Мертвые любовники знают ответ

11 июля 1973 года Еще только вчера я была облачена в белое платье, держа в руках пышный букет из 55 роз, а сегодня уже пани Марциняк-Квецень едет отдыхать в один из самых дорогих отелей Польши. Рядом сидит мой любимый муж Здислав – успешный адвокат и ярый противник социализма. Мы познакомились с ним еще в 1968 году, на демонстрации против ввода советских войск в Чехословакию. Он уже тогда очаровал меня своими речами, обличавшими политику Брежнева, он рассказывал о мире, где можно работать только на себя, где любят молодых и перспективных специалистов. Несмотря на свой молодой возраст, Здислав успел побывать в Соединенных Штатах и знал в совершенстве английский язык. Что могла преподнести ему я – студентка техникума, прочитавшая за жизнь от силы пару книг? Мама всегда говорила, что мне достались очень редкие глаза, которыми можно очаровать любого мужчину. Да, наверно именно за эти фиалковые глазки он и полюбил меня, устроив через пять лет роскошную свадьбу. Мы подъехали к отелю, расположившемуся в старинном особняке пана К***. Говорят, что он очень любил свою жену и построил для нее дом мечты, чтобы наполнить его радостью совместной жизни. К сожалению, пани К*** умерла через несколько месяцев, и роскошный дом остался пустовать. В начале 70-х годов какой-то русский политик, ушедший на пенсию, выкупил это здание и оборудовал его под отель. Я не знаю фамилию этого господина, но выражаю ему огромную благодарность за то, что он нашел применение этому архитектурному шедевру. Теперь и я смогу насладиться прекрасной историей любви дворян, навек заключенной в эти стены. На входе нас встретил приятно одетый швейцар, аккуратно открывший нам дубовую дверь. -Вы так бережно обращаетесь с этими дверями, - заметила я, смотря на его доброе морщинистое лицо. -Эти двери стали моей жизнью, пани, - ответил мне он. -Странный, однако, человек, - скептически заметил Здислав, подходя к стойке регистрации. Да, он как всегда в своем репертуаре. Нам выдали ключи от номера с видом на лесные просторы, и мы отправились на второй этаж разглядывать свои хоромы. Несмотря на то, что ремонт портил старинное очарование этого особняка, прелестный воздух, наполненный чистотой и сладостью природы, сразу вернул меня в мир таинственной любви. Мы быстро разложили свои вещи и направились в столовую, где уже подавали обед. Помимо нас в отеле отдыхало еще четыре семьи: пан Пекарский, советник губернатора, со своей женой, пани Витковская, известный литературный критик, семья пана Маевского, автора книг по воспитанию детей, и некий молодой человек, чье имя мне узнать не удалось. Конечно, я быстро завела знакомства с представителями высшего слоя, хотя их разговоры не вызывали у меня особого интереса. Вечные обсуждения, сплетни и дорогая выпивка – вот три составляющих хорошего дня для богача. Во время ужина, после очередного бокала вина, жена пана Пекарского начала совершенно неприятный для меня разговор, который собрал вокруг нее почти всех гостей отеля. -Вы слышали, что Мариуш Зайонц месяц назад скончался от рака? – проговорила она лениво. -Зайонц? Этот тот, который из научного института? -Да, - отвечал Маевский: - Автор теории массового порабощения людей. Говорят, он провел более сотни опытов над пациентами варшавской психиатрической больницы. -Я слышал, что Де Голль вал его проводить исследования в Бисетре, - произнес хриплым басом Пекарский. -А он что? -Как что? От рака умер. Говорят, его кожа сгнила до такого состояния, что врачи отказались посещать его. -И как же он лечился? -Да никак, - продолжал Пекарский: - Я бы его сжег заживо, как в Освенциме, хоть какое-то возмездие за все его деяния. -Говорят, его до последних минут посещала ода пани, - высказался Маевский, самый противный человек из всей компании. -И как она терпела его? – удивлялась пекарская. В носу на минуту появляется запах гноя и человеческого мяса. Именно я делала ему перевязки последние несколько месяцев, хотя он и просил оставить его. За время нашего с ним общения я узнала много информации о Советском Союзе. Вроде Хрущев пригласил его изучать нервную систему человека, позже Зайонц освоился там, полюбил сотрудницу КГБ. Потом Брежнев благополучно прикрыл его исследования, а через пару лет пришло и сведение о смерти возлюбленной. Помню, он говорил мне, что нельзя влюбляться в человека, либо когда он умирает, рушится и вся твоя вселенная. Не знаю, соглашаться с этим утверждением или нет, но Мариуш никогда не был в браке. Стараясь скорее забыть о последних часах его жизни, я попросила налить мне немного водки, и весь вечер проходила в некоем забвении. Уже не помню, кто проводил меня до номера, но напилась я тогда знатно.