***
- Жёнушка, я дома! - нарочито весёлый голос Кола Майклсона прорезал воздух их прихожей. Молодой человек медленно миновал гостиную и направился прямиком в столовую, надеясь отыскать супругу в приподнятом расположении духа. К его вящему неудовольствию, семейная сценка предстала перед ним во всем своем повторяющемся унынии: запачканные в еде оголтелые дети, нервная жена, удушливое недовольство, что витало в воздухе. - Ничего себе, погром! Я смотрю, наши чада пленных не берут, - очередная неудачная попытка разрядить обстановку. Кол давно уже заметил, что у его жены начисто отсутствовало чувство юмора. Обстоятельство, быть может и незначительное для другого мужчины, казалось Колу фатальным промахом его благоверной. - Я хотела тебя дождаться, но когда кухарка сообщила, что жаркое дальше подогревать нельзя, иначе оно вконец иссохнет, приняла решение садиться за стол, - в тоне Давины слышится немой упрек и обида. Не в силах понять, как такое тривиальное событие как ужин способно вызвать столь сильные чувства, Кол боролся с волной недовольства против жены. Хорошее расположение духа победило, и он бодро ответил: - И правильно сделала, я поужинал с Ребеккой в ресторане. Давина недовольно поджала губы, однако смолчала. Сей факт не ускользнул от внимания Кола. Ему часто хотелось, чтобы она уже сказала что-то в открытую, покричала или на худой конец пустила в ход слезы, чего, конечно, Кол терпеть не мог. Но все лучше этого мученического молчания, приправленного дозой безмолвного порицания. Кол сделал последнюю попытку спасти вечер. Он великодушно даст жене шанс прекратить унывать и хорошо провести время. Примет ли она его предложение, уже на ее совести. - Не отпускай гувернантку, мы идём сегодня на вечеринку-маскарад в “Ла Мотт”. Кол уже приготовился выслушивать женские причитания о том, что ей нечего надеть, к тому же у нее напрочь отсутствует маска, да и вообще, сообщать о вечеринке за несколько часов до ее начала не принято, как вдруг… - Мое присутствие там обязательно? - приправленное постной миной напрочь отбило всякое желание, куда-либо её с собой брать. Ну конечно. По части исполнения обязанностей Давине нет равных. Рожать и воспитывать детей, быть ему верной супругой, заботиться о домашнем уюте - все это входило в обязанности Давины, которые она исполняла с пылом юной отличницы. А все веселье, шалости, любая мелочь, что не входила в ее почитаемые обязанности, встречалась ею с отвращением, однако явной готовностью пожертвовать собой, прикажи он ей это исполнить. К черту. Если развлечения для нее столь тягостны, каким бы он был супругом, если бы силой затащил ее в “Ла Мотт”? - Вовсе нет, ты можешь остаться дома, если того желаешь, - равнодушно отвечал Кол и покинул комнату, желая переодеться к маскараду. - С твоего позволения я так и сделаю, у меня слишком болит голова… - Давина попыталась придать голосу правдоподобия, однако напрасно: Кол ее уже не слушал.***
Хейли, не желая нарушить прическу, осторожно сняла маску и небрежно бросила ее на стол. Наконец-то! Каким бы искусным ни был ее крой, какой бы богатой ни была ее ткань, под конец она начала доставлять своей хозяйке нестерпимый дискомфорт. Хейли затянулась сигаретой и веселым взглядом окинула собравшуюся компанию. Кол угощал всех шампанским и шутил чаще обычного, Ребекка то смеялась его шуткам, то резко замолкала и погружалась в свои тайные мысли. О чем бы она ни думала, Хейли была уверена, что мысли эти приятные, ибо на губах Ребекки все время царила загадочная улыбка. Даже Финна удалось вытащить в люди, чему Хейли была несказанно рада, ибо событие это столь редкое, что заслуживало целого тоста. Впрочем, Кол позаботился об этом, как только они прибыли в клуб. Финн даже позволил Ребекке и Хейли вытащить его танцевать, чем поверг Кола в шок и подарил ему тему для шутливых насмешек, конца которым не видно уже весь вечер. Чуть поодаль от них стоял Питер и, как преданный пёс, сторожил Хейли от любых видимых и невидимых опасностей. Его присутствие здесь стало причиной целого скандала, так как Хейли отказывалась брать его с собой в “Ла Мотт”, полагая, что в компании Финна, Кола и Ребекки ей ничего не угрожает. Однако Питер остался неумолим перед ее доводами, и Хейли не осталось ничего иного, как сдаться. Финн проследил за взглядом Хейли, с минуту рассматривал Питера, а