***
Вчера утром. Драко нервно слонялся по вестибюлю. Он постоянно оглядывался, чтобы посмотреть, не следил ли кто за ним, но большинство гостей, сливки общества волшебников и магглов, уже прошли через медные ворота и расположились в зале палаты лордов. Поэтому он воспользовался возможностью, чтобы протереть вспотевшие ладони о парадную темно-зеленую мантию и пригладить и так аккуратную прическу. Где, блять, его отец? Если он останется здесь еще хотя бы немного, то официально опоздает. И хотя в магическом обществе считается бестактностью приходить вовремя, то в маггловских политических кругах, если ты не придешь достаточно рано, чтобы лизнуть не менее пяти задниц, то это некультурно. Не то, чтобы Драко вообще волновало маггловское общество (политическое или любое другое), но поскольку они вместе с отцом потратили месяцы, организуя это мероприятие, было бы очень неприятно (хотя и жизненно), если в последний момент все пойдет прахом. Он пошарил в кармане мантии, чтобы отыскать свои заметки, и бережно дотронулся пальцами до пергамента. В здании маггловского парламента магия запрещена, поэтому Драко пришлось прибегнуть к перу и чернилам, чтобы сделать памятку для выступления. Он проводил часы, репетируя перед зеркалом, и еще часы – перед отцом, который написал речь, но все равно продолжал просыпаться в холодном поту с мыслью, что провалится на полпути. А заметки давали ему уверенность в том, что этого не произойдет. Он постарался не вздрогнуть, когда в вестибюле появился его отец. Звук от его туфель, стучащих по мраморному полу, эхом раздавался в помещении. На этот раз отец не выглядел раздраженным. Он гордо улыбнулся Драко, и тот почувствовал, как внутри нарастают эмоции, словно кто-то надул воздушный шар в груди. Отец вытянул руку и сжал ему плечо. — Готов, сын? Драко вдруг почувствовал, что охрип, поэтому просто сдержанно кивнул, чтобы не испортить прическу. Отец прищурился, но коротко кивнул в ответ и направился в сторону комнаты, не оставив Драко никакого выбора, кроме как последовать за ним. Он старался выглядеть невозмутимо и уверенно, в то время как в голове крутилось совершенно другое: «Бляблябля». Сегодня была пятница, а по пятницам палата лордов обычно не собирается, что делает это место отличным для официального возвращения Малфоев на верхушку магического общества — конечно, тщательно скрываемое под работу над единством волшебников и магглов. Драко был по-прежнему не уверен в том, что волшебники и магглы должны объединиться, а его отец вообще был категорически против этого. Тем не менее, даже он был вынужден признать, что магглов очень много, и некоторые из них даже, кажется, ценили семейные традиции так же, как это делали чистокровные. У них даже есть королева: никем не избранная глава, власть которой была дана по наследству и благодаря милости Божьей. Драко не мог перестать думать о том, что если бы его мать была королевой магической Британии, то ситуация в стране была бы гораздо лучше, чем сейчас. Не было никаких сомнений в том, что Вестминстерский Дворец был красивым зданием, а палата лордов достойна быть украшенной волшебниками со всем вкусом и изысканностью. Драко был в палате десятки раз за последние несколько месяцев, беседуя с чиновниками, но каждый раз, даже сейчас, простор и великолепие этого места поражали. Сейчас на красных кожаных скамьях сидели волшебники со всего мира в самых лучших мантиях, похожие на разноцветных попугаев, и магглы в черных костюмах с тревожным выражением на своих лицах. Драко дошел до своего места и сел, только чтобы осмотреть палату и заметить гребаного Гарри Поттера, почетного, нахер, гостя, в каком-то неаккуратном маггловском наряде, словно он встал с кровати десять минут назад. Он дернулся, а отец пробормотал сквозь зубы: — Соберись, Драко. Драко со стучащим сердцем попытался послушаться и любезно кивнул Поттеру. Но Поттер, этот чертов засранец, даже не смотрел в его сторону. Вместо этого он что-то шептал на ухо Рональду Уизли, а рыжий придурок ухмылялся, хотя сам был наряжен во что-то, что подозрительно напоминало его школьную мантию, перекрашенную в бордовый цвет. Драко почувствовал, как внутри него росла ярость, чего не было уже несколько месяцев. Несколько месяцев с тех пор, как он последний раз видел Поттера и его друзей. Вряд ли это было совпадением. Драко понял, что начал хмуриться, но, к его облегчению, премьер-министр магглов (на шее у которого, к расстройству Драко, был галстук гриффиндорской расцветки) поднялся и произнес вступительную