По ту сторону чемодана

— Мисс Гольдштейн. Уже прозвенел звонок. Все вышли из класса, когда к учительскому столу подошел Криденс. Он все еще нервничал, переминался с ноги на ногу, но Куини была одной из тех, с кем он мог говорить и не бояться. Точнее он мог вообще не задавать свой вопрос вслух. Сначала ему эта идея очень нравилась, и Гольдштейн не противилась этому, она и сама неосознанно отвечала на вопросы, которые ей никто не задавал. Но так как она обучала детей не-магов, то ей постоянно приходилось одергивать себя. «Вы очень добрая, не ругаете и отчего-то всегда все знаете. Наверное, вы фея!» Куини никогда их не разубеждает и не огорчается, когда ее сравнивают с глупым декоративным зверьком. — Да, Криденс? Вокруг нее всегда такая светлая аура, что цветы, даже, если они порой находятся без должного ухода, когда она уезжает в Ильверморни, остаются прекрасными. Она уже давно прочитала вопрос в его голове, но все еще не отвечала. Лишь тихо, с улыбкой, смотрела на него. Не мог же Криденс постоянно надеяться на то, что каждый сможет понять, что творится в его голове. — Присядь, можешь не торопиться. Незаметно для него Куини заперла дверь, чувствуя приближение другой учительницы. Она совсем не хотела, чтобы вопрос так и остался без ответа. Мальчик лишь дернулся, когда дверь попытались открыть, но успокоился, когда понял, что она закрыта. — Мистер… Мистер Грейвс к вам п-приходил? — Он заходил пару дней назад. Спрашивал про Ньютона. — А… Мистер Саламандер… он куда-то уехал? — Зайди сам к Персивалю, он знает больше, чем я об этом, — улыбнулась Куини, подперев легонько подбородок рукой. — Да и не только узнать. Иди, проведай его. Быть может его что-то гложет. Она поднялась, надевая поверх воздушной белой блузки светло-коричневый пиджак. — Зайди к нему сегодня же, не откладывай! — Да, мисс Гольдштейн. — Завтра чаепитие, зайди ко мне утром, поможешь донести пироги. Бэрбоун утвердительно кивнул. Сейчас больше пяти часов, во сколько заканчивается работа в министерстве? Он никогда не замечал четкого графика у Грейвса. Нет, нет, только не в само здание, где множество людей будут (как он сам думал) смотреть с ненавистью, любопытством или еще как. Идти по улице — уже очень тяжело, постоянно кажется, что все взоры обращены на тебя, и ты кажешься таким маленьким, невзрачным. Время имеет странное свойство — оно всегда шутит и злится, лишь изредка проявляя благосклонность к людям. И со злостью, ускоряясь, оно убивает не только все живое, но и себя. Вот только мы еще не знаем, сколько живет время. Может быть, до тех пор, пока оно не убьет всех. Он ушел с огромной дороги в переулки, пытаясь сделать свой путь как можно длиннее. Криденс делал крюки, бродил меж магазинов, оставаясь у витрин до тех пор, пока ему не улыбнуться сквозь стекло продавцы. Тогда мальчик уходил как можно быстрее от прилавка. В черном костюме было очень жарко, лучи солнце так и тянулись к нему сквозь огромные облака. Часы на столбе показывали десять минут седьмого. Криденс, опустив голову, решил, что может посидеть у дома Персиваля и дождаться его. На побочных улицах было не так много людей, но ни за что невозможно предвидеть какую-то встречу. — Криденс? Мальчик покорно поднял голову. Это был Джесси из его класса. — Ты домой идешь? — Я… Проверить друга… — Ааа, — понимающе кивнул головой. — Он из нашей школы? Если ты к Фестеру, то его в больницу увезли, но сказали, что скоро выпишут, просто надо там провериться. Или ты к кому-то еще? — Нет, он не из школы, — тихо заверил его Криденс. — Из министерства, — Бэрбоун сказал это