Подарок

      — Альберт?!       — Виктория!       Вик почти перестала дышать, когда высокая худощавая фигура у окна повернулась к ней, и тишину гостиной нарушил так хорошо знакомый голос. В первую секунду показалось, что перед ней призрак, а потом все то невероятное, к чему она мысленно подготавливала себя, вдруг стало явью.        Альберт стоял посреди комнаты, такой знакомый и одновременно такой чужой, глядя на нее со смесью искренней радости и любопытства, словно она сейчас была объектом его научных изысканий.        Он был одет по моде XIX столетия: темный сюртук явно с чужого плеча сидел на нем как театральный реквизит, а небрежно повязанный галстук выдавал человека, не знакомого с этим специфическим атрибутом джентльмена.       — Ох, Вик! Ты даже не представляешь, как я боялся не застать тебя здесь! — шумно выдохнул он, словно освободившись от груза переживаний.       Как только за дверью исчез дворецкий, Альберт порывисто пересек расстояние, отделявшее их друг от друга, и взял ее за руки, с трудом подавив в себе желание обнять девушку. За время ее «каникул» он не находил себе места и сотни раз проклинал себя за то, что позволил ей пойти на этот смертельно-опасный эксперимент.       — С тобой все в порядке? — почему-то вдруг спросил он дрогнувшим голосом и невольно провел ладонью по ее щеке. В синих глазах застыло неподдельное беспокойство.       — Да, конечно… Я в порядке, — произнесла она отрывисто, все еще пребывая в каком-то тумане и силясь улыбнуться ему в ответ. Ей до сих пор не верилось, что Альберт здесь и разговаривает с ней, словно они сейчас в ее маленькой гостиной на Ганновер-сквер. Какой далекой показалась та прежняя жизнь, а ведь оставила она ее совсем недавно! И неужели время похоже на метро, которым можно пользоваться так свободно и смело, как это делал ее бывший жених?       — Нет, совсем не в порядке! Ты смотришь на меня как сомнамбула! Что он с тобой сделал?!        Альберт сейчас даже и не думал маскировать свои чувства к Вик, выдав себя с головой. Раньше она не замечала в нем такой горячности.       — Ничего такого, что ты нафантазировал. Я же не в замок Синей Бороды собиралась, — наконец, придя в себя, ответила Вик. Получилось немного резко, однако это позволило убедить расчувствовавшегося Альберта, что она вполне адекватна.       — Прости. Но ты так изменилась с нашей последней встречи. С таким выражением лица не встречают… друзей.       — Просто я не была готова к твоему скорому и эффектному появлению здесь.       — Я ведь обещал, что ты сможешь вернуться.       — Спасибо тебе за заботу, — искренне сказала она. — Но стоило ли так напрягаться?       —Стоило ли напрягаться? Ты человек, которого я отправил почти на двести лет назад, и это зашло слишком далеко Вик! Я отвечаю за твою жизнь! По моим последним расчетам, следующая точка перехода будет лишь через 5 или даже 7 лет, но и это пока не точно. Ты можешь здесь застрять всерьез и надолго!       Виктория посмотрела на Альберта непонимающим и немного отстраненным взглядом. До нее вдруг с пугающей ясностью дошел смысл сказанного. Она должна покинуть Брокет Холл именно сейчас, иначе следующего шанса у неё может и не быть. Но готова ли она навсегда оставить мужчину, который стал для нее целым миром? На этот вопрос у нее не было ответа. Вик почему-то представила глаза Уильяма: умные, внимательные, любящие, иногда с лукавыми искорками в те моменты, когда они были наедине. Неужели она больше никогда их не увидит? И его дорогое лицо будет смотреть на нее только с портретов, имеющих лишь отдаленное сходство с оригиналом?       — Не стоит сейчас тратить время на лишние объяснения. Экипаж долго ждать не станет, — вновь, словно через стену, донесся до нее голос Альберта.       — Где ты его взял? — почти зло спросила Виктория.       — Нанял в Лондоне. Пришлось расстаться с бабушкиной брошью. Одну гинею за нее все же удалось выручить. Как я понял, Мельбурн сейчас отсутствует, и это для нас невероятная удача. Меньше всего мне бы хотелось вести этот разговор при нем. Как думаешь, слуги не станут препятствовать?       Увидев ее растерянность и заметавшийся взгляд, Альберт понял, что дело принимает совершенно неожиданный оборот, и постарался придать своему голосу большую настойчивость:       — Я понимаю твои чувства. Но мы должны уехать из Брокета немедленно. Сегодня вечером наступит час перехода, а нам еще надо добраться до Лондона! Ты слышишь меня, Вик? - Ему пришлось практически встряхнуть ее за плечи.       — Я не могу… Я не…. — подняв на него совершенно обезумевшие глаза вдруг ответила Виктория. Ей стало не хватать воздуха, слова застряли в горле. — Нет, Альберт, я не могу сейчас… не простившись… не поговорив с ним! Может быть, он…       — Послушай, Вик! Когда я устраивал тебе это маленькое увлекательное приключение, думал, ты хорошо понимаешь, что будешь здесь лишь гостьей и не больше. ЭТО НЕ ТВОЯ ЖИЗНЬ, Вик! — он сказал это, надавливая на каждое слово. —Нельзя нарушать порядок вещей. Вспомни, о чем я говорил ещё до твоего перехода. Материя времени — очень капризная штука.       — Я не могу уехать вот так, по-воровски. Он никогда этого не поймет! Он добрый, честный человек и не заслуживает такой подлости!       Она не заметила, что по щекам бегут колючие слезы, разум не мог справиться с сильным душевным волнением и болью сердца, которое держало ее волю в своей власти.       — Это не подлость, Вик, а неизбежность. Вы с самого начала знали условия игры и приняли их. Неужели он думает, что такая девушка как ты сможет быть счастлива здесь? Черт! Да вы что, оба сошли с ума?!       Альберт увидел слезы на глазах женщины, от любви к которой до сих пор не мог избавиться, и понял, что сейчас она словно заколдованная принцесса, которую нужно вернуть из сказки в реальную жизнь. Позже он детально разберется во всех этих состояниях и феномене полного погружения современного человека в другую эпоху, но сейчас рациональный мозг ученого был занят только тем, как убедить Викторию в своей правоте.       — Вик, я, конечно, не собираюсь вырубать тебя транквилизатором и увозить с собой против воли. Такой вариант был бы при всем желании невозможен, учитывая, сколько у нашего мистера Лэма прислуги. Допустим, на минуту, что ты останешься. И что же? Признай, что многого ещё не знаешь про этого человека. Готова ли ты к тому, что всю жизнь будешь безвольным существом, полностью зависящим от малознакомого мужчины, не имея даже права голоса и возможности реализовать себя. В кого ты превратишься, Вик? Как же все твои планы, мечты, проекты, твоя энергия и талант? Что станет здесь с тобой через год, два, десять лет? Лорд Мельбурн, мягко говоря, уже не молод, а медицина здесь оставляет желать лучшего. Здесь же умирают от обыкновенной простуды! Я уже не говорю об отсутствии тех благ современного мира, к которым ты привыкла. Ваша любовная горячка скоро сойдёт на нет, и ты увидишь, Вик, что я был прав, только будет слишком поздно. Можешь остаться, но поверь, судьба преподнесла тебе коварный рождественский подарок… Это будет самая большая и непростительная глупость, которую ты совершала в своей жизни.       Ей хотелось крикнуть: «Хватит!», заткнуть уши, убежать, но она не могла этого сделать, понимая, что скрываться от жестокой правды не имеет смысла. Уже не раз за все время, проведенное в Брокет Холле, ей самой приходили на ум тревожные мысли, но она старалась прогнать их как можно скорее. Альберт лишь озвучил то, в чем она так боялась признаться себе самой.       — Я люблю его, Ал… — обреченно произнесла Вик в ответ на его страшную в своей правоте тираду.       