речь, после которой все послушно разразились аплодисментами. Далее последовала столь же длинная и утомительная речь Министра Магии Бруствера, на которой Драко не мог сконцентрироваться, потому что проигрывал в голове первые строчки своей собственной речи. Еще он не мог прекратить бросать опасливые взгляды через палату на Поттера, который выглядел серьезным и сосредоточенным и с энтузиазмом кивал в тех местах речи, которые, по мнению Драко, были самыми слащавыми. Он знал, что Министр собирался сказать — почти так же хорошо, как и собственную речь, учитывая, что ее написал отец. Тот факт, что Министр пребывал в неведении, доказывал, что его спичрайтера было на удивление легко подкупить. Драко знал все, что должно было сегодня произойти — от приветственных речей и неофициального обеда до вечернего обсуждения и полуофициального ужина. Придать мероприятию легкий и непринужденный вид стоило огромных усилий, и британское маггловское правительство оказалось еще более ограниченным и несгибаемым, чем Министерство, только еще с меньшим уважением к семье Малфоев. Только благодаря часам напряженной работы и полной решимости отца это мероприятие смогло состояться. Только не слишком мягкий толчок со стороны отца, прикрытый его бурными аплодисментами, смог вырвать Драко из мыслей. Внутри все сжалось, когда он понял, что речь Бруствера подошла к концу и теперь настала его очередь. Когда аплодисменты стихли, он аккуратно встал и постарался придать своему лицу печальное, но в то же время ободрительное выражение, которое тренировал перед зеркалом. В голове он еще раз прокрутил начало речи, и как только произнес первые слова, то расслабился и внезапно понял, что все пройдет хорошо. — Мы все совершаем ошибки, — сказал Драко и таким неподдельным образом, как только мог, кратко кивнул головой. Раздался щелчок фотоаппарата, затем еще, и только длительная практика помогла справиться с рвущейся наружу торжествующей ухмылкой. — От имени всей моей семьи примите мои искренние извинения за все, — это были слишком уклончивые слова, он извинялся за «ошибки», но не говорил, за какие именно. Малфои, безусловно, искренне жалели, что совершили ошибку, поддержав Темного Лорда, потому что это сломало их жизни, и они до сих пор расплачивались за это. Драко выдержал отрепетированную паузу, и его взгляд метнулся через всю палату к Поттеру, выражение которого он не мог прочесть. — Но пора смотреть в будущее, — продолжил он. — И боль, что чувствует моя семья и все наше общество, перевешивает гордость. Пора восстановить разрушенное и наладить новые связи между нами и немагическим обществом. Драко улыбнулся, а отец рядом с ним начал аплодировать. Это была первая неподдельная вещь, что сделал отец за последние несколько месяцев — аплодировал тому, что эта горстка идиотов позволила Малфоям вернуться в центр не только магической политической жизни, но и маггловской тоже. Драко был впечатлен хитростью своего отца. Их банковское хранилище в Гринготтсе опустело наполовину, но он сомневался, что кто-нибудь еще мог за двенадцать месяцев избавиться от ареста всей семьи за сотрудничество с Темным Лордом и стать уважаемым советником. — Семья Малфоев помогала выиграть войну. Мы помогали все восстанавливать. И теперь, — в глаза бросилось какое-то движение, но он не запнулся, — мы хотим, чтобы общественность поверила, что мы стремимся изо всех сил помочь Министерству… А вот сейчас он действительно запнулся. Потому что в зале, прямо перед ним, Гарри Поттер, спаситель магического мира, Мальчик-который-черт-возьми-выжил, встал и кинул на Драко взгляд, полный… Было трудно понять, чего. Брезгливости? Разочарования? — …Мы стремимся изо всех сил, — продолжил Драко, потеряв мысль и судорожно пытаясь поймать ее, — и… Куда ты пошел, Поттер? — огрызнулся он на Поттера, чувствуя, как его лицо краснело, а тело бросало то в жар, то в холод, в то время как Поттер быстро и целенаправленно прошел мимо огромного, богато украшенного золотом трона в конце палаты и прошел через деревянную арку слева от него, исчезнув из вида в лабиринте коридоров. Почтенный гость ушел прямо на середине, блять, его речи. Драко, пораженный ужасом, облизнул губы и снова продолжил речь, хотя не мог уже в точности вспомнить слова, а уверенность его улетучилась. — …Мы стремимся изо всех сил, — повторил он в третий раз, нащупывая в кармане свои заметки, но никто его уже не слушал. Уже и Уизли со своей невестой встали и пошли за Поттером, и как только они ушли, то все массово стали покидать палату — волшебники и ведьмы в спешке оттаптывали друг другу ноги, только чтобы не быть последними, а безвольные магглы исчезли почти так же незаметно, словно умели колдовать. Меньше чем через минуту в палате остались Драко, его рассерженный отец, Министр Магии, неспешно собирающий свои бумаги, и… полдюжины фотокорреспондентов, ликующе снимающих эту сцену. Был едва ли полдень. Мероприятие закончилось, даже не начавшись. Драко моргнул, ослепленный вспышкой, а когда он моргнул снова, то перед его глазами появились яркие пятна, словно эти вспышки навсегда остались в его памяти.***
