На другой стороне Земли

20 Впервые в жизни Найджела секс не приобрел никакого значения. Конечно, он не привязывался к кисам после хорошего перепихона. Не настолько он был сентиментальным мудилой. Только не с телками! Странным Найджелу показалось, то что после секса с Адамом он не заметил вообще никаких изменений. Все осталось прежним не только после первого раза, но после других, а их было достаточно много. Адам, в силу своей особенности, быстро ритуализировал секс с другом. Мужчина, естественно, не отказывался от близости. Адам нравился Найджелу физически, с ним хорошо и спокойно, даже немного весело. Парня можно защищать, учить и приручать. Его можно адаптировать под себя. Можно заставить любить и благоговеть, но… Найджел поклонник более сложных ощущений. - Найджел! – стонет Адам, цепляясь за сильные руки любовника. – Можно чуть быстрее… Адам говорит это уже восьмой день подряд. Найджел возвращается домой, Адам встречает, они едят, Адам смотрит СтарТрэк, Найджел сдерживает тошноту, после сериала Адам становится на колени и отсасывает Найджелу. Адам всегда начинает с этого. Потом они идут в спальню и трахаются, пока не настанет время собирать модель лунохода. Душ. Сон. Восемь дней подряд. - Найд… Мне так хорошо. Еще. – шепчет парень, когда любовник облизывает ступню. Адам взял в привычку закидывать ногу на плечо Найджела, во время секса. Румын приобрел привычку эту ногу полизывать. Мужчина ускоряется и толкается до конца, пока «жеребеночек» под ним, не начинает обессиленно вздрагивать. Адам всегда заканчивает первым – не умеет сдерживаться. Найджел продолжает молча толкаться в тело под собой. Похоже, он уже где- то далеко. Вокруг горячий воздух, над головой колокольный звон, под ногами шершавая мостовая Бухареста, в ушах звонкий голос матери, в голове непередаваемый аромат ее духов. Она вновь ругает его за то, что Найд заложил ботинки за складной нож. - Найджел! Почему ты такой?! – мальчик молчит. – Найджел! Найджел никому не хочет причинить зла. Нож ему нужен чтобы защитить маму, если очередной ухажер перепутает любовь с ненавистью. Пусть только сунется, уж теперь Найджел ему рожу раскрасит. - Найджел… - раздается вдалеке. – Найджел! – повторяется над ухом. - А? – румын вырывается из воспоминаний. - Если тебе неприятно со мной… - Адам недовольно морщится, но пытается подобрать слова. – Если я что – то неправильно делаю, так и скажи! – голос раздражен, парень пытается выбраться из-под любовника, но тот толкает его в грудь и припечатывает к кровати. - Лежать! – рычит Найджел, он умеет быть пугающим. – Встанешь, когда я кончу. – голос спокойный, но слишком угрожающий. Адам впадает в панику. - Пусти меня! Я больше не хочу! – жеребеночек пытается вырваться. Зря. В глазах румына мелькает азарт. Он вновь загорается и теперь подхватывает Адама с новой силой, ласкает расслабленный член любовника. - Нет – нет! Так нельзя! Плоть начинает отзываться в умелых руках, и Адам обиженно фыркает, словно он и правда маленькая коняжка. Найджел довольно скалиться, прикусывает тонкую шею. Лижет и прикусывает, лижет и прикусывает, до тех пор, пока парень не начнет сжиматься от дискомфорта. То, что нужно! На мгновенье мужчина отстраняется, что бы перевернуть любовника на живот. Адам не оставляет попыток вырваться, игнорируя желания своего тела. Он дергается, но Найд перехватывает за шею и фиксирует, ощутимо, но не сильно. Так сбить спесь! Смеется одними глазами и входит на всю длину. Адам протяжно стонет. От смены угла прикосновение сразу достигает того самого места. Ноги подкашиваются от такого напора. Еще бы! Найджел по полной «объезжает» своего «жеребеночка» и тут же что – то ласково шепчет на румынском. Оправдывается. Ему стыдно за себя. Он чертов больной ублюдок и его заводит сопротивление. А еще страх, риск, отчаянье и прочие атрибуты. Иначе никак. Хорошо, что Габи его бросила. Адам тоже его бросит. Он это заслужил. Найджел кончает, сжимая любовника до синяков и еще раз целует. Жестко и гóлодно, будто в последний раз. - Найджел! – только и может выкрикнуть Адам, когда тот выходит из него и скрывается в темноте квартиры. Парень еще с минуту лежит, не смея пошевелиться, но слышит лишь как хлопает дверь. Теперь он один. Отныне? Вновь.