затем понимающе улыбнулся Хейли. Последняя сочла это достаточным поводом, чтобы завязать беседу: - Клаус приставил ко мне настоящего цербера. Просто очаровательно! - Могу понять ваше негодование, мисс Маршалл, - с грустной улыбкой ответил Финн. - Однако позвольте вас заверить, что действия моего брата, какими бы безумными или необъяснимыми они ни казались в порыве момента, всегда оказывались оправданными в конце. - Только ему об этом не говорите, иначе он станет просто невыносим, - пошутила Хейли и с удовольствием отметила, как искра веселья зажглась в глазах Финна. - Спешу вас заверить, Клаус давно об этом знает, потому и бывает порой так несносен. Хейли не успела подавить громкий взрыв смеха, вызванный ремаркой Финна. Несмотря на его необычную веселость, было что-то невообразимо печальное в его манере говорить о младшем брате. Словно Финн был не членом семьи, а сторонним зрителем, что охотно делился результатами своих наблюдений. Хейли стало очень интересно, каким был Финн раньше, до войны, что его сломила. Был ли он похож на кого-то из братьев? А может он отличался от них всех в своей, ему одному свойственной манере? Хейли очень хотелось познакомиться с ним раньше, до войны. С другой стороны, она смутно понимала, что так легко сейчас общается с Финном, именно потому, что раньше она его не знала. У нее отсутствовали ожидания, с которыми ему приходилось сталкиваться при общении с семьёй. Для них слишком ярким был образ довоенного Финна, и не в силах родных понять, что тот человек уже умер. Хейли вспомнился Генри, ее погибший на войне брат, и тот последний визит, который так тяжело дался всей семье. Ни Хейли, ни ее родители тогда не в силах были понять, какая именно перемена произошла в Генри. А потом он уехал на фронт и больше не вернулся… Хейли прогнала от себя мысли о его смерти, и гадала, чувствовал ли Генри тогда такую боль от общения с ними, как сейчас чувствует Финн от общения со своей семьёй? А ещё она поняла, что в отношении Финна получила шанс исправить промахи прошлого. - Хейли, кажется, вас приглашают танцевать! - придав тону официоза, объявил Кол. И правда, возле их столика стоял невысокий мужчина в мантии и маске чумного доктора и в приглашающем жесте звал ее на танец. Хейли уже хотела было вежливо отказаться, но Ребекка подзадоривала ее замечаниями о том, что девочкам нужно веселиться, а Кол так вообще заявил, что это может быть ее последний танец в качестве незамужней женщины и что ей просто необходимо оторваться. Не в силах противиться столь красочным аргументам, Хейли приняла приглашение незнакомца и они двинулись к танцплощадке, перекидываясь бессодержательными светскими фразами. Оркестр заиграл вальс в джазовой аранжировке, и Хейли закружил вихрь танцующих пар. Она задумалась над словами Кола. “Последний танец в качестве незамужней женщины” Однако, какое же странное чувство. Через несколько дней она выходит замуж. Было время, когда Хейли была уверена, что никогда не выйдет замуж. Правда, то было так давно, словно в другой жизни. Ее брат был жив, и все надежды на продолжение рода были возложены на него, положение семьи было более уверенным, а материальное состояние таким же блестящим, что исключало необходимость брака по расчету, ну а в любовь Хейли уже тогда не верила, а значит, по собственному желанию выходить замуж не планировала. Как же изменчива судьба, что так перевернула ее жизнь вверх дном! Внезапно кто-то схватил Хейли за руку и с силой прижал к себе, впиваясь в губы требовательным поцелуем. Все произошло так молниеносно, что Хейли не успела даже разглядеть наглеца, не поняла, то ли это ее партнёр по танцу набрался непростительной смелости, то ли какой-то грубиян решил попытать счастья. Несколько секунд прошли как в тумане, пока Хейли наконец не собралась с силами, вырвалась из цепких рук и со всей мочи влепила незнакомцу пощечину. - Гнусный подлец! Смею заметить, я помолвлена, и… Ее фразу прервал уже слишком знакомый смешок, а затем над самым ухом голос с хрипотцой растянул знакомое “Мисс Маршалл”. Хейли от удивления и испуга широко распахнула глаза и с замиранием сердца следила, как незнакомец медленно снял свою маску и превратился в Клауса Майклсона. Клауса Майклсона, которого она опять ударила. - Мисс Маршалл, разве мы с вами это уже не проходили? - забавляясь ее растерянностью, медленно