Неженка. Приквел.

POV Вадима        Когда я очнулся, то лежал лицом в подушку на кровати Влада. Он держит свою руку на моём затылке, вдавливая меня лицом в ткань, которая пахнет его шампунем. Меня пробивает холодный пот, я начинаю паниковать, к горлу подкатывает тошнота. Я впервые испытываю настоящий страх рядом с ним. Да, я сам нарывался, но не такого же я хотел. Пытаюсь встать, но понимаю, что руки еще слишком слабые, ведь прошла всего пара секунд, после того как я открыл глаза. Нужно для начала перевернуться, что я и пытаюсь сделать. — Не дергайся, долбоёб, — парень сидит рядом, листая одной рукой ленту в социальной сети, а другой продолжает вжимать моё лицо в подушку. — Отпусти, — наконец подставляю руки и пытаюсь хотя бы перевернуться. Он убирает руку с моего затылка и я вижу лёд, холод которого начинает чувствоваться только когда я всё таки ложусь затылком на теплую подушку. — Ахуеть ты благодарный.        Он встаёт и уходит к холодильнику, убирает лёд и возвращается обратно. Видимо это реально помогло, потому что боль пока ощущается очень слабо, но тело будто не слушается. Влад садится обратно и хмуро смотрит на меня. Ну класс. Я, кажется, был слишком плохого мнения о нём. Он пытался помочь? — Ты в норме? — я не успеваю даже открыть рот, как чувствую его руку у себя в волосах.        Мне опять становится страшно. Он еще раз ударит? Я думал, что бить он будет хотя бы не по голове. Или сделает больно по-другому? Оттащит меня за волосы со своей кровати? Или просто вырвет их? Чёрт? Ещё немного и я просто умру от ожидания этой боли. Но он просто трепет мои волосы, превращая и в запутанное гнездо. — Зачем ты это делаешь? — мне страшно. — Что-то не так? — он непонимающе смотрит на меня. Его рука всё еще в моих волосах, но просто продолжает проходить подушечками пальцев по коже головы, заставляя пробегать мурашки по моей шее. Это ещё повышает уровень моей паники, потому что я понимаю, что не должен испытывать удовольствие после того, как меня швырнули о железку. — Влад, ты конченый? — делаю усилие, чтобы принять сидячее положение, — ты меня о железную перекладину приложил, а теперь делаешь вид, что спас меня? Я блять не Спящая Красавица, а ты нихуяшечки не принц. Пусти, — толкаю его, заставляя встать, — не трогай меня! Не трогай, — я поднимаюсь с кровати, игнорируя протянутую мне руку.        Ноги кажутся чужими. Классно. Вот это я влип. Глаза сначала отказываются фокусироваться на одной точке. Хотя я же сам этого хотел. Нужно уйти. Выход был один. Как бы я не противился этому, но Аня сейчас была моим спасением. Он даже не пытается меня остановить. А зачем ему это делать?        Возможно, нужно отдать должное этому идиоту, потому что чувствовал я себя не так плохо, как ожидалось, но на затылке была небольшая шишка. Аня причитала, что я кретин и не могу даже уследить за собственной головой. Ага. Ведь она думала, что я сам виноват в том, что ударился, неудачно пытаясь сесть рядом с кем-то из ребят. Ну да. Я же пустоголовый имбицил, дорогуша. Она раздражает меня своими искусственными эмоциями. Когда же ты поймёшь, что всем вокруг плевать, проявляешь ли ты заботу о своём «парне» или просто плюёшь ему в лицо? Зачем врать себе?        Вечером мне приходит сообщение от Влада: «Выйди на улицу». Понятия не имею как остальное, но чувство собственной значимости и неотразимости у этого парня просто огромное. Почему он думает, что я должен выйти или вообще ответить ему? Не успеваю задать себе этот вопрос, как получаю еще одно сообщение: «Оденься теплее. Тут слегка прохладно».        Этот парень — дьявол. Я не шучу. Иначе, я не могу понять, почему сейчас я прощаюсь с Аней и иду в комнату, чтобы нацепить толстовку и куртку. Обуваюсь и нарочито медленно иду к выходу. Я не хочу себе в этом признаваться. Я не хочу говорить, что мне интересно увидеть, что же там будет. Я не хочу произносить, даже в своих мыслях, что хочу услышать то, что он собирается мне сказать. Мне нужно остыть, чтобы самому не попасть в эту ловушку. Я специально торможу себя, пытаясь переждать шквал эмоций. Я считаю шаги, пока иду по коридору, отвлекая себя от предстоящего разговора.        