— Ты опоздал, — Кёя укоризненно вперился взглядом в запыхавшегося растрепанного Тсунаёши, у которого, кажется, были подпалены волосы? Не важно. Часы тикали, минуты отсчитывались, следовало поторопиться на синкасэн, пока тот не уехал без них.
— П-про… ха-а-а!…сти… — с трудом проговорил Тсуна, а затем ухватился за ладонь темноволосого. Им еще нужно было запрыгнуть в поезд и занять свои места. Они заняли очередь из группы людей, которые постепенно просачивались внутрь. Раздалось громкое оповещение, о том, что поезд вот-вот отправляется.
Что-то в этой группе людей показалось странным Тсунаёши. Колкое, нехорошее чувство засело в груди, засосало под ложечкой. Шестое чувство комком осело в горле, мешая продохнуть. Интуиция… расшалилась и словно предупреждала Тсуну о том, что следует вести себя более аккуратно. «Наёмники? — одна мысль перепрыгивала через другую. — Или просто якудза в завязке? Может… иллюзионисты?»
Мысль об иллюзиях разлилась по всему телу от макушек, до пяток. «Реборн… неужели… ты решил меня так подставить?!»
Составить два и два оказалось не так уж и сложно, не даром, Савада Тсунаёши был обозначен как преемник Тимотео, главы итальянской мафии. И уже успешно вступил в роль последние… лет десять, если не меньше. Наконец, они с Кёей очутились внутри поезда и заняли свои места. Дорога до нужной станции должна была занять около трёх с половиной часов, так что время подумать о странной компании, о содержании которой Тсуна уже догадывался, предоставлялось достаточно.
Кёя занял место у окна и достал книгу. Положил голову на плечо Тсуны и погрузился в чтение, иногда отвлекаясь на пачку чипсов, которые заботливо открыл последний. Тсунаёши в свою очередь косил взгляд в бок. Двое спереди. Зуб даст, что Ямамото и Гокудера, с кем-то другим Хаято не смог бы усидеть. Сзади, вероятно, Мукуро и Рёхей. Только он мог под успокоительными выдержать напор очень активного бывшего боксёра. И иллюзиями скрыть громкость голоса. И вообще усыпить. Но кто тогда сидит через проход, с боку? Там один человек под иллюзией. «Ламбо не мог поехать, потому что иначе бы пришлось объяснять Хибари как он здесь очутился. Реборн… Реборн ищет более доступные методы… и более странные, да. Может Киоко захотелось попытаться сблизиться с ним на источниках? Она должна была понять, что это бесполезно, и пора идти дальше».
Больше идей о том, кто же скрывается под иллюзией, не приходило, а самые вероятные и действительные варианты он уже перечислил. Тсуна постарался заглянуть на передние кресла так, чтобы не потревожить читающего Кёю, но ничего дельного разглядеть не смог. А вот насмешливый взгляд сзади вполне почувствовал, от чего мысленно закатил глаза. Они все издеваются над ним! Даже Гокудера!
— Всё в порядке? — Кёя оторвался от книги и поднял глаза на возлюбленного, ненавязчиво положил свою ладонь на руку мужчины. Щеки Тсунаёши покрылись легким румянцем. «Иногда он брутальный горячий учитель, а иногда такая лапочка», — позволил себе брюнет шальную мысль.
— А? Д-да… Мне показалось, что я видел своих
близких друзей, когда мы подходили к поезду. — едва слышное «ку-фу-фу» раздалось за его спиной и в кресло прилетел смачный пинок под зад. Да, Тсунаёши в таких вещах практически никогда не ошибается.
— Друзей? — Кёя вспомнил нового учителя математики, которого видел вместе с Тсуной и еще одним мужчиной, чья отличительная черта, шрам на подбородке, отчетливо врезались в память, в караоке. И ещё странный мужчина с трезубцем, в парке аттракционов. Не говоря уже о Сасагаве Рёхее и его бесящей сестричке, по совместительству бывшей невесте Тсуны.
— Ага. Они любят поиграть на моих нервах, особенно, когда я очень взволнован. — нарочито громко сказал Тсуна. Иллюзия начала понемногу развеиваться. Уже не было смысла скрываться.