спросил Клаус. Он приложил руку к месту удара и лукаво посмотрел на Хейли. - Что я говорил вам на ваше прошлое проявление злостного рукоприкладства? Вначале Хейли была оглушена чувством вины и сожаления, но столь неприкрытые насмешки над ее персоной пробудили ее острый язык. К тому же, что за человек считает себя вправе вот так целовать ее, когда ему вздумается? - Затрудняюсь ответить, мистер Майклсон. Вы тогда проявили себя настолько разговорчивым, что практически сочинили устную поэму. - Я смотрю, за время моего отсутствия вы не растеряли своего красноречия. Думается мне, мисс Маршалл, что с памятью вашей тоже все в порядке, просто вы из чувства вины притворяетесь. Однако спешу вас успокоить, в этот раз я вас прощаю. - И уже тише, над самым ухом: - Ведь нельзя наказывать столь страстный порыв сохранить верность жениху. - Я не пыталась… это всего лишь хорошая отговорка…Мистер Майклсон, я запрещаю вам так ехидно на меня смотреть! - выпалила Хейли, и попыталась было вырваться из его рук, но быстро поняла, что все усилия напрасны. Ей оставалось лишь смерить Клауса своим самым уничтожающим взглядом. - Даже запрещаете? Но, мисс Маршалл, я не могу на вас иначе смотреть, вы сейчас просто до безумия потешны. Придется вам либо смириться, либо наказать мое вопиющее нарушение ваших приказов. Никогда ещё Хейли не видела его таким довольным и не слышала, чтобы он так сильно дурачился и шутил. Столь нехарактерное поведение Клауса взволновало Хейли, и она опять почувствовала на задворках сознания лёгкое присутствие страха, что сопровождал ее в присутствии Клауса с момента их знакомства. И это было не то чувство страха, как перед Майклом, или Оливером, или как тот страх, что охватил ее в толпе во время беспорядков, когда на короткий миг Хейли была уверена, что умрет. Нет, в Клаусе она была уверена, когда дело доходило до ее безопасности. Она знала, что может ему доверять, и что никакой угрозы с его стороны ждать не приходится. Однако… ...однако в такие моменты, как сейчас, сердце пускалось в бешеный пляс, словно предупреждая о какой-то опасности. На душе стало неспокойно, но Хейли отогнала от себя эти мысли и предпочла сконцентрироваться на беседе. - Мистер Майклсон, вы пьяны? Простите мне моё предположение, однако вы так странно себя ведёте, что я не могла не спросить. - Да, я пьян, Хейли. Я опьянён вашей грацией и красотой, - с пафосной театральностью ответил Клаус, играясь локоном Хейли. Прочитав на ее лице ещё большую растерянность, он откинул всякие игры, и спокойно произнес: - Значит, ласковый супруг вам не по вкусу. Какого предпочтёте? Грубого? Равнодушного? Быть может, недалёкого? - О чем вы говорите? - чувствуя себя полной дурой, спросила Хейли. - Дело в том, что я, размышляя о нашем скором бракосочетании и, понимая всю важность этого события, пришел к опасному выводу, что мы с вами не пришли абсолютно ни к какому соглашению касательно нашей дальнейшей общей жизни. Ваши взгляды на обязанности мужа, мои взгляды на обязанности жены, наше будущее место резиденции, и это ведь только первые вопросы, что приходят на ум. Мы, как два слепых котенка, вступаем в брак на ощупь. А я не люблю быть неосведомленным в каких-либо вопросах. Хейли была готова вздохнуть от облегчения. Как обнадеживающе было слышать, что не только она одна ломала голову над подобными вопросами! Ей казалось, будто Клаусу даже не придет в голову о таком думать, что ему слишком безразличен этот вопрос и что она излишне наивна, если о таком задумывается. - Если честно, то я полагала, что все проблемы решатся по мере их поступления. Но я вижу вашу правоту, поэтому давайте сейчас же проясним интересующие нас вопросы, - сохраняя обладание, ответила Хейли. - Рад, что вы это сказали. Тогда я, пожалуй, начну. Не далее как несколько месяцев назад на этом самом месте, точно так же танцуя со мной, вы сделали одно любопытное заявление. Хейли с удивлением обнаружила, что Клаус прав, и что все это время они танцевали танго, чего она абсолютно не осознавала, поглощённая беседой. А Клаус тем временем продолжал говорить, и Хейли со страхом поняла, в какое русло зашёл их разговор. - Как же вы изволили тогда выразиться? Ах да, мысль быть единственной женщиной в моей жизни вам противна и вы великодушно давали мне добро на любовниц? Если конечно, адюльтер будет тайным