Выхожу на улицу и ощущаю то, что этот дурак обозвал словом «слегка прохладно». В воздухе висит противный, тяжёлый, холодный туман, который ощущается как ледяной пар, пропитывая всё вокруг влагой и сразу охлаждаясь прямо на коже. Влад стоит чуть в стороне, как обычно выпуская дым изо рта. И что в нём такого? Просто пустоголовый агрессивный идиот, увлекающийся не самыми здоровыми вещами. Хотя...может в этом весь смысл? — Что ты хотел? — подхожу к нему. — Пройдёмся? — докуривает сигарету и откидывает её в сторону. — Зачем? — Застегни куртку, и пойдем, — он подходит ко мне, натягивает мне капюшон на голову. Идиот. — И что ты хотел? — спрашиваю я наконец, после десяти минут неспешной прогулки по улице. — Извини. — Что ты сказал? — я не верю своим ушам, — повтори. — Да прости уже. Заебал. Больше не скажу, — он обиженно отворачивается, доставая сигареты из кармана. — Смирнов, ты понял, что только что сказал? Ты извинился! Скоро из обезьяны в человека превратишься, — я в восторге. Это победа!        Этот человек не умеет извиняться. Он не может сказать обычные для всех окружающих фразы. А если и говорит, то зачастую так, будто плюёт в тебя ядом. А тут так просто. Я видел, что это настоящее извинение, хоть оно не было наполнено эмоциями, как у обычных людей. Для этого человека такое было высшим проявлением уважения — Всё в норме? — он пытается сделать вид, что ему нет дела до моего ответа, хотя это было бы неправдой. — Я польщен. Сам Владислав Великий и Злобный решил снизойти до меня! Сам Владислав Ужасный извинился передо мной! — Ты отвратителен, — говорит он, выдыхая дым. — Ты не лучше, — улыбаюсь я.        Всё наладилось? Наверное. Считаю ли я, что он виноват? Отчасти. Зачем простил его? Да чёрт его знает. Вся эта история очень меня...хм...порадовала. Да, пожалуй я правда был рад услышать как хрустнуло что-то внутри него, отломав еще один кусочек от его гордости. Всё равно он не отделается от меня. Мой медленный террор продолжался всю неделю. Я продолжал смущать его, трогать, ставить в неловкое положение, находить в каждой его фразе странный сексуальный подтекст. Он сбегал, угрожал, игнорировал и даже подыгрывал. Но неделя закончилась, а в впереди были длинные выходные. Всем нужна была передышка. — Ты точно домой не поедешь? — Аня стоя около входа в общежитие и заказывает такси. — Нет. Не хочу. Я же сказал, что поцапался с родителями, — я держу ее сумку, разглядывая студентов, выходящих из здания.        Благодаря очередному празднику у нас наметилось три выходных, которые многие захотели провести дома. Я же решил, что пустая комната в общежитии — это лучший способ отдохнуть. Хотелось уже уйти в комнату и упасть на кровать. Эта неделя утомила меня. Я с нетерпением ждал, как ненадолго просто забуду о существовании всех окружающих меня людей. — Вадимочка, — она смотрит на меня как-то слишком печально, — что с тобой? — С чего ты взяла, что со мной что-то не так? — её забота кажется мне странным явлением.        Я не мог не обратить внимания на то, что в последнее время она будто перетягивала одеяло на себя, постоянно придумывая глупые поводы, чтобы провести со мной время. Она наконец заметила, что не особо интересна мне? Спустя несколько лет? Браво! — Ты какой-то задумчивый. Это из-за родителей? – А? Да, — я думаю, что это отличный повод для задумчивости. Точнее это то, что я могу выдать ей за правду. — Я же говорила, — она берет меня за руку, — хочешь ко мне? –Ань, я хочу отдохнуть. Рядом с твоими родителями мне тоже будет неловко и неспокойно. Не обижайся, — я сжимаю её ладонь, пытаясь унять мысль в голове, которая не давала мне покоя уже очень долго.        