И я несу возмездие во имя чего попало!

Миса Хино всегда смотрела в будущее с надеждой. А вот оно не всегда оправдывало ожидания. С рождения она была довольно слабым ребёнком, как физически, так и энергетически. Храмовая лестница была очень сильным для неё испытанием с самого детства. А становление жрицей было очень тяжёлым, ведь ей постоянно не хватало сил на полноценные медитации и заклинания. Училась она всегда хорошо, но никаких особенных успехов не было. Обе подруги, с которыми она близко общалась в средней и старшей школах, разъехались по другим префектурам за своими родителями. Так что с дружбой тоже не особо заладилось. Когда умерла её мать — у неё остался ещё отец, за которым нужно было приглядывать, так что унывать не было времени. Когда за ней начал красиво ухаживать состоятельный студент Такаси Абэ с юридического — ей было очень приятно его внимание, и хотелось думать, что она наконец нашла своё счастье. Он был старомодно галантен и часто дарил ей чудесные белоснежные лилии — касабланки. Говорил, что они так же хрупки и прекрасны, как она сама. И как только они поженились, всё было просто сказочно, и она поверила, что впереди её ждёт только хорошее. То, что Такаси Хино вёл активную общественную жизнь, в своё время стало для Мисы решающим фактором правильности выбора спутника жизни. Но с течением времени, когда карьера адвоката стремительно сменилась на карьеру перспективного политика, начались проблемы. Всё чаще Такаси допоздна оставался в региональном штабе Демократическо-либеральной партии, всё меньше времени и внимания уделял молодой жене. Да, на некоторых мероприятиях они появлялись вдвоём, но в таких случаях девушка с полной ясностью ощущала собственную чуждость этому миру. Воспитанная отцом при храме, она не понимала роли мимолетных взглядов и обмолвок, то и дело попадая впросак. Она подумывала завести детей, чтобы не оставаться целыми днями одной в пустой квартире. Муж всегда отвечал что-то невнятное и продолжал пропадать на совещаниях. Когда Миса навещала его, он неизменно пытался её выпроводить. Пусть мягко, но женщина чувствовала, что ей тут не рады. Их отношения замерли на неопределенный срок. А потом однажды муж пришёл домой выпившим и, к великой радости Мисы, впервые за несколько месяцев исполнил супружеский долг, результатом которого сразу же стала беременность. Даже удивительно, что получилось с единственного раза. Лишь по случайным обмолвкам коллег мужа Миса поняла, что на Такаси начали оказывать давление в штабе, ведь если политик не имеет прочной семьи, ему нет доверия. И он, выпив для храбрости, сделал волевое усилие и исправил свою досадную оплошность. А вообще, судя по подслушанным сплетням (туалет — лучшее место для открытий), у Такаси были весьма тёплые отношения с секретарём штаба. Скандал был грандиозным. Миса вдруг ощутила в себе бурлящий океан энергии, который сразу же употребила на феерический разнос муженьку, с битьём всех семидесяти двух предметов столового сервиза из китайского фарфора, подаренный на свадьбу родителями жениха. Несколько раз она даже попала в благоверного, чему мстительно порадовалась. Так с шумом и помпой умер их брак. Миса уже собрала вещи, чтобы вернуться домой к отцу, и начала подыскивать адвоката для бракоразводного процесса, но муж сообщил, что не может её отпустить, ведь развод даже для самой рядовой семьи — это большой позор, а уж для сделавшего первые уверенные шаги на стезе управления государством Такаси скандал будет просто губительным в плане карьеры. И огласка тоже недопустима, ведь речь идёт о его будущем! — Я и женился на тебе только потому, что ты была воспитана в строгости и не доставила бы проблем! — раздражённо бросил Такаси, пока Миса ловила упавшую от его наглости челюсть. Новые разборки получились менее шумными, но более результативными. Госпожа Хино постоянно помнила о своём положении, и о будущем ребёнка обязана была позаботиться, раз уж муженёк оказался такой сволочью. Так, обещание не оповещать прессу о скандале в семье помогло стребовать достойное содержание для будущего наследника Хино. А интересующимся журналистам, если таковые объявятся, она будет заявлять, что рожать ей нужно обязательно на родной земле, ведь она жрица, и ребёнок должен получить благословение предков уже во время вынашивания. Переезд состоялся как-то просто и буднично. Отец конечно же без вопросов принял её под свою опеку, оградив от лишних нагрузок, ведь она и так уже переволновалась. Начало родов настигло Мису в святилище, когда она медитировала у зеркала. Попытка вынести её из помещения, чтобы уложить на нормальное ложе, привела к всплеску дикой боли и слабости. Возле зеркала же