— Ку-фу-фу, Тсунаёши-кун, — с заднего сидения за мужчиной внезапно появились худые мужские руки, которые по-хозяйски обняли шатена за шею, а на его макушку вогрузилось незнакомое для Хибари нечто, со странной прической, заколотой на голове в виде хвостика от ананаса. — Я могу и на другом сыграть, если хочешь, — он ткнул указательным пальцем в щеку Тсунаёши. — Например, на твоём чл…
— Прекрати херней маяться, ты, усатый ананас! Десятый, он опять пускает в ход свои извращенные шуточки! Когда вы ушли, то он вообще распоясался! — спереди подпрыгнул и развернулся, как ни странно, тот самый учитель математики, которого Кёя худо-бедно знал.
— Я?! Я усатый ананас?! Ты, безвольная псина! Забыл, что у меня и на тебя найдутся фоточки со дня рождения Тсунаёши-куна? Например, та замечательная фотография тебя и Такеши-куна~!
— Ещё одно слово, и я позвоню Бьякурану, честное слово! — Хаято, казалось, не выдерживал напряжения. Хибари ошарашенно переводил взгляд то с одного, то с другого мужчины. Куфуфукающий ананас оказался ещё и длинноволосым, а математик курящим электронную сигарету. На упоминании некого «Бьякурана» ананас вздрогнул и надул щёки.
— Он одобрит! Ещё и по головке погладит! И не только по моей ананасовой!
— А если я скажу, что ты снова приставал к боссу?
— Бьякуран всегда мечтал о тройничке. Еще с тех незапамятных времен, когда…
— …когда был кромешным сволочью! Боже, как он тебе язык не отрезал во время всех ваших игр?
— Будто ты знаешь что-то о наших играх! В конце концов не тебе измерять степень нашей развращенности!
— Ну-ну, успокойтесь… — уже подключился второй мужчина, который сидел перед Кёей, тот самый, с шрамом, по всей видимости тот самый «Такеши-кун». — Хаято, не кричи…
— Я же просил не называть меня по имени на людях, — прошипел Гокудера, после чего, снова взъелся на ананас: — Зато я знаю, что ты отлично блефуешь, и я всё-таки звоню твоему горячо любимому…
Следует сказать, что Тсунаёши, находясь меж двух огней, вел себя вполне спокойно, даже тихонько повернулся к Кёе, предложил ему водички из сумки, чипсов, и спросил как ему книга. Видимо, он уже привык к таким перепалкам вокруг себя, правда, тот факт, что они начались именно сейчас, его раздражал: уголок растянутых в невинной улыбке губ дёргался.
— Мусор, — внезапно раздалось сбоку. Гул прекратился и все уставились в то место. Кёя этого мужчину видел впервые в жизни. Смуглый, явно крупный и крепкий, с очень опасной внешностью. С таким на улице следует быть аккуратным, не разозлить ненароком. — у тебя гандоны из сумки торчат. Прибери.
— Занзас! — взвизгнул Тсуна. Хибари готов был поклясться, что шатен сейчас на него запрыгнет, а ещё лучше, сразу вылетит в окно скоростного поезда. Имя от чего-то показалось знакомым. Резкое на слух, необычное, иностранное… где же он его слышал?
Внутри Хибари всё одновременно возгорелось и похолодело. Занзас. Кажется, так звали одного из больших шишек итальянской мафии.
Поездка обещала быть крайне веселой…
— У меня только один вопрос, — Кёя возвышался над Тсунаёши, сидящим на коленях у его ног и смотрел на сборище, на делегацию, развернувшуюся за ним. — мы вроде бы только вдвоём собирались отдохнуть, не так ли?
Тсунаёши всхлипнул и склонился в глубоком поклоне, вытягивая руки перед собой.
— Я же не знал, что они решает поехать за мной… Кёя… прости-и-и!
— Правда, теперь у меня возникает сразу ещё несколько вопросов. Во-первых, почему ты знаком с каким-то там чуваком из итальянской мафии? Во-вторых, что это за ананасовый изврат? И, в-третьих… ПОЧЕМУ МЫ СНЯЛИ ОДНУ БОЛЬШУЮ КОМНАТУ НА ВСЕХ?! — нехорошо блеснули глаза Кёи, ой не хорошо. Нет, ну он точно вспомнит свою бурную-бурную молодость средней школы и возьмется за запылившиеся тонфа.