Всю неделю я думал об одном. Зачем она мне? Каждый день, который заканчивался тем, что она утягивала меня к себе в комнату, чудесным образом прогоняя соседок, я думал, что хочу просто уйти. Каждый раз, когда она снимала с себя одежду, я думал, что это не мой путь. Она хороша, но зачем это мне? Чтобы создавать ощущение состоявшегося человека? Чтобы быть как все окружающие? Посмотрите, люди, у меня есть девка, которую я могу ебать! Нет. Я студент-оболтус, у которого даже работы нет. Я живу на денежки родителей, которые меня слишком любят, но также сильно ждут, что я стану кем-то особенным и важным. Единственное моё увлечение на данный момент — выводить из себя моего соседа по комнате, которого я бы с удовольствием раздел и запихнул бы в шкаф, чтобы он стал моей очередной игрушкой. Спорт заброшен еще с лета. Учёба никогда не была чем-то особо важным в моей жизни. Так зачем мне, идиоту–иждивенцу такая девушка? Я посмотрел на неё: красивые аккуратные черты лица, точёная фигура, умная, слегка легкомысленная, романтичная. Кажется, я забираю у кого-то счастье, которое мне совершенно не нужно, ведь для меня она — наказание. Я для неё — удавка на шее с привязанным к ней булыжником. Я тащу её на дно с того момента, как предложил стать моей девушкой. — О, такси приехало. Я поехала? — я киваю, и она быстро чмокает меня в губы, забирая свою сумку, — пока-пока. — Напиши, как будешь дома, — она уже захлопнула дверь машины и махнула мне аккуратной ручкой, даже не глядя в мою сторону.        Может побегать? Я ведь и правда не бегал с лета. Физра в универе не в счёт. Это издевательство, а не тренировки. А ведь раньше мне нравилось. Нравилось настолько, что я не помню ни дня без приятной тяжести в ногах. Пожалуй, это хорошая идея. Нужно только переодеться и можно идти.        Во время пробежки мои мысли занимали наши с Аней отношения. Я пытался дать ответ хоть на один их тех вопросов, которые всплывали в моей голове. Я люблю её? Нет. Она противна мне? Нет. Я хочу её? Да, ведь она неплоха. Она мне хоть немного симпатична? Да. Она была бы прекрасной девушкой, если бы не я и мой отвратительный нрав. Она могла быть совершенно другой. Бескорыстной, заботливой, чуткой, милой, но я этого не хотел. Я сам слепил из неё то, от чего сейчас пытаюсь убежать, пробегая не первый километр.        Сразу после тренировки я забрал из комнаты вещи, в которых обычно сплю, и ушёл в душ, где провел много времени, просто наслаждаясь тем, что меня ждёт тишина и покой. Мне явно стало легче. Ноги приятно гудят. Завтра, возможно, будет не очень приятно. Вернувшись, я ещё из другого конца коридора вижу свет из-под двери, который выделяет комнату на почти пустом темном этаже. Кто-то из парней не уехал? У меня даже есть идея кто это мог быть. Я открываю дверь и понимаю, что не ошибся. Влад сидит за столом, спиной к двери. Я кидаю свои вещи на стул и закрываю дверь на замок, продолжая вытирать по пути мокрые волосы полотенцем, которое висит на моих плечах. — Ты чего не уехал? — он даже не оберачивается. — Не хочу, — как-то грубовато. Я что-то не так сказал? — а ты чего тут торчишь? — Ну, — сажусь на стул прямо перед ним, продолжая вытирать голову, — я не смог найти общий язык с родителями и решил, что лучшее решение — переждать. — Ясно, — он тяжело вздыхает, — хочешь выпить?        Он смотрит на меня умоляющим взглядом. Я только сейчас заметил синяки под его глазами и взъерошенные волосы. Может так будет проще? Может мне тоже будет легче? Мне сложно сейчас просто находиться с ним в одной комнате. Я опять ощущаю запах его геля для душа и чувствую себя неловко. Это снова повторяется. Дурацкое дежавю. — Давай. Что есть? — Текила, — он лезет в рюкзак и достаёт бутылку со спиртным. — Ой, это лаймы нужны, — фыркаю я, — не пойду в магазин. — Обижаешь, — улыбнувшись, он вытягиет полный пакет с цитрусовыми из рюкзака. — Ого! Ты откуда столько всего утащил? — я успел достаточно уже хорошо узнать его, чтобы понять, что на себя бы он не потратил столько денег. — С работы.        