Сейчас. Драко почувствовал, как его вытянуло, но он тут же обратно пришел в форму. Он на мгновение был дезориентирован, но кое-что привлекло его внимание: его руки что-то обжигало. С подавленным ругательством он бросил маховик времени, облизнул пальцы и осмотрелся. Если все пошло правильно, то он должен был вернуться в прошлое на двадцать четыре часа назад. Теперь он мог… Ну, он еще не решил, как все переиграет, но одно он знал точно: этот день не закончится тем, что он налакается огневиски, украденного из кабинета своего отца, чтобы забыть, как гребаный Гарри Поттер только что снова разрушил его жизнь, выйдя из палаты прямо на середине его выступления перед СМИ со всего мира. У него все еще болела голова, словно ему впечатали бладжером промеж глаз, но комната выглядела по-другому, а он сам был довольно уверен в своих навыках. Путешествия во времени были запрещены законом, но у Драко была гибкая позиция по отношению к тому, что было законно, а что нет — как и у всех Малфоев — и он шесть месяцев провел под домашним арестом до суда, состоявшегося в конце прошлого года. Драко никогда не любил скуку, поэтому потребовалось меньше недели, чтобы он понял, что должен сосредоточиться на чем-то (кроме Поттера), иначе он сошел бы с ума. Его отец был таким же. Так что пока отец проводил время дома с пользой, тратя свое состояние на благотворительность и подкуп журналистов, которые писали отвратительные льстивые статьи о том, каким храбрым был бедный наивный Драко, сам Драко тратил много времени на починку вещей. Отдел тайн был разгромлен во время сражения. Было не сложно подкупить друга отца, участвовавшего в восстановлении, чтобы тот вынес оттуда сломанные артефакты и затем отправил их в поместье. Среди них был и казавшийся бесполезным и сломанным маховик времени. Работа над ним казалась Драко хорошим времяпрепровождением. Он же починил Исчезательный шкаф в Хогвартсе, не так ли? Может, если бы он лучше работал, то смог починить и это. Эта вещица могла бы быть полезной в будущем. И когда он начал, то останавливаться было уже глупо. Зачем осторожничать, отправляя себя в прошлое, где нужно прятаться и следить за тем, что ты не встретишь самого себя, иначе придет конец, если ты можешь повернуть вспять само время? Глядя на маховик времени сейчас, Драко пытался сдержать самодовольную радость от того, что ему, видимо, удалось сделать то, чего не мог прежде ни один волшебник. В конце концов, он все еще не был уверен, что все правильно сработало. И это было чертовски глупо с его стороны запускать без тестирования. Он мог умереть или устроить большой бум. К счастью, он, кажется, не был мертв, да и с миром все было в порядке. Драко попытался поднять маховик времени со стола, думая, что он уже остыл, но механизм словно приклеился к деревянной поверхности, и хотя Драко дергал его изо всех сил, но так и не смог сдвинуть с места. Использовать палочку было неразумно, и к тому же, маховик либо сработал, либо нет. Если да, то он уже не понадобится, а повторить починку Драко может в любой момент. Он привел себя в порядок и с колотящимся сердцем спустился в столовую, где за чтением Ежедневного Пророка сидела его мать. Он застыл, когда не увидел себя на первой странице. Или, нет, он все же там был, а заголовок гласил: НАСЛЕДНИК МАЛФОЕВ ЗА ЕДИНСТВО С МАГГЛАМИ. Эта штука сработала. Он вернулся назад во времени! Он может все исправить. От облегчения он расслабился и облокотился о край стола. — Доброе утро, дорогой, — сказала мама, откладывая в сторону газету и глядя на него с сочувствием. — Нервничаешь из-за выступления? Драко сел и расправил салфетку на коленях, пока его мама разливала по чашкам чай и звала домашнего эльфа. — Нет, — сказал он. — Ни капли. Он плотно позавтракал и потратил следующий час на то, чтобы безжалостно сократить свою речь и вырезать оттуда все предложения о том, что Малфои помогли выиграть войну. Его отец был мастером переписывания