The Wolf Inside

В пятницу после танцев у Джейсона было потрясающее настроение за обедом. — Итак, у тебя сегодня игра, да? — Ага, — поедая картошку фри, отвечает Алекс. — Твоя мама разрешила остаться у меня? — Да, ей понравилась эта идея, — улыбнулся Алекс, и Джейсон ухмыльнулся в ответ. — Отлично! Мой папа оставил нам больше денег на пиццу, чем нужно. Алекс не знал наверняка, по каким именно делам Кормаки собрались в Лос-Анджелес, ведь они были частью стаи Хейл и могли решить все вопросы с Талией, их Старшей Альфой. Иногда Джейсон рассказывал, что они навещают другие стаи, но те находились в пределах штата. Джейсон думает, что у них в Лос-Анджелесе какие-то дальние родственники и его родители решают проблемы воссоединения, всякие… политические штучки, но не сказать, что ему было особо интересно вдаваться в подробности. Гораздо важнее была ночевка с его бойфрендом и пицца. — Я заберу Саймона из школы, мы придем посмотреть на твою игру, а потом все вместе можем зайти за пиццей! — Звучит как хороший план, — снова улыбается Алекс. Их первое свидание в день, когда Алекс чувствует себя мальчиком. * Алекс действительно ожидал, что случиться на этой игре может все, что угодно. Приближался конец сезона, и у Циклонов действительно были шансы пройти в финал. Алекс был уверен, что Финсток не будет рисковать, дав шанс менее сильным игрокам показать себя на поле, поэтому для него было огромной неожиданностью, когда тренер отозвал с поля Лиама и отправил вместо него Алекса, ударив того по затылку. — Давай, выметайся, Хейл! Алекс бежит на поле и занимает свою позицию недалеко от центра, продолжая двигаться по небольшой амплитуде, чтобы в случае чего принять мяч. Он видит папу и Дерека, наблюдающих за игрой, однако два места впереди них свободны. Видимо, Джейсон с Саймоном задерживаются. Он сильнее хватает свой кросс и пытается все не похерить — это его персональный план на игру, ведь Алекс не самый лучший игрок в команде, но он и не среди отстающих, поэтому сохранить все на таком уровне до окончания учебы, а может быть и подняться выше, действительно звучит клево. Он старается выполнять все передачи как можно точнее и быстрее, но в один момент, когда он получает мяч, чувствует, что член другой команды сильно ударил его. Все, о чем думает Алекс, — успеть перекинуть Джексону прежде, чем столкнуться с землей, и у него получается. Боль мгновенно распространяется по телу, но тут же утихает, когда он поднимается на ноги и осознает, что выполнил то, что от него требовалось. Он искренне радуется, когда с его передачи Джексон забивает гол! Алекс снимает свой шлем, чтобы поправить его, и смеется над парнем, сбившим его. Они, определенно, могут выиграть! Финсток тоже так думает, он прыгает на трибунах и кричит — это какое-то странное сочетание «Какие вы молодцы!» и «Я поубиваю вас всех к чертям, если вы не выиграете этот матч!». Алекс действительно хорошо играет. Джексон постоянно говорит ему о том, чтобы тот держался своей зоны, и Хейл старается думать, что парень на этот раз прав. Он удивлен, когда Финсток кричит его имя и зовет к своему месту. Алекс быстро подбегает к тренеру и видит рядом с ним Дерека и отца, а также Лиама, который готов снова выйти на поле. — Ты закончил, Хейл, — говорит Финсток, хлопая его по плечу. — Почему, тренер? — но он не отвечает, просто возвращает Лиама в игру и перестает замечать Алекса вообще. Хейл снимает свой шлем и непонимающе смотрит на отца и брата. Их лица выглядят скорбными и грустными, и Алекс спрашивает: — Пап? — Нам нужно уйти отсюда, — говорит Джеймс, и в этот момент Алекс понимает, что случилось действительно что-то ужасное. Дерек и Джеймс ждут, пока он соберется. — Пап, что происходит? — вновь спрашивает Алекс, когда они идут по парковке к машине его отца. — Что-то не так? Где Джейсон? Джеймс останавливается, разворачивает к себе Алекса и кладет руки ему на плечи. — Алекс, мне