Альберт выдержал паузу, решаясь вытащить из рукава последний козырь:       — Вик, это уже не игра, и мне жаль, что однажды я в неё втянулся, а главное — втянул тебя! Любишь? Пусть так… — Альберт подавил горькую усмешку. — Я не хотел спрашивать, но раз уж ты так упорно не желаешь меня слушать… Он уже сделал тебе предложение? Ты уверена, что станешь его женой, а не…       Вопрос повис в воздухе, как и неловкое молчание Альберта, не закончившего последнюю фразу. Еще несколько минут назад, не без малой толики злорадства, он заметил, что на руке его бывшей невесты нет помолвочного кольца, значит, Мельбурн не спешит с решениями, а как всякий мужчина просто пользуется сложившейся ситуацией.       Вик до боли закусила губу, ощущая всем сердцем, как рушится ее уверенность, поддаваясь голосу рассудка. «…Ваша ревность беспочвенна и губительна, …выставит в два счета, …он был насчёт „нашей сестры“ ох, как крут… … миленькая квартирка… …тебе и так пришлось немало выстрадать, Уильям!..» — в памяти возникли случайно услышанные ею обрывки разговоров, собственные недавние душевные терзания и размышления о том, как неуместно ее появление в жизни Уильяма, какие беды это может навлечь на его голову, с каким трудом ей придется продираться через преграду условностей, принципов и запретов, всецело подчинявших себе здешний уклад жизни.       Дрожащая рука Виктории послушно легла в прохладную ладонь Альберта. За окнами уже нетерпеливо фыркали лошади, переступая с ноги на ногу, и с ворчанием кутался в воротник подмерзающий возница.       — Сколько у нас времени? Я должна оставить для него хотя бы записку, — тихо попросила она.       — Конечно. Но не задерживайся, — ободряюще сжав ее пальцы, ответил Альберт. — Я буду ждать тебя в карете. ----------------------------------------------------       Скромный, видавший виды наемный экипаж покидал подъездную дорожку Брокет Холла, оставляя позади вытянувшиеся в недоумении лица мисс Эттли и дворецкого, ставших невольными свидетелями поспешных сборов молодой гостьи. Пожилая экономка горько поджала губы, и в осуждающе обреченном жесте покачала головой: «Бедный, бедный лорд Уильям. За какие же прегрешения он несет такой крест?»       Рози потерянно смотрела из окна опустевшей комнаты вслед исчезающей в сумерках карете, и бережно сжимала в руке прощальный подарок мисс Виктории — маленькие диковинные часики, которые так часто видела на ее руке. А потом вдруг не выдержала и разрыдалась, зарывшись лицом в свой безукоризненно-белоснежный фартук.       Путь, который предстояло преодолеть двум пассажирам наемной кареты, предстоял неблизкий. До наступления ночи они должны были вернуться в Лондон и оказаться на пересечении улиц Ватерлоо и Кат, в театре Олд Вик. Именно там, по расчетам Альберта, еще была приоткрыта призрачная завеса времени, и для того, чтобы воспользоваться ею, оставались считанные часы.       Сердце Вик бешено колотилось, руки никак не согревались в теплом меху муфты, а плечи время от времени сотрясала зябкая дрожь. Еще недавно она преодолевала этот путь вместе с Уильямом и грела свои озябшие пальцы в его широких горячих ладонях. Она тут же заставила себя отогнать причиняющие боль воспоминания. Не в ее правилах было поворачивать назад. Решение принято раз и навсегда. Все, что произошло с нею в Рождество, она воскресит в своей памяти позже, когда мосты уже будут сожжены.        Альберт и сам был напряжен, понимая, как они рискуют. Ведь малейшая остановка или поломка экипажа могла привести к полному фиаско его плана возвращения. От перспективы закончить свои дни в викторианской Англии у молодого ученого все холодело внутри, и он нервно терзал в руках свой почти бутафорский цилиндр.       За прошедший с момента отъезда из Брокета час, он пытался отвлечь Викторию рассказом о неожиданном «окне» для перехода, вычисленным Пилем, о подготовке своего перемещения, о театре, о вешалке с реквизитом... Но Вик слушала в полуха, и все ещё пребывала в том странном и почти лихорадочном состоянии, в котором покинула Хартфордширское поместье Мельбурна.       