раньше, чем успел понять, что они подумают о совершенно разных министерствах. — Нифига ж себе!.. — Я пойду… — Да, конечно! — он хлопнул его легонько по плечу. На улице все еще было светло, когда Персиваль шел домой. Издали увидев темную фигуру, он замедлил шаг. Но в этом щуплом, темном мальчике со всегда прилизанными волосами легко было узнать Криденса. — Давно здесь стоишь? — Нет… Было уже почти девять, и отчего-то Грейвсу думалось, что парень простоял здесь больше двух часов. — Вы давно… к… к нам не заходили… Я… я сам пришел проведать вас. — Проходи, поставишь на кухне чайник? В какой-то мере Персиваль был рад его приходу, хоть что-то новое поможет убрать ненадолго из головы ненужные мысли. Министерство опять пыталось всучить ему очередную работу, ибо кадров осталось мало — большая часть разъехалась по командировкам. На кухне он увидел тщетные старания Криденса достать с полок чашки. Мешала и рубашка, с усердием заправленная в брюки, и не снятый пиджак. Грейвс с легкостью без помощи палочки достал с полки две чашки, заварку, придержал юношу и усадил его за стол. — Ты так и не решился ехать в Ильверморни? — Сейчас уже нет смысла… — он следил за тем, как в его чае плавают частички черной заварки. — Мне скоро семнадцать, а это последний курс. Программу я знаю на уровне второго курса, да и то не все… и теоритически… — Тебя Куини учит? — Иногда она… — он сделал небольшой глоток. — Очень редко Порпентина. Но она постоянно торопится и нервничает на каждом задании… — Пойдем. Он оставил недопитый чай, Криденс последовал его примеру. В своем кабинете, в кругу разложенных книг сидел Персиваль. Тонуть в новых знаниях и вспоминать старое — это то, чего не хватало. Мальчик неуклюже сидел за его столом. Яркий свет от настольной лампы освещал его тонкие белые руки, которые так выделялись рядом с черными рукавами пиджака. Грейвс передавал книги на раскрытых страницах. Он так погрузился в них, что совсем забыл дать листы бумаги или тетрадь, хоть что-то, где можно было записывать. Криденсу приходилось запоминать все, впечатывать в память каждую строку и рисунок, а книги варьировались. Здесь была и защитная магия, и боевая, и целительные заклятия. Отчаявшись, он взял ручку и принялся записывать все на своих руках. — Нет, нет, нет, ну что ты делаешь… Эти слова испугали Криденса, он пригнулся к столу, но даже не думал защищаться. Лишь склонил голову, ожидая удар или пощечину, но ничего не последовало. Тогда он медленно, неуверенно поднял глаза на Персиваля. Мужчина ласково притянул его к себе и обнял, чуть поглаживая старательно расчесанные волосы. — Ты бы хоть бумагу попросил. Юноша чувствовал теплое дыхание на своей макушке и жался все ближе. — Завтра… — Да, приходи. Криденс хотел сказать, что ему завтра придется помочь Куини, но он не стал исправляться. Сердце замирало в груди, заставляя легкую улыбку не покидать его губ. Он шел сам не зная куда, не замечая людей, пока его не схватили и не толкнули в переулок. Холодные руки закрывали его глаза, а голос был очень знакомым, но от страха он не смог вспомнить, где его слышал. — Хочешь, я покажу, какой ты на самом деле? — кто-то позади улыбается, смеется ему в затылок. Он не сразу чувствует, как все у него внутри переворачивается, его будто выворачивают наизнанку, дробят и вновь собирают по частям. Дышать становилось трудно. Сердце билось слишком медленно. — Ты знаешь, что скрывать все у себя внутри плохо? — кто-то все еще улыбался. — Однажды все бы это взорвалось внутри тебя, я лишь убрал преграду. Незнакомец исчез так же быстро, как и появился.