— Занзас? Занзас-то? Ты что? Он и мафия две несовместимые вещи! Это сначала Занзас кажется таким жутким, на самом деле он очень милый и его хобби — разведение рыбок в аквариуме. Селекция, так сказать. А «Занзасом» его назвали, потому что… э… потому что услышали случайно и решили, что имя зачётное! — на ходу сочинял Тсуна, лишь бы не спалиться раньше положенного. — Ананасовый изврат — это наша гордость, наша феечк… тьфу! Рокудо Мукуро… Изготавливает лучшие… э-э… ананасовые консервы. Глава одного из филиалов. И… комната… я не виноват… честно! Она уже была забронирована, а свободных номеров более не оказалось, так что…
— Так что не пригодятся тебе твои гандоны, — ворчливо отозвался Занзас, мстя за «разведение рыбок». — даже не надейся.
— Занзас! — Тсуна отчаянно покраснел и подскочил, любовно обнимая сумку.
— А что такого? Знаем мы, за какими шишами ты поехал на горячие источники, и ради чего изводил себя последнее время. Мне уже твои безмозглые горе-Хранители всё доложили. Попросили вернуть тебя… в итальянский филиал. Пора бы уже. А то наши конкуренты совсем обнаглели.
Кёя хотел было вмешаться в разговор и наехать на Саваду, мол, так какого черта всё это происходит, как Тсунаёши, заслышав о конкурентах, посерьёзнел и махнул рукой, призывая галдеж на фоне заткнуться, а Кёю остановиться на полпути.
— В смысле обнаглели? Я встречался… с их внештатниками пару месяцев назад, но не думал что всё настолько плохо. Они же знают, что… э… — он бросил взгляд на Хибари. — наши продажи не обогнать.
— Давай поговорим об этом в другом месте. — Занзас так же покосился на Кею. — Поверь, это куда важнее твоих шур-мур.
Тсунаёши вздохнул, принимая слова Занзаса и соглашаясь с тем, что он прав. Ситуацию в виде отношения мафиозных семей было необходимо обсудить срочно и с глазу на глаз. Иначе бы Занзас самолично не поперся бы в гущу гражданских вместе с безумными хранителями, без кресла и виски.
— Мы отойдем, закажем что-нибудь поесть из местной кухни. Ладно? Кёя, — он подошел к нему и положил руки на плечи, заглянул в серые глаза парня и серьезно попросил: — потерпи немного, я с ними разберусь. Мукуро, ананасу, верить особо не стоит. Он хитрый лис. Держись Ямамото, ну, того парня со шрамом или Рёхея. Сходите на источники, погуляйте, расслабьтесь. И не злись так сильно, ладно? — он робко поцеловал парня в лоб, смахивая челку, после чего развернулся и поспешил выйти из номера вместе с Занзасом.
Кёя мужественно держал спокойствие. Через несколько минут после ухода Тсуны и Занзаса принесли уже оплаченный ужин, много различных румяных и зажаристых блюд. Кёя не был особо голоден. На этот вечер у него были особые планы, но им не суждено сбыться. Такеши молча помог разложить ему футоны, Хаято, постоянно препираясь с Мукуро, переоделись в специальные кимоно. Один Рёхей, которого усыпило ещё в поезде, с трудом проснулся, раскатал футон, и тут же завалился спать.
— Эх, Мукуро-Мукуро, — Хаято прихлопнул его по плечу, видимо, совсем отчаявшись вести человеческий диалог без взаимных обещаний закопать в гробу заживо. — Из тебя вышел плохой приличный человек. Да и вообще вредный очень.
— Как-будто Бьякуран когда-то был хорошим приличным, — ответил он, на что получил обескураженный взгляд.
— Я хотел анекдот заварить, а ты… Так вы все-таки спите? Серьезно?! Ты и Джессо?
— Что? Нет! — Мукуро зарделся. — Шутки-шутками, но я бы с этим белобрысым ублюдком никогда бы не стал!
— Так вот откуда Десятый пидоросятины набрался! Тьфу, развелось тут гомо…
— Не в обиду тебе, Хибари, — Мукуро быстро вернул самообладание и подмигнул Кёе. Тот невозмутимо ел. — его просто никто не удовлетворяет, вот он и бесится. Завидует, наша милая мамочка. — Кёя это запомнил и одобрил. А Такеши, сидящий рядом с ним, кажется пустил слезу. А потом объяснил для Хибари:
— Хая… Гокудера настолько предан Тсуне, что когда возникла новость о том, что он завел себе здесь парня, фактически пристрелила его финальным. Не обижайся, он на всех бросается, если на его драгоценного друга и босса кто-то покушается. Мукуро тоже вредный. Всегда такой. Я думаю, ты скоро привыкнешь.