Конечно. Кто ещё может, работая неделю на новом месте, утащить бутылку недешевого спиртного и пакет фруктов, зная, что сам отвечает за всё своей головой и жопой. А ведь потом будет рассказывать, как отчитал бармена или официантов за «потерявшуюся» в его желудке бутылку. Он принялся мыть лаймы, укладывая их на тарелку, достал рюмки, соль и плюхнулся обратно. Я наблюдал за всем, что он делает. — Окей, — я закидываю полотенце на свою кровать, — тогда научите меня пить текилу, мистер бармен — я смеюсь, услышав со стороны то, что сказал. — Конечно, мистер самоуверенный дурак, — улыбается он, открывая бутылку, — смотри, — он наливает напиток в рюмки, — берешь это, — зачем он носит нож в кармане спортивок? Окей, надо быть аккуратнее, — режешь лаймы на дольки и… Дай руку. — Чего? — я совсем забылся, наблюдая за тем, как он нарезал фрукты и положил нож рядом, — зачем? — Руку дай, — он не дожидается моего ответа и хватает мою ладонь, — натираешь запястье лаймом, солишь, — он параллельно делает всё, что говорит, — а вот это пока подержи.        В этой же руке у меня оказывается кусок лайма, которым щедро обмазали моё запястье. Он делает то самое на себе и даёт мне рюмку в свободную руку. — И что? — Облизал, выпил, съел.        Я наблюдаю, как он снимает соль языком, выпивает текилу и, морщась, кусает цитрус. Повторяю тоже самое за ним. Алкоголь приятно греет изнутри. Да, так будет лучше. Я не замечаю как, но мы опустошаем половину бутылки. В комнате играет музыка, а из света только настольная лампа. Я ощущаю приятную тяжесть в руках и ногах. Неожиданно, вспоминаю про то, что просил Аню написать, что она приехала домой. Достаю из кармана телефон и вижу на экране сообщение от неё. Ну ладно. Убираю его обратно, даже не открыв. — Что-то важное — Влад указывает глазами на телефон, который я убираю. — Не. Просто сообщение. Давай ещё, — протягиваю ему свою рюмку — Тебе плохо не станет? — я вижу, как он улыбается, наливая еще, несмотря на вопрос. — Не переживай. Если что, можешь просто выкинуть меня за дверь. Обратно проситься не буду, обещаю, — я потянулся за лаймом. — Стой, — он перехватывает мою руку, — есть другой способ. — Какой? — мне становится интересно. — Точно хочешь? Он странный, — я уверен, он точно дьявол. Иначе я не понимаю, почему у него так красиво блестят глаза. — Да, мне интересно, — я придвигаюсь к нему чуть ближе. — Ну, тогда смотри внимательно.        Я протягиваю ему другую руку, на которой всё это время была соль. Он берет лайм и, так же как до этого, натирает им моё запястье, но откладывает его обратно на тарелку. А отдать мне? Ладно, посмотрим. Берет нож, и я не успеваю понять как, но на моей ладони появляется порез, который сразу обильно наполняется кровью. Я не ощущаю боли, только замечаю блеск металла в свете лампы. Через мгновение я осознаю, что произошло и, наконец, чувствую жгучую боль в ладони, которая буквально начинает пульсировать.       Второй раз за эту неделю я ощущаю дикий животный страх рядом с этим ненормальным парнем. Живот скручивает от понимания того, что происходит. Что он, чёрт возьми, делает? Он опять что-то принял? Почему вечно страдаю я? — Ты нормальный? — пытаюсь выдернуть свою руку из захвата, но не успеваю.        Будто в замедленной съемке, он наклоняется к моей руке и медленно облизывает порез, собирая языком небольшую алую дорожку крови, которая вот-вот грозилась упасть тяжёлой каплей на стол. Я чувствую его горячее дыхание и боль. Он делает всё глядя мне в глаза,и, я готов поклясться, что вижу в них Ад. Самый настоящий. Выпивает текилу и, в точности как до этого, медленно проходит языком по запястью, которое натирал лаймом, оставляя красноватую дорожку на месте, где был сок. Только сейчас понимаю, что мне жарко, а вместо страха я ощущаю дикое желание подставить ему свое горло, чтобы он разорвал меня на куски, чтобы выгрыз сонную артерию и допил уже всю мою кровь. Кажется пора. Больше тянуть просто нет смысла. — Влад, — сглатываю слюну, мешающую говорить, — переспи со мной. Прямо сейчас.