очень жаль, случилась авария. * Время перестает идти так, как оно должно. Секунды превращаются в годы. Алекс смотрит в окно на город и растущие вдоль дороги деревья. Несколько часов назад Кормаки так же ехали в Лос-Анджелес, чтобы увидеться с каким-то родственниками, когда на заправке случилась авария, и десятки людей сгорели. Все Кормаки в том числе. Единственный момент, единственный день, когда Вселенная Алекса рушится. Алекс снова моргает, смахивая слезы. Этот случай не должен был произойти. Не должен был. Это не может быть правдой. Авария произошла часы назад. Возможно, даже в тот момент, когда Джейсон улыбался и развлекался с Алексом за обедом. Возможно, еще когда Алекс на первом уроке по английскому писал Джейсону, что если они закажут пиццу с ананасами, то между ними все кончено. Или когда Алекс был на поле, играя в одну из лучших его игр, помощник шерифа мог говорить Джейсону все то, что разрушит его Вселенную навсегда. Алекс снова моргает, но слезы продолжают течь по его щекам. Он даже не уверен, почему плачет. Кого он оплакивает? Погибшую стаю Джейсона или его с Саймоном? Он напуган, потому что до этого момента они были такими эгоистичными, они с Джейсоном думали только о себе, потому что все было просто отлично, они проживали свои лучшие дни! И Алекс не знает, как с этим справиться. Он не знает, как помочь Джейсону. Не знает, что ему нужно, и Алексу стыдно, ведь его бойфренд всегда знал, что Хейлу было необходимо. Всегда. Когда они подъезжают к дому, Алекс выходит из машины и вспоминает, как буквально неделю назад он и Джейсон развлекались на заднем сидении. Когда они заходят, в доме стоит тишина, и Алекс поражен — там никогда прежде не было так тихо. Джеймс и Дерек поднимаются в библиотеку, и Алекс следует за ними. Отец открывает дверь, и юноша перестает дышать на мгновение. Джейсон сидит на диване, положив руки на свои колени. Он поднимает взгляд, когда дверь открывается, но его глаза пустые, потерянные, как будто бы на самом деле он слеп. Он выглядит хрупким, сломанным, так, будто бы он не совсем с ними сейчас. Саймон устроился на коленях Талии, сидящей в огромном старом кресле. Он сгорбился, прижался к женщине и выглядел значительно младше своих лет. Его тело подрагивало, Альфа крепче обнимала его, но Алекс не мог слышать его тихие всхлипы, поэтому не был уверен в том, плачет ли он все еще или просто истерика не оставляет его. Талия печально улыбается Алексу, и буквально секунду он смотрит на нее, не понимая, что ему следует сделать. Тогда Джейсон снова поднимает на него взгляд, и Хейл в спешке опускается рядом с ним на диван. Он все еще в форме для лакросса, все еще потный после игры, все еще дерьмово пахнет, но сейчас это никого не волнует. Джейсон, возможно, даже не чувствует запах. — Привет, — шепчет он. — Привет, Алекс. Мне так жаль по поводу ночевки, — отвечает Джейсон, глядя в глаза. — Все хорошо, меня это не волнует, — это так смешно, что Алекс старается не засмеяться. Джейсон моргает, а потом морщится. — Алекс, я не… — маска равнодушия слетает с его лица, он начинает плакать, и Алекс обнимает его, плача вместе с ним. Весь мир Джейсона рушится, а Алекс ничего не может с этим сделать. Только пытается удержать его в своем. * Горе и шок сделали всех буквально оцепенелыми, и это чувство сродни тому, что ты испытываешь, когда пытаешься двигаться под водой. Все скучно и вяло, словно приглушено. Когда на следующее утро Алекс просыпается с Джейсоном и Саймоном в обнимку на своей кровати, он даже на секунду подумал, что все хорошо, но, как только все его воспоминания разом вернулись, он возненавидел то, что когда-то вообще смог забыть. У горя нет расписания — ты не можешь отключить эмоции или уменьшить их силу, но Алекс отчаянно того желает. Желает вернуться к тем детям, которыми они были, вернуться к прошлому, однако похоже, что они проскользнули в странный мир, где все всегда