— По мне, — Хибари наконец подал голос, — вы просто стадо травоядных, решивших испортить нам с Савадой поездку.
— В стиле В… — хотел было посмеяться, как в лицо Такеши прилетело две печеных картофелины от Гокудеры и Мукуро.
* * *
— Дэниль требует твоего присутствия на встрече. Рвёт и мечет, — Занзас усмехнулся и закурил. Тсунаёши откашлялся от дыма, подувшего в его сторону, и вздохнул, опуская плечи. Ни за какой едой они с Занзасом, конечно же, не пошли.
— Я им сказал еще всё в первый раз. Я не стану ни продавать Вонголу, ни давать согласие на слияние семей. Я не хочу связываться с их грязными делами. — Тсунаёши выдохнул и передернул плечами.
— Они посылают убийцу за убийцей. Ты еще хорошо скрываешься, так как Мукуро всегда рядом. Хоть он и мудак, но преданнее многих. Даже с его манией величия и ненавистью к мафии.
— Он просто осознал, что я так же сильно ненавижу мафию. И все-таки не каждый раз ему предоставляют возможность легально стереть с лица Земли остатки Эстранео. — шатен пожал плечами. — Я не против получить нож в спину. В том плане, что я не против, если это будет он. В конце концов, — Тсуна взглянул на свои руки. — я этого заслуживаю.
— Ты ненавидишь мафию, — Занзас сделал затяжку и выдохнул сигаретный дым через ноздри. — но всё равно стал её частью. И сюда ты хочешь втянуть того мелкого паренька. Как только Дэниль прознает про Хибари Кёю, то незамедлительно убьёт его. Тебе нужно стать строже, сильнее, более жестким, чтобы защитить его.
— Я знаю… — Тсуна сокрушенно качнул головой, а затем просто сел на корточки. — Он так быстро растет. И в нем огромный потенциал. Ещё немного, и я увижу того Кёю. Из того будущего. Я тяготею к ним обоим. Я так… скучаю…
— Не расклеивайся, Савада. — Занзас дал ему несильный подзатыльник. — И помни, что ты должен первым рассказать ему обо всем. И предоставить выбор. Хочет ли он быть с тобой. Эгоистичным, слабым, опасным тобой. Или же отправится доживать свою мирную гражданскую жизнь.
— А если не прекратишь вести себя как тряпка, то я пришлю кого-нибудь хуже меня, Реборна и Бьякурана вместе взятых, — после недолго молчания сказал Занзас. Тсуна со смешком нервно икнул:
— Франа что ли? Упаси господь!
* * *
— А где все? — Тсунаёши очень удивился, что когда он вернулся, то в номере никого не оказалось. Кёя был один и он, кажется, собирался выйти в их маленький открытый под небом источник.
— Собрались и ушли. А Занзас-сан где?
— Сказал, что его рыба из аквариума заждалась и свалил. Ты идешь в источники?
— Да.
Больше они не проронили не слова. Кёя вышел первым, а Тсуна вслед за ним. Даже толком не дав собой полюбоваться, Кёя забрался в горячую воду и разлегся на камнях. Тсунаёши снял с себя дорожную одежду, взглянул на полотенца и заботливо приготовленное кимоно, после чего и сам забрался в горячую воду.
— Я никогда не видел этого шрама. Или не замечал. Или я уже спрашивал? — Хибари внезапно очутился сзади. Он провел кончиками пальцев по краям «Х» во всю спину.
— Не помню, — Тсуна развернулся и устроился на камнях. Кёя забрался к нему на колени и прижался всем телом. Как же тепло. Ему, Тсунаёши, бездефектному, так этого не хватало.
— Ну и не важно, — решив не докучать, ответил Хибари. Он решил насладиться близостью и долгожданной тишиной, так что просто потянулся за поцелуем.
Медленный, чувственный, глубокий. Поцелуй затянулся. В горячей воде было так хорошо.
«Я должен защитить его… — Тсуна чувствовал, что его мысли утекают так же, как меж пальцев скользят чёрные волосы Кёи. — Чтобы ему не пришлось защищать меня».