она чувствовала облегчение. Роды были крайне тяжёлыми и длились больше суток. Именно в это время и отец, и дочь ощущали тесную родовую связь со священным зеркалом. А оно в свою очередь поддерживало силы роженицы и ребёнка. В моменты, когда Миса почти теряла сознание от боли, артефакт явственно вибрировал и трясся, отдавая необходимую энергию, причём ребёнку в куда большей степени. «Моё дитя, должно быть, очень сильно» — отвлечённо думала жрица, пережидая схватки. Вокруг неё хлопотали вызванные врачи, но облегчить страдания не могли. Когда на рассвете второго дня родилась девочка, зеркало подпрыгнуло, и при падении от него откололся маленький кусочек. Святыня стала выглядеть намного старше, видимо, отдала слишком много накопленной веками силы. Миса не удивилась бы, если бы оказалось, что выжила она только благодаря храмовой реликвии. «Счастливый» отец прислал в подарок корзину ненавистных теперь касабланок и какое-то украшение. Женщина даже не заглядывала в коробку с логотипом крупного ювелирного магазина, так что не знала, какое. Возможно, дочь захочет забрать себе, когда вырастет, а она, Миса, к этой подачке не прикоснётся. Рэй выглядела маленькой копией Мисы, даже замкнутый характер передался. Глазки очень быстро потемнели и стали такого же лилового оттенка, как и у матери. Чаще всего они смотрели на мир из-под насупленных бровок, что очень умиляло мать. Здоровье Мисы после родов сильно пошатнулось. Часто она испытывала такую сильную слабость, что не могла встать с постели. Очень помогал отец, с большим удовольствием нянча маленькое чудо. Иногда молодая мать плакала от собственного бессилия, когда в редкие минуты оставалась в одиночестве. Но быстро вытирала слёзы, чтобы Рэй не заметила и не расстроилась. Несмотря на собственную слабость как жрицы, она уже ощущала в дочери мощный дар, который, впрочем, пока крепко спал. Страшно подумать, что могла бы натворить крошечная девочка, если бы в ней пробудилась власть огня. Как-то они прожили несколько лет. Муженёк так ни разу их не навестил. На дни рождения дочки каждый раз приходила корзина касабланок. Истинный восторг малышки при виде нежных лепестков заставлял сдерживаться и не топтать ни в чём не повинные цветы ногами. Дед начал рассказывать Рэй о техниках медитации и их пользе. Девочка вроде бы понимала основные моменты, но ей было всего четыре года, так что особенного просветления ожидать не приходилось. Всё было спокойно, пока однажды через храмовые ворота не прошли отец с дочерью. Папа выглядел обычным и ничем примечательным не отличался, кроме немного дурацких манер. Девочка же была как маленькое солнце — яркая, светлая, с умненькими глазками и огромной внутренней силой. Рэй явно рядом с ней оживилась. В храм часто заходили родители вместе с детьми, в том числе и чтобы просто погулять, но чтобы дочка сама подала кому-то руку и повела показывать окрестности — такого ещё не было. Видимо, она тоже начала что-то ощущать. Просьба маленькой Усаги обучать магии была неожиданной. Да, сила её чувствовалась, но откуда такая кроха может знать о ней? И с чего она взяла, что это именно сила Луны? Пока удалось ответить обтекаемо, чтобы никого не обидеть, а потом нужно обязательно сходить к отцу. Глава древнего храмового рода Хино отмахнулся от странных посетителей, мало ли, какие сумасшедшие приходят. Случай забылся, только Рэй всё смотрела в сторону ворот, ожидая возвращения той странной, но очень весёлой и тёплой девочки. В начале лета странности вылезли снова: в храм пришла пара серьёзного вида молодых людей в деловых костюмах и стала спрашивать, с какой целью в храм заходили Кенджи и Усаги Цукино два месяца назад. Глядя в их холодные глаза, отвечать грубостью очень не хотелось, как и врать, так что пришлось говорить правду, пусть даже звучала она совершенно дико для обычного человека. Но молодые люди выслушали краткий отчёт о просьбе ученичества, посоветовали быть аккуратнее в своих высказываниях и удалились. Из-за потенциальной опасности для семьи Тэмотсу Хино ушёл в затяжную глубокую медитацию в святилище, после которой как-то съёжился и часто с явной болью смотрел на Рэй, когда думал, что его никто не видит. На вопросы Мисы он отвечал, что не хочет её тревожить напрасно, ведь не все видения из зеркала оказывались правдивыми. Жрица начала опасаться за будущее своей дочери всерьёз. Что это всё означало, стало более-менее понятно, когда семейство Цукино в прежнем составе вновь посетило здешние священные места. Миса сразу же проводила их к настоятелю, чтобы он сам разобрался наконец с просьбой про обучение. Услышанные новости про тёмные времена продрали морозом по спине, но что-то заставляло