По ту сторону чемодана

— Ну же, еще раз! Грейвс взмахивал руками в воздухе будто дирижер, пытаясь настроить Криденса на нужный лад. Юноша повторил вновь заклинание и попробовал без палочки сдвинуть вилку со стола. — Ты слишком сильно напрягаешься. — Персиваль указал на свои руки и плечи, затем подлетев к нему, провел рукой по спине вдоль позвоночника. — Вот тут, легче, еще легче. Магия не зависит от напряжения мышц! Она внутри. Пропускай ее через голову, осмысли заклинание, затем через сердце прямо в руку. Ну же! Вот так! — он без какого-либо труда поднял в воздух вилку. — Попробуй. Криденс смотрел то на столовый прибор, то на Грейвса, то на свои дрожащие пальцы. Заклинание даже в голове не обрабатывалось, он хотел сделать как лучше, чтобы его похвалили, но слишком боялся провала. Вилка все еще лежала на столе. — Так, все! — он сказал это слишком резко, но заметил это уже позже, когда Криденс опустил голову. — Нужно просто пройтись. На свежую голову лучше думается. День выдался на удивление пасмурный. Все небо затянули серые тучи, но еще утром не было ни облачка. Город чуть остановил жизнь, он дышал спокойнее. Не было зноя на улицах, солнце не плавило асфальт, люди не умирали от жары, обмахиваясь свежими выпусками газет. Даже сигареты уже не так жгли легкие. После духоты можно было вздохнуть свободно. В парке гулял прохладный ветер, листья деревьев шумели, принося с собой предгрозовой гул. — Слышишь? — Персиваль остановился, вдохнул мягкий холодный порыв. — Дождь скоро. — Да… Мисс Гольдштейн говорила тоже самое сегодня утром. — Значит, точно будет дождь. Они не спеша шли по гравию, людей было немного, даже несмотря на то, что сегодня была суббота. А те, кто и гулял, предпочитали наслаждаться одиночеством, обходя людей. Криденс давно не видел Персиваля в таком возбужденном состоянии. Будто мужчину все еще что-то сдерживало внутри: его работа, строгий вид, репутация да бог знает, что его там еще сдерживает. Но эта цепь вдруг стала такой тонкой, вот-вот мужчина может сорваться и как ребенок побежать вперед, закрыв глаза от переполняющих его эмоций. — В детстве я любил выбегать в дождь и скользить босыми ногами по траве. Дождь лил как из ведра, люди бегут домой, а я, тогда еще мальчишка, бегал в мокром костюме по газону… Он улыбался. Так искренне и так по-детски. — Пойдем. Когда ты ближе к воде, то воздух преображается. Криденс покорно шел за ним, понимая, что прямо сейчас с ним идет не аврор, повидавший многое, а такой же юноша как и он сам. Стало еще уютнее, комфортнее, чем обычно. Персиваль был на несколько шагов впереди него. — Нас же не увидят здесь? — оглядываясь, спросил с опаской Криденс. Но все же сел у берега пруда так же, как и Персиваль. — Больше энтузиазма! Волшебникам порой свойственен риск, — усмехнулся Грейвс, но сам незаметно осматривался. — Зачерпни совсем немного воды. Вот так, — он погрузил ладонь в воду. И вынул маленькую водную сферу. — В моей профессии не всегда удается использовать палочку, приходится учиться. Не скажу, что это просто. Криденс погрузил руку в воду и попытался под водой сформировать сферу, но вода даже не дрогнула. — Попробуй сначала двумя руками, будто хочешь запереть воду меж ладоней, но не сжимай сильно. Юноша задумчиво и напряженно следил за тем, что происходит в водной темной глубине. Миллиметр за миллиметром он склонялся все ближе, будто от этого зависел успех, но так медленно, словно рыбак, подцепивший рыбу. От его рук чуть шла рябь по воде, но в глубине все еще ничего не совершалось. Позади, посматривая через плечо, мужчина нагнулся ближе. Усмехнувшись, он сказал прямо над ухом юноши. — Ну как? Клюет? — засмеялся мракоборец. Криденс испугался и совершенно неуклюже и резко повернулся к улыбающемуся Персивалю. Не совсем быстро среагировав, Грейвс уже потом понял, что произошло, когда Бэрбоун вылезал уже мокрый из пруда. — Как неудобно-то получилось, — покачал головой мужчина, чуть кусая нижнюю губу. — Придется домой вернуться. — Да еще и в самый