По лезвию металла.

      Доев последнюю ложку обеда и выпив обжигающего чая, я, не обременённый больше ничем особо важным, пошёл в город бродить по улицам и улочкам. Я всегда так делал, когда выдавалась свободная минутка. Мне безумно хотелось свободы. И если я не гулял по пристани, с мечтой смотря на океан, то просто бродил по городу, чаще всего посещая рынок. Там, если повезёт, я наблюдал за бродячими артистами. Мне нравилось смотреть за повседневной жизнью горожан. Ведь глядя на окружающих людей, можно узнать много нового и интересного. И помимо этого, учиться на чужих ошибках. К сожалению или к счастью, но своих ошибок у меня еще не было шанса наделать.       Вот из таверны взашей вытолкнули вусмерть пьяного мужлана, тот что-то булькнул протестующее и затих, по-родственному прижимая к себе бутылку.       Вот нерадивая молодая мамаша болтает с подругой, волоча за собой ребенка, с упоением лижущего подобранный где-то камень.       Вот женщина в летах ловко и молниеносно срезает кошель у проходящего мимо «индюка». Да не у птицы, а у серьёзного, грузного и расфуфыренного мужчины поперёк себя шире, сильно увлеченного каким-то чтивом. Я уже хотел возмутиться, но внезапно вспомнил своего глубоко уважаемого родственника и вздохнул, чтобы через секунду уставиться на воровку.       Так мы и глядели бы друг на друга довольно долго, пока незнакомка, низким грудным и приятным голосом не произнесла:       — Что здесь забыл столь юный господин?       Я вздрогнул.       — Ничего, синьора, — но по щекам предательски поползла одинокая слезинка. Знаю, в пятнадцать лет мужчины не плачут, но… Именно в этот момент во мне почувствовалась настолько острая нехватка любви, понимания, да и простого человеческого тепла, что тело решило за разум. Она это поняла и, крепко прижав меня к себе, прошептала на ухо:       — Захочешь меня увидеть, приходи в бедный квартал и спроси Ягулу, я тебя там встречу. Только приходи не в столь дорогой и бросающийся в глаза одежде.        Женщина потрепала меня по волосам и, развернувшись, мигом исчезла в толпе. Я же побежал обратно. Найдя затаённые и набранные от «щедрой» руки дяди медники, я попросил старого слугу, которому доверял, купить простую, но добротную одежду и обувь, ничего толком не объяснив, но наградив парой монет за заботу.       Следующим выходным я двинулся на такую желанную встречу никем не признанный и незамеченный.       Быт жителей Бедного квартала представлял собой убогое зрелище, тем не менее жизнь там текла намного ярче и хаотичнее, чем во всём остальном городе. Она являлась головной болью всех подразделений войск, ибо там имели пристанища гильдии убийц и воров. Квартал упирался в старую заброшенную бухту, где нет-нет, да и появлялись подозрительные корабли, причастность которых я пока не знал.       У первого встречного, а им оказался какой-то рыбак, я спросил дорогу к Ягуле и, к моей радости, он смог меня к ней направить. Со всей скорости, которую мой организм смог развить, я помчался к названной таверне. Чтобы распахнув дверь, сразу врезаться в кого-то. Я замер, и, не поднимая головы, прошептал извинения, боясь возможного удара. Но его не последовало. Вместо этого чья-то рука погладила меня по голове, и я услышал голос Ягулы:       — Пришёл-таки, пестрёнок.