будет неправильно, до невероятного ужасно. Неужели они имели возможность улыбаться, смеяться только вчера? Алекс уже не может вспомнить, каково это — растягивать губы в улыбке и ощущать счастье. Выходные отвратительны. Они двигаются, но все как будто фальшиво — они едят, но не чувствуют голода, они смотрят телевизор, но словно оглохли и онемели. Все пришло в оцепенение, буквальное оцепенение. Оно сходит, когда грусть заполняет грудь Алекса, а слезы безвольно катятся по щекам, но вскоре возвращается, и он снова не может почувствовать ничего. И если свои эмоции Алекс описать еще в состоянии, то как даже вообразить, что ощущает Джейсон, он не знает. В понедельник он просыпается рано утром, и находит Кормака, прижавшегося к нему со спины, плачущего и сломленного. Алекс поворачивается к нему лицом, и Джейсон тут же отлетает от него на другой край кровати, неразборчиво и сдавленно прошептав: — Прости. — За что ты извиняешься? — сквозь боль в сердце, заставляя себя сказать хоть что-то, шепчет Алекс. — За то, что прикасался к тебе. Черт. Он помнит, что Алекс ощущает себя мальчиком сегодня. — Все хорошо, — произносит Хейл, внутренне понимая — ничего хорошо, и никогда уже не будет. Он обнимает Джейсона, охватывая его тело руками, словно создавая защитный вакуум. — Это то, ради чего мы вместе. Джейсон утыкается в шею Алекса, и Хейл чувствует невероятно влажные щеки. Он потирает спину бойфренда, успокаивающе гладит его, пока они оба снова не уснут. Талия не отправляет идти их в школу в понедельник. Джейсон и Саймон сидят в кресле напротив телевизора, но вряд ли они действительно заинтересованы в том, что происходит на экране. Алекс находится с ними, оставляя их лишь за тем, чтобы принести больше закусок, вкус которых они все равно перестали чувствовать. Хейл чувствует себя бесполезным, но он не знает, что ему делать и как себя вести. В очередной раз он приходит на кухню и находит там Талию, Дерека и Стайлза, сидящих за столом с кружками чая. — Как они? — спрашивает Талия, и Алекс пожимает плечами. — И как ты? Алекс немного раздражается, потому что это странный вопрос, ведь с ним все хорошо. Его стая с ним, его семья не сгорела. — Я хотел бы, чтобы они чувствовали себя лучше. — Я понимаю, солнышко, — Талия обнимает сына, поглаживая его по голове. — Но только время поможет им, только время, — женщина целует Алекса в макушку и шепчет. — Все, что мы можем им предложить — наше плечо поддержки. Этого недостаточно. И никогда не будет достаточно. — Что с ними будет, мам? Альфа Хейл с сожалением взглянула на Дерека, и тот произнес: — Отдел по работе с сиротами предлагает услуги. — Какие услуги? — надломленным голосом спросил Алекс. — У них есть родственники, Алекс. — Не в Бейкон Хиллс, — сказал юноша, чувствуя невероятную боль, распространяющуюся по его телу медленно, охватывая клеточку за клеточкой, заставляя его ощущать, как он буквально горит изнутри от обиды и ненависти. — Но Кормаки же связаны с нами, мам! — У них есть родственники, — повторила Талия. Алекс повернулся к двери, услышав, как она открывается, и на пороге появляется Джейсон. — Вы собираетесь отослать нас, Альфа Хейл? — лицо Джейсона побледнело, а плечи опустились. Алекс только сейчас заметил, как он повзрослел. — Джейсон, стая твоей матери… — Моя мама выбрала покинуть свою стаю, выйдя замуж за моего отца, — дрожащим голосом произнес Кормак. — Мы никогда не имели ничего общего с бывшей стаей моей мамы. Мы даже их не знаем. — Они станут твоей стаей, Джейсон. Они присмотрят за тобой и Саймоном, — серьезно сказала Талия. — Я хочу остаться в Бейкон Хиллс. — Джейсон, мне очень жаль. Юноша ничего не ответил. Он просто посмотрел на Алекса, повернулся и вышел. Нет. Это несправедливо. Несправедливо заставлять Джейсона вмиг потерять всех, кого он любил. Несправедливо заставлять Алекса отпускать Джейсона. Это несправедливо. Алекс настолько опустошен, настолько