Когда в надвигающихся сумерках, наконец, замелькали предместья Лондона, Альберт достал из кармана брегет на цепочке и в очередной раз сверился со временем. В глазах промелькнула плохо скрываемая тревога:       — Мы отстаем уже на 5 минут! — изрек он, с досадой захлопнув крышку часов.       — Насколько это критично? — осторожно поинтересовалась Вик, хотя еще пару часов назад ее вообще не заботила перспектива остаться здесь навсегда.       — Настолько, что именно этих чертовых минут нам может не хватить! Мост Ватерлоо они преодолели без задержек, но при съезде с него на Ватерлоо-роуд в районе церкви Святого Иоанна, когда до театра оставалось не более полумили, практически уперлись в затор из других таких же незадачливых карет и возков.       — Что случилось? Почему не двигаемся? — почти выкрикнул Альберт, открыв дверцу кареты. Возница не смог объяснить, но, перекинувшись парой-тройкой фраз со своими собратьями, сказал, что толком пока ничего не известно. Прохожий, по виду мелкий стряпчий, шедший со стороны оживленного перекрёстка перед театром, недовольно пробурчал:        — Полиции тьма, все перекрыто, ищут кого-то, — и побрел, зябко кутаясь в шарф и хлипкое пальтецо.       — Если в ближайшее время мы не тронемся, дальше идем пешком! — сказал Альберт. Вик зябко поежилась. Темнота еле освещённых улиц и снег, мягкими хлопьями падающий с неба, к прогулке не располагали, но ледяной голос ее спутника не оставлял выбора.       Худшие опасения Альберта подтвердились, за последующие 5 минут они продвинулись к цели не более, чем на сотню ярдов. Решительно выпрыгнув из кареты, он подал руку девушке:       — Надо идти! — быстро проговорил Альберт, всматриваясь в занесённую снегом улицу.       С трудом подобрав юбки, Вик спустилась на серый снег. Она не узнала привычного вида этого района с доминантой огромного вокзала Ватерлоо. Справа от улицы, на привычном месте его просто не было, а дома по левой стороне были неестественно низки и безобразны.       Они прошли немного вперёд и неподалёку от перекрёстка увидели полицейских, стоявших в оцеплении и проводивших досмотр карет и подозрительных прохожих. Виктории в сочельник уже приходилось видеть местного «бобби», и она безошибочно поняла, что все эти люди в форменной одежде — его собратья.        — Нам сюда, — не медля ни секунды сказал Альберт, и они нырнули в лабиринт переулков. Забирая левее, им почти удалось выйти к зданию театра «Олд Вик» со стороны улицы Кат.       Вдруг из полумрака последнего переулка им наперерез выбежали двое мужчин, тяжело сопя и переговариваясь о чем-то на ходу. Альберт с Викторией вжались в стену, переводя дух — беглецам с ирландским говорком случайные прохожие были неинтересны.        Не решаясь выйти из укрытия, они медлили и оказались правы! Не прошло и минуты, как в сумраке раздался топот ног, и в том же направлении мимо них пробежало несколько преследователей в форме. Альберт, оглядываясь, показал Вик на противоположную пустынную сторону улицы и неприметный закоулок чуть правее.       — Нам надо попасть туда, бежим! — отрывисто бросил он на ходу.       Они быстро пересекли еле освещённый участок и попали на задний неприглядный двор театра, до заветной цели остались считанные метры.       К ним спиной на перекрёстке, зорко всматриваясь в темноту полусонного Ламбета, стоял один из полицейских. Когда снег под каблуком у Вик предательски скрипнул, «бобби» прислушался и, сжимая свою дубинку, резко развернулся. Они, стараясь сохранять остатки спокойствия, и не оглядываться в его сторону, ускорили шаг. Запасной служебный вход для прислуги виднелся в неясном свете тусклого фонаря чуть дальше, а вот двери угольного склада театра были совсем рядом.       