Не касаясь земли

      Считаю нужным сообщить, что являюсь победительницей 70-ых Голодных игр. Говоря о своей победе, я никогда не улыбаюсь и не желаю принимать ни завистливых уколов, ни запоздалых поздравлений, и да, даже после всего, что произошло, включая переворот в стране и отмену этих самых игр, находятся те, кто при упоминании (даже косвенном) времен правления династии Сноу с неприкрытой в голосе обидой бросают, мол мне в те времена жилось с размахом. Ютилась себе припеваючи в деревне победителей, ела мягкий хлеб и смеялась над нищими и жалкими жителями Шлака. И мало кому есть дело до того, чего стоила такая «роскошная» жизнь по меркам тогда беднейшего Дистрикта Панема.       Хотя, поначалу я и сама толком не понимала, во что успела влипнуть. Лишь когда костлявые пальцы водружали на мою голову золотой венок, а потрескавшиеся губы неестественно растянулись по бледному лицу, спину, прикрытую блестящей накидкой, начали раздирать невидимые, но острые, как мачете Энни Креста, когти. И, конечно же, мне казалось, что струи пота скатывающиеся по ней - это никак иначе - моя кровь. (Пару часов спустя, стоя в душе, я еще долго ощупывала поясницу и плечи на наличие глубоких порезов).