оцепенел, что даже на слезы он теперь не способен. * Неделей позже, черный Субару припарковался возле дома Хейлов. Джейсон и Саймон уже ждали, выставив свои сумки на крыльце, готовые уезжать. А Алекс — не готов. Алекс — не может дышать. Алекс — буквально умирает изнутри. Ему хочется кричать и разрушить эти чертовы стены, но как он может? Даже простые движения причиняют ему боль, и он не в состоянии сделать и вдоха. Он отходит от окон и садится на диван рядом с Джейсоном, поправляя подол своего платья. В доме царит странная напряженность, и Алекс не может понять, откуда она появилась. Дерек все утро рычал, а Стайлз и Лидия предпочли уйти в человеческое поселение на весь день. Алан Дитон напряженно поглядывал на братьев, с несвойственным ему беспокойством. Талия и Джеймс молчали часами, игнорируя любые вопросы, а Питер, вернувшийся на выходные из Стэнфорда, агрессивно ходил по гостиной. Алекс вздрагивает, когда слышит стук в дверь. Далее следует обмен пустыми словами. Чужие голоса звучат вокруг и сводят его с ума. — Я буду писать тебе каждый день, — говорит Джейсон, его голос звучит безжизненно и монотонно. — И я, — шепчет Алекс. Они слышат шаги, Алекс поднимает взгляд и видит Талию и Дитона, стоящих впереди, а позади них — двух незнакомых мужчин. Мужчина постарше — с острыми презрительными глазами, и помладше, вполне себе симпатичный, несмотря на седину. Алекс ненавидит обоих. — Джейсон, — говорит старший мужчина. — Саймон, — он как будто бы раздражен, в голосе слышатся нотки нетерпения. — Берите свои вещи. У нас впереди долгий путь. — Не хотите остаться у нас на обед? — с надеждой в голосе, до ужасного доброжелательно спрашивает Талия, а выражение лица мужчины становится еще более пренебрежительным. Он протирает свои губы и, только открыв рот, закрывает его, потому что тот, что помладше, произносит: — Мы благодарим вас за вашу бесконечную щедрость, Альфа Хейл, но нам действительно нужно ехать. Его слова ломают что-то внутри Алекса. Наверное, это и называется надежда. Он крепче сжимает руку Джейсона и вытирает слезы с его щек. — Джейсон! — доносится откуда-то со стороны. Алекс тоже плачет. Джейсон прижимается к нему, они ищут утешение друг в друге, губами прикасаясь к губам, а когда они разрывают поцелуй, старший мужчина с отвращением смотрит на них свысока.  — Я люблю тебя, Алекс, — шепчет Джейсон, и его лицо расплывается в глазах Алекса от обилия слез, он крупно дрожит, не в силах вымолвить и слова. Джейсон садится в машину, и они уезжают. Только позднее, гораздо позднее, Алекс понимает, что он никогда не говорил, что он тоже его любит. * В середине ночи Алекс обнаруживает Питера, сидящим на капоте его Порша, с сигаретой в руках. — Все хорошо, щеночек? — спрашивает он. Алекс не считает нужным ответить, лишь присаживается рядом с дядей и залезает под его руку, ища объятий. — Когда я был ребенком, — вздохнув, говорит Питер и крепко обнимает мальчика, — Мэри устроила огромный скандал, когда объявила, что покидает стаю ради других. Ради Кормаков. Что уходит к Альфе, у которого нет ни нормальной стаи, ни денег, даже территории. К Альфе, чей отец владеет всего лишь магазином, — Питер делает затяжку и, выдыхая дым, продолжает. — Но он всем все доказал. Он состоял в городском совете, когда ему не было и тридцати, однако никогда не играл в грязные политические игры. Тогда все, что он имел, — лишь небольшая стая, состоящая из отца, жены и ребенка, поэтому он объединился с нами. Альфа Кормак был потрясающим человеком и воспитал достойнейших детей. — Почему Джейсону нужно было уезжать? — шепчет Алекс, не узнавая свой голос. — Он никогда даже не виделся со стаей своей матери! — Потому что это стая адвокатов, — вздыхая, говорит Питер. — Потому что Вселенная — та еще сука. — Его голос стал тише. — Но в большинстве своем потому что эти мрази, Ардженты, никогда не упустят возможности задеть нас за живое.