Бесславные ублюдки

6 октября 1919 года Граммофон играл лиричные напевы Бесси Смит, а Хейли торопливо покуривала сигарету, то и дело бросая нервный взгляд на часы. 19:35. Если она выйдет сейчас, то опоздает на пятнадцать минут. Девушка стряхнула пепел в пепельницу и посмотрела в зеркало. Волосы завиты, губы подкрашены, нити жемчуга украшают кисти рук и декольте. Она готова. Давно уже готова. Однако сдвинуть себя с места, покинуть эту комнату и поехать в клуб, где ее уже ожидают ее родители, Майклсоны и ее жених - задача непосильная. Она задерживается уже на двадцать минут. В ход идет очередная сигарета. Мозг отчаянно кричит, что опаздывать на встречу с гангстерами плохая идея. Да и что за детские игры, в конце-то концов? Она ведь согласилась на брак. Но что делать, если противная сторона ее характера просто требует опоздать, тем самым дав понять жениху, что не больно она рада такому раскладу. - Подождет, - уверенно бросила Хейли в тишину и начала перебирать свои письма. В глаза бросился толстый белый конверт. От него пахло мускусом. Какая безвкусица. От кого? Имя отправителя неприятно потрясло Хейли: Персиваль Карлайл. Только этого ей не хватало! А ведь надеялась же, что путешествие избавит ее от необходимости общения с этим человеком. Не распечатав конверт, Хейли выбросила его в мусор. Настроение вконец испорчено. Хейли подхватила меховую горжетку и покинула особняк. Она опаздывала на полчаса.

***

Клаус опаздывал на полчаса. Не лучшее его решение. Однако оно не шло ни в какое сравнение с его другой гениальной идеей. «Гениальная идея» сидела на пассажирском сиденье его спортивного Бентли и глуповато хихикала. Ее звали Ларита Смит. Она была его увлечением этого месяца. Беспечная, беспроблемная. Безмозглая. Как раз то, что нужно в этот вечер, чтобы продемонстрировать мисс Маршалл его полную незаинтересованность в разворачивающихся событиях, при этом не накликать гнев отца ввиду явной несерьезности подобной связи. Опоздать на полчаса и заявиться на свою помолвку с дешевой актриской под рукой – выходка скорее в стиле Кола. Но сегодня был особенный вечер, поэтому Никлаус выкинул все тревоги из головы и повел свою пассию в клуб. Он не поверил своим глазам, когда навстречу ему к входу прогулочным шагом направлялась его горе-невеста! Если увиденная картина ее и смутила, то виду она не подала. Клаус отдал должное ее умению держать лицо. Однако в конкретной ситуации это скорее разозлило. Поравнявшись с входом в «ЛаМотт», они застыли и окинули друг друга изучающими взглядами. Через плечо Хейли свисала горжетка, на руке Клауса повисла Ларита. - Мисс Маршалл, - преступно долго растягивая гласные в ее имени, ухмыльнулся Клаус. – Вы не в силах были найти вход в сие чудное заведение вот уже как полчаса? - Отчего же, я прекрасно осведомлена обо всех архитектурных особенностях этого замечательного заведения, - в тон ему ответила Хейли. - Отлично, значит надо добавить непунктуальность к быстрорастущему списку ваших пороков. – На этих словах Клаус с улыбкой приложил руку к щеке, где вчера побывала ее ладонь. Хейли чуть заметно зарделась, но быстро взяла себя в руки. Она демонстративно посмотрела на часы. - Смею заметить, что это у нас с вами, видимо, семейное. - Котик, кто это, твоя сестра? – наконец подала голос Ларита, до этого лишь мечтательно улыбавшаяся. Хейли перевела взгляд с Клауса на Лариту и снисходительно улыбнулась. - Нет, дорогая. По нелепому стечению обстоятельств я будущая жена вашего… котика. – Хейли не могла удержаться от ехидной шпильки в сторону Никлауса. Вероятно, осознав смысл услышанного, мисс Смит посчитала нужным оскорбиться. Она картинно вырвала руку из руки Клауса и вскричала: - Но как? А я?.. Хейли отметила, что на истерику своей спутницы Клаус и бровью не повел. Он не сводил горящих глаз с Хейли, словно пытался испепелить ее на месте. - О, нет нужды портить себе вечер из-за этого обстоятельства! – поспешила