***

      День не задался изначально. Ранний подъем, холодная ванна - не светят ничего хорошего, а накрахмаленное платье с заплаткой на локте и напоминание от миротворца завалившегося на середине завтрака с единственный «ЖАТВЫ ДЕНЬ» уничтожил все надежды на счастливое утро.       Продолжая слегка переминаться с ноги на ногу, сдерживала в кулаке все силы, что умоляли меня убежать, улететь, испариться с отделанной брусчаткой площади. Но я такая была не одна. Больше полусотни растерянных, напуганных и забывших о несданном домашнем задании парней и девушек силами Дворца Правосудия были выстроены в 7 полукруглых рядов. Кто-то держался за руки, кто-то выискивал в толпе своих родителей, а кто-то их уже нашел и, упираясь коровьим взгляд в это место, тихо рыдал.       Анабель Эйбрамсон, Анабель Эйбрамсон, Анабель Эйбрамсон, Анабель Эйбрамсон - 4.       В стеклянном шаре на мраморной подставке, ровно 4 бумажки с моим именем.       Тетя говорит, что мне нечего бояться, ведь 4 раза это ничто, у моего одноклассника в прошлом году умер отец, а кроме больной матери у него есть еще 2 младшие сестры. Так что листков с «Лука Спрингер» ровно в2,5 раза больше, чем моих. Следовательно, его шансы быть избранным превышают. Но в этот раз ему повезет, однако, удачи ему хватит лишь на 3 года. Затем, один из 26 листков ( к тому моменту их семейство осталось и без матери) все же стал тем единственным, что выловила своими оранжевыми когтями Эффи Бряк. Конечно, грустно, но сейчас не об этом.       Какого цвета ногти капитолийки были в этом году я не запоминала. В память врезался только её напудренный бирюзовый парик с висюльками, похожими на сосульки, что синхронно раскачивались в такт ее маленьким шагам. Именно на них я и смотрела исподлобья, когда звонкий голос огласил на всю площадь:       -Анабель Эйбрамсон - на долю секунды я пересеклась с ней взглядом, в котором читался неприкрытый восторг.       Дальше же провал, я не помню, ни как добралась до сцены, ни как жала руку светлому 15 летнему парню, кажется, его звали Уорон, ни как миротворцы оттаскивали пьяницу Сэма, что решил вдруг взбунтоваться против капитолийский взглядов, кинув в одного из охранников пустую бутылку от самогонки. Все, что осталось от моих последних часов в родном дистрикте, это пара причитающих слов мэра Андэрси, что учился с моей покойной матушкой, и быстрое объятие со скупым пожеланием удачи от моей тетки, по глазам её было видно, обратно меня не ждали.       На протяжении первой половины пути меня хватило лишь на то, чтобы в тишине обдумывать скорый конец. Но за две бессонные ночи проносящиеся виды за панорамным окном успели нагнать ну уж столь непреодолимую тоску, что на третий день, после быстрого душа я заставила себя выйти на ужин.       Компания представлялась не лучшая: все та же Эффи Бряк, чья кожа отливала перламутром, а на солнце и вовсе бликовала, Уорон (Уорон Элиот), поскребывающий резной вилочкой по опустошенной тарелке, и развалившийся на диване Хэймитч Эбернети, наш, так называемый, «ментор».       Я изначально преполагала, что толку от него будет мало. У Сальной Сей он значится как особый гость. Но то, с чем пришлось столкнутся в реальности, в целом, трудно передать. Нажрался он как свинья в первый же час, стоило нам всем ступить на платформу.       На пойло он накинулся с поразительной, для человека его возраста, прытью. Из вежливости Элиот попытался порасспрашивать его на счет игр, но тщетно, человеческую речь он после фляги коньяка не воспринимал. Пьян он был почти все время, что не спал. Об этом я узнала от Уорона, что заходил ко мне пару раз.       На тех играх я только дважды застала его трезвым. В день представления трибутов, после жуткого втыка от Эффи (насколько помню, она угрожала его достоинству), тогда он, по возвращению в гостиницу, не зная куда себя деть, трясущимися руками помогал мне оттереть руки от искусственной сажи. Выглядел он настолько жалко, что я радушно решила принять его помощь. И второй раз чудо свершилось за день до коронации победителя, до сих пор не знаю, почему он так часто моргал и постоянно кусал губы. То ли так отходил от действительно знаменательного вечерочка, то ли проревел всю ночь.       Когда я опустилась на стул напротив него, он не сразу, но все же поднял на меня свои пьяные глаза:       Я то уж думал, что померла - Немного поскалившись, мужчина вновь перевел все свое внимание на зажатый между ног бокал с коричневой жидкостью.       Замолчи, сейчас же! - довольно таки доброжелательно бросила ментору голубоволосая Эффи. - Анабель, ты себя в зеркало видела? Такой душечке нужен здоровый сон, иначе мешков под глазами не миновать.       Ага, дней через 10 ей уже ничего не будет миновать, разве что кладбищенская дырка где-нибудь неподалеку от Шлака. - Уорон тоже не отказался вставить свои пять копеек в эту череду маленьких монологов и, со звоном кинув столовый прибор на стол, удалился. А задумавшаяся над корректностью своих слов, панемка на длиннющих каблуках последовала за ним.       -Понятно - Уж больно бурные речи решили встретить меня. Посему я решила покинуть вагон ресторан и вернуться в свою комнату, дабы никто больше не тревожил мое внутреннее спокойствие, которые я последние 40 часов соскребала по каплям. Но стоило мне повернуться к двери, как ментор меня окликнул:       -Пойди сюда - преодолев, скорее всего, не малые усилия, Хэймитч все же принял сидячее положение и попросил сесть подле него.       Недолго думая, но все же с недоверием я приземлилась на краешек дивана. Сглотнув и мотнув волосами он заговорил:        - Сейчас слушай внимательно. Ты низкая, слабая, не с самой милой мордашкой, однако перед этим парнем (трясущимся пальцем он показал в сторону, где минутой ранее скрылась широкоплечая фигура Уорона) у тебя есть одно нехилое преимущество. - Видя, что я не понимаю, к чему он клонит, ментор решил больше не обдавать меня алкогольными парами и, не вдаваясь в философствования, просто сказал - Ты умеешь слушать, это тебе еще как пригодиться, помни, что это твой главный козырь перед другими. И да, лучше поешь, пока этот пень (кажется он опять заговорил о моем напарнике по несчастью) снова все не сожрал.       Имея странный осадок на душе я не с первого раза смогла нормально кивнуть, но все же подошла к обеденному столу. У меня не было планов наедаться до отвала, однако, после кусочка белого хлеба, что растаял у меня во рту, я осознала, что делать мне все равно больше нечего. И уже через 10 минут я сидела обложенная тарелками с едой, многие эти яства я не то чтобы не пробывала никогда, я и не слышала о них вовсе. Желтых сладкий горох (позже я узнала, что называется это кукуруза и выращивают его жители 4 дистрикта), твердое, но ароматное мясо, осьминоги ( об их существовании я знала только из книг, за которыми всегда так бережно ухаживала моя мама).       Лишь набив свой желудок до предела, я обратила внимание на то, что сумерки постепенно начали прокрадываться в окна. Пора бы уже и лечь спать, но уходить почему-то не хотелось, не из-за того, что помещение было так царски убранным и даже не потому, что остался десерт. В груди появилась тяжесть, я попыталась встать и подышать глубже, не получилось, будто бы кто-то повалил меня на лопатки и наступил мне всем своим весом на грудную клетку, не давая легким возможности насытиться кислородом. Инстинктивно опустилась на корточки и, вцепившись в ребра, начала быстро и отрывисто дышать. Но воздух никак не хотел проникать в легкие. Голова идет кругом, кислородная недостаточность вызывает свист в ушах. Кое-как заставляю себя лечь на живот, попутно чуть не смахнув кружевную скатерть.       Лежа на прохладном кафеле, мысли сменяют одна другую «Как сейчас тетя?» «Родители бы сильно плакали без меня?» и даже «Кто будет кормить ту бездомную псину, вечно околачивающуюся около нашего дома?»       И только одно чувство я смогла поймать за хвост и разобраться, что же это такое. Отсутсвие страха. Я правда боялась смерти, не была бесстрашной и готовой разорвать противников на арене. Я это понимала, но не испытывала ничего подобного. Самой не вериться, что я просто смерилась. Сижу, поедаю угощения, окропленные кровью десятков трибутов, и жду. Жду своего конца. Но я слишком мала, это же неправильно, почему именно я?       Я долго обдумывала это все, уперевшись щекой в прохладный кафель. Затем ход мыслей как-то сам по себе начал свиливать с пути. Кажется, я даже говорила с собой. Секунды казались минутами, а минуты бесконечностью. Я пыталась контролировать и запомнить все, ведь времени осталось совсем ничего, терять себя - это сейчас самое страшное. Но момент, когда веки сомкнулись, я все уже упустила.