держать лицо и спокойно инструктировать Усаги-тян по пути в святилище. Судя по её выразительному личику, она совершенно ничего не поняла, но энтузиазма не утратила. Ну что же, не осилит и бросит — им же легче. Заглянув через пятнадцать минут в святилище, Миса чуть не получила инфаркт, когда увидела двух растрепанных девочек, которые явно только что от души друг друга отмутузили, а теперь просто лежали на древесном настиле и смеялись. Её дочь подралась в самом защищаемом помещении храма! Уму непостижимо!!! На закономерное возмущение наглое белобрысое создание начало нести такую жуткую ахинею, что взрослая женщина впала в глубокий ступор. Она же не на полном серьёзе? Нет же? А совершенно дикое заявление о том, что девочка вроде как застойную ауру почистила, просто повергло в бездну непонимания. С чего она взяла, что в святилище есть что-то подобное? Почему она так нагло врёт?! На предложение пойти и проверить Миса согласилась, мстительно представив, как именно она в пух и прах разнесёт раздутое самомнение этого маленького чудовища. Но заготовленные язвительные фразы не пригодились — дышать стало и правда легче, от разлившейся в воздухе энергии внезапно прошла боль в суставах, которая мучила женщину несколько месяцев. А зеркало… Зеркало рода, которое в своё время спасло ей жизнь ценой собственной целостности, снова выглядело новым и наполненным энергией доверху! Реагировать после таких противоречивых эмоций не было никакого желания. Видеть эту мелкую заразу сегодня было уже выше её сил, так что спокойным тоном, стараясь не сорваться на безобразный крик, Миса сообщила, что ей нужно побеседовать с настоятелем, давая понять, что гости могут быть свободны (и катиться к демонам!). Слишком умная для своих лет Усаги-тян очень уж хитро ухмыльнулась и убежала искать своего отца. А Миса — своего. Тэмотсу Хино после новостей сорвался с места и весьма шустро добежал до места происшествия, предпочтя посмотреть на реликвию самостоятельно. Сидевшая прямо перед зеркалом Рэй мечтательно улыбалась. — Великие духи… — выдохнул отец, наблюдая мощный круговорот энергии между святыней и внучкой. — Рэй, милая, расскажи, пожалуйста, дедушке, что происходило, пока вы с Усаги-тян медитировали. Он присел рядом с девочкой, чтобы быть на одном уровне. Учитывая его малый рост, это вполне получилось. — А ты не будешь меня ругать? — Ну что ты, солнышко, — улыбнулся дед. — Ты наконец-то пробудила свою силу. Кто же мог подумать, что именно понадобится тебе для такого? Так расскажешь? — Нуууу… Сначала Усаги-тян очень громко сопела и мешала мне думать. Потом она заснула. А зеркало стало окном. — Окном? — Да. Куда-то в другое место. Ненадолго. Кто-то очень сильный смотрел на нас обеих оттуда. А потом закрыл окно. А потом погладил меня по голове. И я стала очень сильной. «Рэй, ты меня сегодня в гроб загонишь своими новостями» — несчастно подумала Миса. Кто это такой сильный? Почему погладил дочку по голове? Не показалось ли ей? Что делать, если не показалось? Если зеркало стало проколом в другой мир, как и бормотала Усаги-тян, то его придётся уничтожить, чтобы не допустить полноценного прорыва потустороннего… — Усаги-тян испугалась и проснулась. Я ей сказала, что она храпела. Она стала спорить, а потом мы подрались. Она первая начала! — Хорошо-хорошо, Рэй-тян, я верю, что она первая начала, — хмыкнул настоятель. — Вот! А потом она засмеялась, и я поняла, что она пошутила, и мне стало очень хорошо, и захотелось, чтобы вокруг тоже стало хорошо. Мама потом пришла, наругала, а потом увидела, что зеркало как новое! И теперь я чувствую зеркало намного лучше! Рэй впервые с рождения так широко улыбалась. Это изумило Мису до глубины души. Наверное, связь с силой у Рэй была слишком тесной, так что её пробуждение настолько повлияло, притом самым положительным образом. Но вопрос про окно в другой мир всё ещё оставался довольно серьёзным. — Рэй, а этот кто-то сильный… Ты его почувствовала? Он желал зла кому-нибудь в нашем мире? — спросила жрица. — Нет, мамочка, она просто присматривает за Усаги-тян. Как будто… ей интересно смотреть. И она сама не допустит вреда нашему миру. Но я не поняла, почему — она слишком недолго была рядом. Рэй явно расстроилась, что не смогла узнать ничего больше, так что Миса присела рядом и обняла, поглаживая по голове. — Всё хорошо, ребёнок, — улыбнулась она и поцеловала дочку в макушку. — Но не давай Усаги-тян учить тебя глупостям! — Каким глупостям, мамочка? — Всяким! Первым засмеялся дедушка, а уж за ним и женщины рода Хино. Зеркало вторило им едва слышным хрустальным звоном, а в его уголках потихоньку прорастали маленькие и незаметные пока стеклянные звёздочки.