ил попал, — он это он в слух говорить не стал, чтобы вообще не расстраивать мальчика. — А из какого дерева ваша палочка? Он сидел в зале на ковре, перед Грейвсом. Вещи сушились в ванной на сымпровизированном калорифере из потоков теплого воздуха. Сам он, замотанный в полотенце, все никак не хотел сесть на диван. — Иди сюда, — Персиваль другим полотенцем начал сушить темные волосы. — Хм, странно. У тебя они кудрявые… Никогда раньше не замечал. Огонек интереса медленно гас в глазах Криденса, заменяясь страхом. — Это плохо? — Нет, нет! Наоборот, тебе очень даже идут кудри, — он продолжил сушить волосы, взъерошивая их. — Так твое лицо выглядит живее и лучше. И зачем раньше надо было постоянно так зализывать… — Мэри Лу… моя приемная мать просто ненавидела их… — Ты там про палочку спрашивал? — стараясь тут же уйти от темы прошлого, переспросил мужчина. — Да, хотел узнать из какого она дерева… — Из черного орешника. Мужчина вытащил ее из нагрудного кармана пиджака, который повесил еще при входе на вешалку. Криденс, если и умел сдерживать эмоции, то по глазам все еще можно было все распознать. И этот дикий восторг при виде волшебной палочки он даже не пытался скрыть. — Хочешь посмотреть? С долей непонимания в глазах юноша перевел взгляд на Грейвса. — Я имел в виду подержать в руках? Когда она оказалась у него, то руки мальчика дрожали от радости. Он так аккуратно перебирал ее в своих руках, будто держал самую древнюю реликвию. — Вы должно быть самый спокойный и уравновешенный человек, ведь палочка из этого дерева весьма… своевольна… Никогда не обманывать, быть искренним, — Криденс вновь поднял глаза на мужчину. В них читалось невероятное восхищение. — И она никогда-никогда не теряла былой мощи? Соприкасаясь с миром волшебства и магии, юноша будто забывал обо всем, обо всех прошлых проблемах, о своих страхах. Не оставалось ничего, лишь этот мир. — Почему же она должна была потерять? — задвигая на всякий случай рукой шторы, спросил Персиваль. — Я читал… — он замялся, — …в учебнике, у мисс Гольштейн. Что такие палочки не любят внутренние конфликты, недоверие, ложь… — Значит, до этого у нее не было повода, чтобы усомниться во мне. Он улыбался и все же за этой улыбкой читалось некое недоумение. Он пользовался палочкой в последнее время лишь для мелких заданий или вовсе не трогал ее. Слова о том, что ее мощь может угаснуть будто что-то пошатнули внутри него. Мальчик теперь гораздо увереннее держал палочку и поднес ее ближе к глазам. — Мне кажется, — после долго молчания начал Криденс, — будто это не только орешник… Просто вы видите, — он поднес палочку ближе, — вот эти прожилки. Они едва заметны, но такое ощущение, будто здесь два дерева… — Да, такое порой, — раздался громкий гром за окном, — бывает… Вот оно, дождь все ближе. Но здесь всего лишь одно дерево. Криденс прощался, уже когда начали накрапывать первые капли дождя. Они огромными точками падали на асфальт. Все больше и больше, превращая его в темное полотно. Если бы Мэри Лу была жива, то юноша видел бы дождь только из окна своей маленькой комнатушки… Но не сейчас, когда он был частью этого мира. Прошлое медленно отрывало от него свои липкие руки, уступая место чему-то совершенно новому, странному. Он поднял лицо вверх, к небу, вздрагивая иной раз, когда капли падали на его лицо. До дома Куини идти не меньше двадцати минут. Дождь уже начался. Мальчик набрал полные легкие воздуха и встряхнул кудрями. Его впервые так сильно переполняли эмоции. Когда он подходил уже к дому, то остановился. Волосы липли к лицу, рубашка намокла, да и пиджак в руках тоже. А мимо, по дороге и тротуару, текли дождевые реки. Закатав до колен штаны, он снял с себя ботинки и взял их в руки. Осторожно, с предвкушением, он ступил ногой в прохладную лужу. Шершавый асфальт ощущался им всей стопой. И он улыбался, кружился, танцевал в лужах. - И все это так долго копилось в тебе, - кто-то вновь усмехался, но юноша не слышал. - И это только начало. Дальше будет совсем иначе. Хуже.