Лифт.

      Свет. Ослепительный свет, направленный прямо в глаза. Всё тело ужасно ломит.       Парень с трудом приподнимается на локтях, оглядывая помещение и, что самое главное, своё израненное тело. На правой ноге красуется белый гипс, неприятно выпрямляющий ногу, которую очень хочется поджать под себя. Хочется спрятаться от этой боли. Спустя несколько минут и голова даёт о себе знать. Андрей хватается за лоб, пытаясь приглушить боль, ощупывает нос, который, вроде бы, вправили на место. Забинтованные костяшки ужасно чешутся, но ему никак не добраться до своей стёртой кожи. Сдавшись после нескольких неудачных попыток, Андрей откидывается обратно на подушку, а руки нелепо кладёт вдоль тела.       Он лежит без единой мысли около 10 минут, а после, тяжело вздохнув, поворачивает голову вправо.       И тут он видит её. Вновь, по счастливой (нифига не счастливой, она ж тут почему-то оказалась) случайности, лежащую в одной с ним палате.       Она лежит неподвижно, её грудь едва вздымается от замедленного дыхания, голова немного съехала по подушке, позволяя Андрею смотреть прямо на её лицо.       Она такая милая, когда спит… Но проснётся ли она? Тревожные мысли засуетились в и без того болящей голове, и вскоре парень отправился в царство Морфея, как и его возлюбленная.

***

      Рассвет. Алеющие в небе облака приобретают всё более золотистый оттенок. В горстке сена и старой бумаги копошится щенок, заливаясь радостным писклявым лаем. Его маленькие лапки путаются в длинной густой траве, замедляя. Поодаль идёт пара людей. Просто люди, обычные, простые, Живые… На руках браслеты, одинаково бережно сделанные вручную. Ветер вздымает края повязанных на пояс рубашек, а в длинных светлых волосах девушки застряли мелкие листочки. Но ей плевать.       Они идут… не зная ни места, ни времени… вперёд, навстречу восходящему солнцу, озаряющему верхушки деревьев тёплым свечением. Останавливаются, смотря на небо, дожидаясь, пока непоседа-щеночек нагонит их. И берутся за руки…       Боль в глубине глаз, в самых дальних уголках душ была и есть всегда, но теперь есть тот, кто поможет её заглушить.