Дневник

Тихий голос. Слышите? Снова он. Такой мелодичный, подростковый, еще не огрубелый голос. Он поёт. Хех, фальшивит. Впрочем, как обычно. Я узнаю его. Всегда узнаю. Как бы шумно не было вокруг, сколько бы вокруг не было людей, я узнаю его, этот уже чуть посаженый от целого дня пения голос. Пройдя дальше от платформы метро, я всегда останавливаюсь. Всегда останавливаюсь, чтобы наблюдать за исполнителем песен, которые, кажется, меняются раз в неделю. А в отличие от песен, певец не меняется. Он хотя бы раз-то футболку сменил с того раза, как я увидел его впервые? Похоже нет, если он, конечно, не владелец сотни одинаковых. Всегда чуть растрепанные каштановые волосы, потертые джинсы и потрепанные жизнью некогда белые кеды. Образ горемузыканта дополняла довольно старая, но не плохо сохранившаяся гитара, у которой не доставало пары струн, но это, похоже, не сильно волновало исполнителя песен. Сегодня вновь звучали до сели мною не слыханные мелодии, он вновь сменил песни. Что-то новое. Сегодня он пел что-то о любви. Хм, как наивно и бестолково, так в стиле современной молодежи. Подростковый голос вещал что-то о том, что любовь не может существовать без родства душ, что любовь можно отрицать абсолютно любыми словами, но она все равно останется любовью, как бы ты ее не назвал. Хм, возможно, что-то в этом и есть, но не мне в этом разбираться. Я не ценитель подобных тем где-либо. Никогда с подобным не сталкивался и особого желания не питаю. Хотя похоже пару вещей в этом мире я способен полюбить, и одной из них стал этот ещё чуть писклявый голосок. Когда это началось? Да ровно полгода назад. Я прекрасно запомнил тот день. Особо ярко запомнился ливень, который тогда затапливал этот и без того унылый и, пожалуй, типичный город. Крыши высоток скрывались под тяжелыми серыми тучами, которые так и норовили раздавить тебя, а если не раздавить, то хотя бы утопить непрерывным потоком своих огромных капель воды. Мерзкая, влажная, а самое противное грязная погода. И именно в этот день мое транспортное средство отказалось трогаться с места. Кажется, я в тот день проклял абсолютно всех и вся, но с горем пополам я добрался до метро, которое так удобно располагалось не так уж и далеко от моего места жительства. Единственные две вещи из-за которых я терпеть не могу общественный транспорт очень связаны между собой. Первая — это люди. По-моему, в тот день половина автомобилей города отказались везти своих хозяев до места работы, ибо народу было целое море, а то и океан, и я не преувеличиваю. Вторая — грязь. Нет, не скажу, что общественный транспорт такой уж свинарник, но, если бы там не было людей, он был бы куда чище. Серьёзно. Но тогда он не был бы общественным. И похоже все те свинухи спокойно мирятся с таким состоянием метрополитена, когда меня выворачивало уже от того, что мне пришлось коснутся поручня. В общем, я полон отвращения и презрения старался обойти пару весьма крупного телосложения особ, которые решили, что метро — это место для прогулки под милую беседу. Как же мне хотелось застрелится. Но мой слух уловил нечто иное во всей этой массе пустых разговоров, топота, скрежета, шлепанья, чваканья и других « прелестных» звуков, нечто приятное, что-то, что хотелось слушать. Я стал искать это нечто, и толпа сама меня вынесла к платформе, возле которой стоял он. Как сейчас помню, это было что-то невероятное. Тогда он мне напомнил солнечным луч, который мне, как человеку работающему в основном с бумагами в тесном кабинете, доводится видеть только с утра и вечером. Тогда он был как утренний лучик: его озорные глаза светились простотой и некой еще детской наивностью, голос его пел звонко какуе-то достаточно весёлую мелодию, кажется, о дружбе (тогда мне почти не удалось разобрать слов песни), он тогда сделал день всем мимо проходящим, кто его конечно заметил. А я заметил. И наблюдал за ним до тех пор пока меня не унесло толпой людей к краю платформы, где уже стоял поезд. В тот же день, возвращаясь с работы, я снова его встретил там же. Вечером он переменился как и подобает вечернему лучу заходящего солнца: пел он уже неторопливую песню, голос чуть похрипывал, а глаза были чуть прикрыты от усталости, но его добрая, уютная, такая по-домашнему простая атмосфера никуда не делась. С того дня я катаюсь на метро регулярно. Иногда по три — пять раз в день, только, чтобы слушать его, но больше одной песни я там не стою. Ибо каждый раз, когда песня заканчивается, он поднимает взгляд и смотрит на меня. Кажется, он сразу моментально находит меня в толпе, а потом улыбается. Дольше трех секунд я не выдерживаю ни этого взгляда, ни этой лёгкой искренней улыбки. Нет, она не противна мне, не раздражает почти, она просто оказывает на меня какое-то странное влияние. Никакого более разумного объяснения я не придумал. Может, не стоит об этом думать совсем, но мысли об этом мальчишке сами лезут мне в голову и я снова и снова возвращаюсь туда, в метро, к нему. Только зачем? Что мне это даст?