утешить ее Хейли. – Все равно вы более подходящая пара для мистера Майклсона. Не дав собеседникам ответить на ее реплику, Хейли скрылась за дверью. - Нет, правда, а кто это? – задумчиво протянула Ларита. Моя головная боль. Клаус еще постоял минуту на улице, вдыхая теплый вечерний воздух, а потом и сам вошел в «ЛаМотт», потянув за собой Лариту. Его тут же окутали звуки джаза, клубы сигаретного дыма и хохот танцующих флапперш. - Детка, ты пока развлекись сама, а я освобожусь через час-другой и тебя найду. Клаус огляделся по сторонам: на первом этаже был дансинг и бар, и своей семьи он не увидел. Мужчина посмотрел наверх, где располагались столики. У перил возвышался неизменно элегантный и вечно осуждающий Элайджа. Клаус быстро взлетел по ступенькам и поравнялся с братом. - Никлаус, отец очень недоволен тобой. - Скажи мне что-то, чего я не знаю. Ты ее уже видел? - Да, она только что пришла. Очень красивая девушка. И твое счастье, что она вздумала выкинуть такой же фокус, что и ты, и опоздала. Иначе отца ничто бы не успокоило. А тебя ничто бы не спасло. Клаус посмотрел в сторону их столика. Хейли что-то рассказывала его родителям, но по взгляду Майкла ничего нельзя было понять. А вот мать была открытой книгой – ее неприязнь к будущей невестке огромными буквами читалась на лбу. Приятно, что мать всегда на его стороне. Братья подошли к столику. Элайджа весело сказал: - Смотрите, кого я нашел! Клаус окинул взглядом публику и начал извиняться за опоздание, но элегантная женщина – очевидно, мать Хейли, - мягко перебила: - Не стоит извинений, мистер Майклсон. Хейли только что объяснила нам, как вы ей помогли. Клаус перевел недоуменный взгляд на Хейли, которая явно наслаждалась его растерянностью. Видимо решив, что дальнейшее молчание будет подозрительным, она сказала: - Мистер Майклсон, да вы еще и скромный! Если бы не ваша помощь, тот полицейский непременно выписал бы мне штраф. Вы мой герой! Она невинно улыбнулась и отсалютовала бокалом с шампанским, явно черпая удовольствие из своих завуалированных издевок. Она выгородила его перед всеми. Зачем? Наверняка, чтобы оправдать и свое опоздание. Клаус внимательнее присмотрелся в ее глаза. Он мог поклясться, что различил в них ярость, уже знакомую ему по вчерашнему дню. А мистер Маршалл внимательно наблюдал и за дочерью, и за Никлаусом, с тревогой отмечая каждую деталь их взаимодействия. - Никлаус, когда закончишь наслаждаться похвалами женщин, будь добр и сядь на место! – скомандовал Майкл. Сегодня он был в скверном расположении духа: в предвыборной гонке на место мэра у Элайджи появился сильный соперник. К столу подлетела разгоряченная Ребекка и торопливо опустилась на свое место. - Братец, пока тебя дождешься, можно десять раз чарльстон станцевать! О, а вы, должно быть Хейли? – девушка во все глаза смотрела на невесту брата. – Я Ребекка. Хейли приветливо кивнула и приготовилась что-то ответить, но ее перебил Майкл: - Отлично, все в сборе! Давайте начинать. Мы собрались здесь, чтобы укрепить общие интересы двух сильных семей этого города. Майклсоны и Маршаллы многие годы занимают сильные позиции в Новом Орлеане, а объединив наши семьи, мы станем непобедимы. Выпьем же за вашу дочь Хейли и нашего сына Никлауса, которые объединяют свои жизни! Какая прелесть! Хейли едва удержалась, чтобы не фыркнуть. Старший Майклсон вызвал в ней волну отвращения и страха. Сразу стало ясно, в кого Клаус такой уродился. Охлажденное шампанское сразу же ударило в голову. Осознание, что она ничего не ела с самого утра, пришло слишком поздно. Девушка осторожно отставила бокал в сторону и внимательнее оглядела присутствующих. Миссис Майклсон была грациозной женщиной, но казалась очень холодной. А еще она словно коршун следила за каждым движением Хейли, явно оценивая и вынося нелестную характеристику. Майкл о чем-то тихо переговаривался с ее отцом, мать бросала на дочь умильные взгляды, будто это был не брак по