истории, но, похоже, для Поттера это все было слишком, и Драко мог его понять. Если бы на кону не стояла репутация его семьи, он даже бы согласился с ним. Позже этим же утром Драко выступил с речью, которая была значительно короче. После этого он сел, слишком взволнованный, чтобы взглянуть на отца и увидеть разочарование на его лице, но отец просто сжал его плечо и поднялся, чтобы произнести свою импровизированную речь, в которой — сюрприз — было все то, что Драко намеренно опустил. Кажется, отец посчитал, что Драко просто перенервничал и забыл слова. Драко с трудом заставил себя взглянуть на Поттера, когда его отец произносил речь. Но хотя его лицо было красным от злости, и он дергался, будто едва мог усидеть на месте, но все же Поттер стерпел. Драко мужественно сопротивлялся желанию подойти и врезать ему по башке. А желание было очень сильное. Но его отец уже сел под вежливые и уважительные аплодисменты, хотя Поттер и не присоединился к ним, а Драко, в свою очередь, скрипя зубами, громко и сильно зааплодировал. Он вернулся в прошлое, чтобы сохранить лицо, и нельзя было калечить Поттера, не важно, заслуживал он этого или нет. Драко кисло осознал, что Поттер, вполне очевидно, все еще ненавидел его. И достаточно будет такой мести, если Поттер просто будет наблюдать за тем, как Малфои неумолимо набирают власть. Ему придется довольствоваться лишь этим.***
Драко проснулся, чувствуя себя хорошо отдохнувшим и… Он нахмурился, сбитый с толку. Он стоял возле стола вместо того, чтобы лежать в кровати — где проснуться было бы логичнее всего. Он ходил во сне? Неужели из-за стресса в последние несколько дней у него начала подтекать крыша? Или произошло что-то пострашнее? Он старался не поддаваться панике, комната плыла у него перед глазами, пока он не взял себя под контроль. Дом не казался ему безопасным местом с тех пор, как сюда стал заезжать погостить Темный Лорд, и Драко подозревал, что никогда не сможет чувствовать себя здесь в полной безопасности. С трудом моргнув и заставив себя медленнее дышать, вдох за выдохом, он взглянул на стол перед собой. Маховик времени все еще был там, и сердце Драко неприятно замерло. Потому что вещица светилась, очень-очень слабо, но достаточно, чтобы Драко пошатнулся. Он потянулся, чтобы взять его, но не успел коснуться пальцами, как раздался треск магической искры, заставивший его быстро убрать руку. Он почувствовал, как его пальцы болезненно обожгло, и облизал, пытаясь охладить их, после чего отошел от стола. Драко почти сбежал по лестнице в столовую, и… Там сидела его мама, читая Ежедневный Пророк. Но это ведь ничего не значит, да? Она часто читает газеты по утрам. Он зашел, пытаясь подавить нарастающий ужас, и очень сильно надеялся, что заголовок газеты будет не таким, как он представлял. Там было написано: НАСЛЕДНИК МАЛФОЕВ ЗА ЕДИНСТВО С МАГГЛАМИ. От шока Драко покачнулся и облокотился о край стола. — Доброе утро, дорогой, — сказала мама, откладывая в сторону газету и глядя на него с сочувствием. — Нервничаешь из-за выступления? Драко сел и расправил салфетку на коленях, пытаясь скрыть, как он дрожал, пока его мама разливала по чашкам чай и звала домашнего эльфа. — Нет, — сказал он. Он волновался не из-за этого гребаного выступления. А из-за того, что опять вернулся в прошлое, на этот раз уже без собственного желания. Неужели он застрял? Какого хуя ему теперь делать? — Ни капли. К тому времени, как он должен был произнести речь, Драко пришла в голову мысль. Изменения прошлого, очевидно, не сработали, и как бы он не пытался не выглядеть дураком с этой речью, это не стоило того, что теперь он потерял будущее. Он выступил со своей оригинальной речью, стараясь изо всех сил делать и говорить именно так, как в первый раз. К счастью — ха, повезло! — он так много практиковался, что речь глубоко засела в его памяти. И так же, как в первый раз, Поттер встал на середине выступления, бледный от волнения, и ушел, оставив Драко наедине с сомнительным вниманием прессы и такой же сомнительной радостью распивать бутылку виски. Прежде чем лечь спать той ночью, совершенно пьяный, он не мог не смотреть на маховик времени. Даже с выключенным светом он мог видеть его, слегка светящегося на столе. Он лег в кровать и накрыл голову подушкой, чтобы свет не резал ему глаза. Сраный маховик. По крайней мере, завтра все должно быть кончено, думал он. Но в ту ночь Драко никак не мог уснуть, и ему казалось, что даже через подушку, набитую утиными перьями, он мог увидеть свечение маховика времени.