и не опорочит вас в глазах общества. Я правильно припоминаю ваше заявление? Хейли была в таком душевном смятении, что ничего, кроме лёгкого кивка головы не смогла из себя выдавить. - Отлично, тогда скажите мне следующее, мисс Маршалл: вы все ещё настаиваете на своих словах или желаете изменить их? Сердце бешено стучало, а глаза некуда было деть от зоркого горящего взгляда Клауса. Хейли не в силах была вымолвить ни слова и проклинала себя за острый язык, что часто заводил ее в неприятности. Конечно же, она не имела в виду того, что сказала ему тогда, но ведь все было так несерьёзно и только начиналось. Откуда ей было знать, что сейчас перспектива уживаться с любовницей неожиданно дико раздражала. Но не может же она об этом сказать Клаусу! Это значило бы дать слабину, признаться в неравнодушии, а такой вариант был просто немыслим для Хейли. Молчание затянулось, но в голову решительно ничего не приходило. - Дело в том, что в Чикаго мне представилось одно интересное знакомство. Девушка, несомненно, красива, весела, ещё и музыкально одаренная, - как бы мимоходом сказал Клаус, отметив, как потемнели глаза Хейли. Он продолжил в тоне увлеченного рассказчика: - Моя скромная персона ее в некоторой мере заинтересовала, и было получено приглашение продолжить знакомство в более уединенной обстановке. - Как занимательно, прошу, продолжайте, - угрожающе прошипела Хейли, от тихой ярости бессознательно впиваясь ногтями в спину Клауса. Зачем он рассказывает ей о своих низменных похождениях? Нет, ей, конечно же, все равно, но ведь о таких делах принято умалчивать. Хоть бы постеснялся! - Я не был уверен в вашей позиции касательно таких вещей, и предложение милой дамы.., - тут Клаус намеренно замолчал, морщась от боли, так как ухоженные ноготки его невесты даже сквозь ткань пиджака способны были доставить массу неудобств. Клаус растянул губы в нахальной улыбке и договорил: - ...вежливо отклонил. Клаусу не нужно было ждать ее ответа, чтобы понять настоящий настрой Хейли. Все и так было ясно, когда она, услышав последние слова, разом расслабилась в его руках, словно невообразимый груз свалился с ее плеч. Да и спине его была дарована столь сладостная передышка. - Отчего же отказались? Стоило соглашаться, раз девушка так мила, ещё и музыкально одаренная, - с вызовом бросила свою реплику Хейли, отыгрываясь за пережитый испуг. - В следующий раз обязательно соглашусь, если вы мне подобные знакомства сейчас не запретите, - подстраиваясь под ее тон, ответил Клаус. Тут уже Хейли готова была взвыть от отчаяния. Она всеми уловками пыталась избежать прямого ответа, но Клаус упорно подводил ее к ответу. Внезапно Хейли вспомнила ещё кое-что из их разговора во время помолвки. Сладко улыбнувшись, Хейли невинно ответила: - Я не считаю себя вправе вам что-то запрещать, поэтому заводить вам новые знакомства или нет, будет зависеть целиком и полностью от вас. Однако, ради сохранения баланса в нашем браке, я вынуждена настаивать на аналогичном понимании с вашей стороны, когда речь зайдет о моих знакомствах. Реакция Клауса не заставила себя долго ждать: в приступе слепой ярости он теснее прижал Хейли к себе и, касаясь губами ее уха, прерывисто прошептал: - Ни о каких ваших знакомствах не может быть и речи! Вы бредите, если считаете, что я позволю хоть кому-нибудь прикоснуться к моей жене! Хейли с тайной радостью отметила силу его объятия, вздутую вену на шее, почерневший взгляд. Как удобно в подобного рода перепалках ссориться с собственником. А главное, как приятно! С покорным пониманием Хейли кивнула, нежно коснулась его волос, пригладив непослушный завиток, и медленно ответила, втайне сгорая от ехидства: - Теперь мне ясна ваша позиция касательно таких вещей. Однако это значит, что от себя вы должны требовать аналогичного поведения. Право, не знаю, как вы справитесь без столь интересных знакомств. - Не тревожьтесь, мисс Маршалл. Как-нибудь переживу. - Чудно. Обговорим другие интересующие нас вопросы? - как можно невиннее спросила Хейли. - Это излишне, мисс Маршалл. Все остальные проблемы мы будем в состоянии решить по мере их поступления. Хейли понимающе улыбнулась и не поддалась искушению сделать несколько ехидных ремарок, за что Клаус был ей благодарен. Остаток ночи они говорили о встрече Хейли с Оливером, о поездке Клауса в Чикаго и танцевали до упаду.