***
Никита звонит ему в третьем часу ночи. Макс сонно ворчит — честно говоря, Катя ворчит больше, укрываясь одеялом с головой — но отвечает на звонок. Орлов до шести утра рассказывает о том, что ему пятую ночь подряд снятся кошмары, гремит в трубку таблетками, звенит посудой и щелкает зажигалкой, пока не засыпает прямо посреди монолога. Макс ещё долго слушает мерное дыхание на том конце провода и кладет трубку только под пристальным взглядом жены.Лос-Анджелес — Нью-Йорк, ноябрь, 1960г.
27 января 2017 г. в 18:03
Вертя ручку в тонких пальцах, Макс сидел в пол-оборота в своем черном кожаном кресле. Прогретый за день воздух ещё не остыл, и через приоткрытую форточку проникало лишь сухое тепло и редкое шуршание колес по асфальту.
— Вы пропустили три сеанса. Как мне известно, на съемках вы тоже не соизволили появиться.
— Я не был дома. То есть, Лос-Анджелес никогда не был мне домом, но, в общем, здесь меня не было, — Никита пожал плечами, поджав под себя бесконечно длинные ноги, затянутые в тонкие серые брюки. Он выглядел похорошевшим. Нью-Йорк словно наполнил его, иссушенного усталостью и духотой Калифорнии, жизненной силой.
— А что в Нью-Йорке? — Макс поймал себя на мысли, что, наверняка, звучит, как ревнивая жена, муж которой задержался на работе дольше положенного. Абсолютно непрофессионально. Кажется, профессионализм терял весь свой смысл, когда рядом был пациент Орлов.
— Ничего в Нью-Йорке, я просто его люблю. Я стал ездить туда ещё в пятьдесят четвертом, когда учился в актерской лаборатории. Он меня покорил. Было удивительно, что где-то актеры не думают лишь о том, как хорошо лежит их макияж и волосы и о том, кто как лучше выглядит — на ближнем или дальнем плане. Там люди больше думают и говорят. Вы бывали там? — вечно хмурое, серьезное лицо Никиты озарила едва заметная улыбка, когда Нестерович сдержанно кивнул в ответ. Он прожил в Нью-Йорке много лет, работал там, встретил там женщину, которая уже добрый десяток лет идет с ним рука об руку. Несомненно, он находил Нью-Йорк хорошим, но особого восторга Никиты не разделял.
— Похоже, вы без ума. Почему же вернулись? Думаю, вам не составит проблем найти работу там.
— Я рад, что вы понимаете, о чем я говорю, — Орлов в своей привычной манере проигнорировал реплику доктора от начала и до конца, будто бы вообще ничего не слышал, и, полный воодушевления, продолжил. — Понимаете, сама его суть, структура. Небоскребы, тянущиеся высоко-высоко, под облака. Не идет ни в какое сравнение с плоским Лос-Анджелесом, приземленным и, честно говоря, совсем простым. Тут звезды зажигаются, горят ярко, но коротко. Они блистают, пламенеют, озаряя все вокруг светом. Здесь его слишком много, здесь нет теней. А в тенях Нью-Йорка я нашел кое-что, что казалось мне потерянным давным-давно.
— Что вы нашли, Никита? — Макс спрашивал, уже заранее ясно зная ответ. Они оба знали.
— Когда я там, мне кажется, я погружаюсь внутрь себя. Это потрясающе.