расчету, а настоящая любовь ее дочери. Ребекка с интересом присматривалась к Хейли, щуря один глаз, но ее любопытство совершенно не раздражало Хейли, скорее наоборот, казалось естественным. Элегантный Элайджа задумчиво покручивал ножку бокала и изредка бросал на нее короткие взгляды, словно боясь потревожить ее личное пространство долгим разглядыванием. Элегантный Элайджа… как слаженно звучит! Ребекка, она, пожалуй, романтична. Финн точно фаталист, стоит лишь раз заглянуть в эти отчаянные глаза. Никлаус… тут Хейли застопорилась, пытаясь подобрать один эпитет к столь многогранно раздражающей ее личности. Внезапно она поняла, что все это время предмет ее размышлений с любопытством изучал ее, растянув губы в ленивой полуулыбке. Нахал, наглец, негодяй.… О, она могла бы придумать много характеристик этому человеку! К столику подошел официант, наклонился к Клаусу и что-то ему сказал. Тот нахмурился и жестом отослал его прочь. Клаус тихо произнес, адресуя реплику своему отцу и Элайдже, но Хейли тоже услышала. - В клубе легавый. - Сегодня ведь обычный день? – сухо спросил Майкл. Ответом ему послужил скучающий кивок сына. Казалось, инцидент был исчерпан, но ошарашенный возглас Клауса приковал внимание Хейли: - Он машет нам? Девушка искала глазами в толпе машущего полицейского, но наткнулась на друга своего детства. Радостная улыбка осветила ее лицо и, вскочив со стула, она понеслась к нему, бросив на ходу: - Это не легавый, это же Джек! Преодолев лестницу и обогнув танцующих, Хейли бросилась в объятия своему другу. Тот неловко сгреб ее в охапку и прижал к себе. - Джек, ты меня задушишь! – отшутилась Хейли. - Прости! Когда ты вернулась в Новый Орлеан? Я уже отчаялся тебя тут встретить. - Прибыла вчера. Джексон покрутил ее вокруг собственной оси, восхищенно разглядывая и откровенно любуясь. Затем, словно вспомнив, где они находятся, строго спросил: - Хейли, что ты делаешь в месте, подобном этому? - В каком это «таком» месте? – попыталась отшутиться Хейли. Она прекрасно знала, что Джек всем сердцем поддерживал Антисалунную лигу, мечтал о введении «сухого закона» и ставил в пример соседние штаты Алабаму, Виргинию, Джорджию, где давно уже «сухой закон» был реальностью. Знала Хейли и чем была вызвана такая сильная позиция: отец Джека, капитан полиции Кеннер был застрелен в 1900 году, предположительно одним из членов мафиозного клана, царящего тогда в Новом Орлеане. Шестилетний Джек уже тогда понял, кем хочет стать в будущем: хранителем правопорядка. И алкоголь он считал одним из тех губительных для правопорядка вещей. Все это Хейли отлично понимала. Но не могла разделить с другом его позицию. Хотя бы потому, что сама была дочерью гангстера. «Интересно, что сделал бы Джек, узнай он правду о моей семье?» - Хейли, ты же знаешь, что такие места губительны для твоей души! – попытался читать нравоучения Джек. - Ничего не хочу слышать! – упрямо сказала Хейли. Она потрепала друга по торчащим волосам и сказала: - Я здесь с семьей вообще-то. Джек нахмурился, словно что-то вспомнил и спросил: - А кто все те люди рядом с вами? Хейли замялась. Как объяснить своему хорошему другу, что выходишь замуж за незнакомца, не вдаваясь в подробности жизни ее семьи? Однако девушка считала, что Джек заслуживает узнать правду о помолвке от нее, а не из завтрашних газет. Предчувствуя, что разговор будет трудным, она уже открыла рот, чтобы заговорить, но услышала чужой голос за своей спиной: - Это ее новая семья. А я ее будущий муж. Все шло совсем не так, как хотела Хейли. Клаус бросал на Джека просто таки убийственные взгляды, будто на его территорию посягнули. А Джек, милый, добрый Джек так затравленно смотрел ей прямо в душу, что захотелось заплакать. - Скажи, что это не правда! - Джек… - Скажи, что это не правда! – уже требовательнее закричал Джек. И ее шепот: - Это правда. А затем он уходит, так быстро и стремительно, как уходят люди, когда им очень больно и они