу, но ни того, ни другого не обнаружила. Она обшарила каждый куст, заглянула под каждый пень, но и следа Квитуна не нашла. В отчаянии, она хотела всё крушить, выкорчевать все деревья или обрушить молнию на эту поляну, к чему, собственно и приступила. Ярослав успел остановить её лишь, когда она уже собирала тучи над головой, выглядя разъярённой фурией. - Настя, не делай этого! – пытался докричаться до неё протрезвевший Зверев, сквозь шум ветра. Дикого, леденящего ветра, от которого не просто мурашки шли по коже, а волосы вставали дыбом, и хотелось забиться глубоко в земле, дабы смертоносный порыв не достиг цели. - А что мне остаётся? Он отдал жизнь за меня. Он глупо поступил! Зачем он так? - Не дури! Он отдал жизнь за любимого человека, ты должна жить! - Это же бред! Как теперь жить без него? - Может, он успел уйти? – сквозь порывы бури кричал Ярослав, а в голове лишь звучали её слова о любви к Ратибору. Это словно колом вонзилось в его сердце. - Нет, он погиб. Я ведь его осушила. Именно поэтому я осталась жива – потому что я выпила двух вампиров, а не одного. - Но я ведь жив! – Зверев со всех сторон пытался подступиться к Насте, но всякий раз неведомая невидимая сила откидывала его назад. Будто он был вором, пытающимся украсть невинный цветок. - Ты пил мою кровь, а он нет. - Подумай об отце! - Зачем я ему нужна такая? - Ты ведь осталась тёплой, ты живёшь дальше, а мы нет. Ты другая. Ты можешь гулять под солнцем. Филатова уже готова была согласиться со словами Ярослава. Она хотела уже остановить бурю и увидеть светлое небо, но грозные тучи продолжали сгущаться. Процесс уже был необратим. Вот-вот должна была грянуть молния, а Настя наблюдала за всем этим, паря в воздухе. Она будто и была этой стихией. Филатова уже не слышала слов Ярослава, она даже не видела его – перед глазами были лишь тучи, а сквозь них виднелись звёзды. Целая россыпь звёзд и крайне сильно чувствовался запах озона. Такой приятный запах свежести, что в момент удара молнии, Анастасия расслабилась, вдыхая чудный аромат. Больше ничего вокруг не было. Ни боли, ни страха, ни гнева - только светлое небо над головой и застывший запах озона в носу.

***

- Она так и останется здесь? – задумчиво проговорил Зверев. - Можешь сдать в музей, - попытался разрядить обстановку Дарий. - И что это будет за экспонат? – огрызнулся Ратибор. – Клыкастая фея с топором – статуя древних славян? - Хм, - хмыкнул Дарий, - топора, вроде, нет. - Я думал, вы поможете как-то, когда снова вас вызвал. - И как я должен помочь, если при моей жизни такое вижу впервые? Мирослав твой пытался обратить фею, но просто убил её, а с её кровью получил возможность быть под солнцем. А сейчас вы мне показываете не просто обращённую фею, а её статую. - Вы ведь давно живёте. Может, были какие-то предания? – не унимался Квитун. - Я могу сказать одно – лучше ничего не трогать. Попытаешься лезть в какие-то недра, то можешь разбудить нечто более опасное, чем оборотни, которые залезли на вашу территорию и убивают людей. Лучше с ними разберитесь, а Анастасию оставьте в покое. Если она жива, то очнётся, когда придёт время. Если нет, то даже статуи не должно было остаться. - И что вы предлагаете? – насупился Ярослав. – Так её и оставить в лесу? А если вандалы? - Я уже предложил сдать в музей, - снова хмыкнул Дарий, почесав бороду. – А можешь спрятать где-нибудь, где никто её не найдёт. А ещё лучше – я заберу её с собой, дабы вы быстрее о ней забыли. - Вы не смеете! – попытался возразить Ратибор, преграждая собой статую Насти. - Я не смею? – довольно грозно посмотрел верховный вампир на Квитуна. – Это вы нарушили закон – выдали себя человеку. По вашей милости в городе хаос, особенно в школе. Из-за природной бури теперь пострадает многое живое. А ты, вообще, только что был почти мёртв. Благодарить должен, что я услышал твой смертный зов, а не указывать, что я смею, а что нет. Пошли вон отсюда оба, чтоб глаза мои вас век не видели и мозг не слышал столько же. Выждав, пока двое его кровных детей удалятся устранять причинённые городу неразбериху и ущерб, Дарий снова осмотрел застывшую статую Анастасии. Попытался услышать хоть какой-то жизненный в ней процесс, но всё было тщётно. - Амелфа! – громогласно произнёс он, но ничего не произошло. – Душа моя! - Свет очей моих, ты меня звал? – услышал он позади себя волшебный мелодичный голос, словно играли на арфе. - Давненько мы с тобой не встречались, - задумчиво почесал он свою бороду, наблюдая, как плавно, словно скользила, фея подходила к нему. – Ты всё балуешься с людьми? - А как же без этого, - хихикнула та. – Тебя ведь долго не бывает рядом. К тому же я хотела ребёнка, а мы это с тобой обсуждали. - Вот тогда и занимайся. - Чем? - Своим ребёнком, - указал он на статую. – Не признала? - Это Анастасия? – ошарашилась Амелфа Бориславовна. – Её пытались обратить? - Её обратили, и она выжила. Но в неё, к сожалению, ударила молния, - пояснил Дарий, обнимая свою душу за талию. - Я знаю, что здесь поможет, - коварно улыбнулась та, приблизив лицо к нему. - И что же? - Свет. Очень много света, - утянув Дария в поцелуй, Амелфа выпустила такое количество света, что должно было всё расцвести и заиграть. Но зима не уступала дорогу. Отдать жизнь за любимого человека – это лучшая смерть? Только, если смерть – это новая жизнь, которая откроется с белого чистого листа.