Полицейский, заметивший их с улиц, не отставал. Его шаги неумолимо приближались, и у Вик едва не подкосились ноги, когда он выступил из темноты переулка. Альберта рядом не оказалось.       «Твой выход!» — сказала она себе и мило улыбнулась навстречу опасности. В глаза тут же бросились знакомые моржеподобные усы и уставшее добродушное лицо. Перед ней стоял тот самый «бобби», который помог ей несколько дней назад благополучно добраться до резиденции Мельбурна на Довер-стрит.       — Это опять Вы, мисс? — Хью Аддингтон уставился на нее совершенно непонимающим взглядом, встречая в ответ на свой вопрос самую ослепительную и обезоруживающую улыбку.       — Да, вот решила немного прогуляться, вечер ведь прекрасный, не так ли?       — Но как это возможно! Вы снова совсем одна, на пустынной улице. Не лучше ли … — он не успел закончить фразу. Альберт выскочил позади него, как черт из табакерки, с увесистым кирпичом в руке. Мужчина охнул и осел на землю, тяжело привалившись к стене.       Вик с трудом подавила свой невольный вскрик, всматриваясь в его побледневшее лицо и надеясь, что полицейский, так не вовремя оказавший на их пути, серьезно не пострадал и вскоре придет в себя.        Альберт уже тащил ее к заветному входу в угольный склад театра. Старая массивная дверь поддалась с трудом и распахнулась с ужасающим треском. Он почти втолкнул Вик внутрь помещения, когда непроглядную сырую темноту прорезал оглушающе неуместный в этой мрачной тишине, звук выстрела. Очевидно, блюстители порядка не собирались упускать подозрительную парочку. Альберт громко выругался, схватился за плечо и, превозмогая острую обжигающую боль, с трудом захлопнул дверь, набросив изнутри хлипкий засов.       Они пробежали вперёд мимо гримуборных и захламлённых декорациями проходов, ловя удивленные взгляды служителей театра и артистов, и спустились по крутой лестнице вниз в сторону подвала.        Вынув из окровавленного сюртука небольшой карманный фонарь, Альберт увлёк все ещё испуганную Викторию вглубь длинного темного коридора, высветив небольшую дверь в одной из дальних стен.       — Мы на месте! — сказал он глухо и с видимым облегчением.       В мгновение ока они оказались возле заветного входа. Альберт решительно взялся за ручку неповрежденной рукой, но та не поддалась. Видимо бдительные смотрители театральных недр совсем недавно заперли ее.       — Дьявол! Этого не может быть! — он несколько раз с остервенением дернул дверь, ударил ногой, но на этом силы окончательно его оставили, кровопотеря была достаточно сильной, как бы Альберт ни зажимал свою рану.       Вик лихорадочно перебирала в мыслях все возможные варианты, пути назад уже не было, ее спутник слабел на глазах, преследователи вот-вот снесут хлипкую задвижку или уже вошли через служебный вход... Крысиные хвосты, время от времени проскальзывавшие по ногам, и тонкий писк казались сущим пустяком. Ей с трудом верилось, что все это происходит с ней, что сейчас на кону не только будущее, но их жизнь и свобода.       Внезапно вспомнив что-то, она потянулась к своей прическе, еще недавно созданной заботами Рози. В пальцах оказалась небольшая изящная шпилька.       Сотни раз она читала и видела в фильмах, как обольстительные взломщицы и шпионки ловко открывают этим женским аксессуаром потайные ящики и дверцы. И, что греха таить, однажды опробовала этот способ сама, вскрыв замок своей комнаты, когда мать оставила ее там на целый день в качестве наказания за плохие вести из школы.       Немного повертев шпильку в руках, она вставила ее в замочную скважину, пристраивая к скрытому механизму. Он поддавался медленно, и в какой-то момент показалось, что все напрасно. Но вот что-то щелкнуло, и железный дужка отскочила в сторону. Резкая вспышка света из-за двери подарила надежду. Путь был свободен, и Вик почти втащила ослабевшего Альберта за порог.