хотят остаться с этой болью наедине, пережить ее в одиночестве. Первым порывом было пойти за Джеком, объяснить все, исправить. Но тихий голос шепчет, что если один любит, а второй не отвечает взаимностью, то ничего уже не исправишь. Внезапно Клаус развернул и прижал ее к себе. Холодная маска застыла на его лице – весь в мамочку, - а глаза при этом метают молнии. Хейли зачарованно смотрит в эти глаза, как кролик на удава, и не сразу чувствует, что он уверенно ведет ее в танце. - Мисс Маршалл, надеюсь излишне говорить, что любовника я не потерплю? – ядовито шепчет на ухо. - Не понимаю, о чем вы, мистер Майклсон. - Бросьте, все вы понимаете. Этот патлач так сильно пускал на вас свои слюни, что я боюсь поскользнуться. - Ваш юмор не делает вам чести. Вы просто отвратительны! В ту же секунду его хватка становится сильнее. Клаус может пересчитать все ее позвонки под тонкой тканью платья. Какая же она хрупкая… Он ведь может сломать ее, даже не напрягаясь. Это осознание приятно успокаивает… - Осторожнее, Хейли! – ее имя он произносит беззвучно, почти шипит, отчего эффект поистине угрожающий. – Мы с вами не друзья, но вы не хотите видеть во мне врага. - Я могу дать вам тот же совет, Клаус. – Она нервничает, потому его имя получается произнести далеко не так эффектно, как это получилось у него. – Я не тешу себя мыслью, что буду единственной женщиной в вашей жизни. Скажу даже больше, такая мысль мне неприятна. Заводите столько связей с сомнительными женщинами, сколько пожелаете, но никогда, слышите, никогда не смейте унижать меня этими связями перед публикой! Сегодня здесь были мои родители, ваши родители и сестра с братом. И ваше поведение…непростительно! Клаус чувствовал, как ее тело била мелкая дрожь. Очевидно, что девушка была на грани. Он прижал ее еще крепче, словно это было вообще возможно, и прошептал на ухо: - Как ваша пощечина вчера? Еще ни один человек не остался жить после такого. Вы единственная. - Это должно мне льстить? – воинственно вскинула голову Хейли. - Это должно заставить вас думать. Мое терпение имеет свои границы, а человек я вспыльчивый. - Надо же, я тоже вспыльчивая! – огрызнулась Хейли. - Должно быть, и это у нас семейное. – Клаус язвительно усмехнулся, но как-то…по-доброму. Он почувствовал, как ее тело немного расслабилось в его руках, словно раскрутили гайки давно сдерживаемой пружины. Медленно провел пальцем по оголенной спине, чувствуя, как по коже под его рукой пронесся рой мелких мурашек. Быстрым движением он извлек из кармана пиджака обручальное кольцо его бабушки и надел Хейли на безымянный палец. Он представлял себе все по иному, ведь фамильную реликвию нужно дарить кому-то особенному. Но ничего не поделаешь, жена Майклсона достойна самого лучшего. А Хейли все ошарашенно смотрит, как ее палец украшает прекрасное старинное золотое кольцо с огромным овальным рубином, усыпанным мелкими бриллиантами. Внезапно все стало так реально: и свадьба, и этот мужчина, и кольцо. Это не игра, назад дороги нет, она и правда выходит замуж. - Нет нужды говорить, что кольцо лучше не терять? – язвительность его тона вывела Хейли из оцепенения. - Мистер Майклсон, как можно? Кольцо, подаренное вами? И потерять? – она, конечно, откровенно издевалась, задетая его обращением, точно она ребенок. Но Клаус, похоже, не обиделся. Хейли украдкой поглядывала на кольцо. Оно ей нравилось. Пожалуй, гораздо сильнее, чем следовало, учитывая, кто подарил. Просто… Хейли любила рубины. Будто застывшая во времени и пространстве кровь на кончике пальца. Клаус украдкой поглядывал на Хейли. Он понял, что кольцо ей нравилось. И странным образом, этот факт тешил его самолюбие. Родители Хейли уехали, за ним последовали Эстер с Ребеккой, Майкл и Элайджа удалились по делам… Мелодия их танца смолкла, но Клаус все не отпускал Хейли. А потом девушка словно стряхнула с себя оцепенение, язвительно напомнила о ждущей Ларите и поспешно покинула «ЛаМотт».