Атаниэль из Белого Леса

Это случилось года четыре назад. Почему-то сейчас я вспомнил до мельчайших подробностей о том незначительном эпизоде из моей жизни, случившемся тогда, а именно, как я познакомился с Александром… — Что ты делаешь? Анькин друг разглядывал меня уже минут пятнадцать, мешая сосредоточиться, и все никак не хотел уходить. Я лишь раздраженно вдыхал и выдыхал воздух, надеясь, что он поймет мой намек и наконец-то уберется восвояси. За стенкой гудели друзья моей сестрицы, отмечая ее день рождения и, по-моему, уже играли в бутылочку или в карты на раздевание. Что вы хотите, старшие классы — кровь бурлит, пубертат бьет по голове, гормоны играют! Но этому светловолосому экземпляру, судя по всему, происходящее в той комнате было неинтересно. Проклятый малец был либо совсем глупый, либо просто непробиваемый, раз не понял, что меня неплохо было бы оставить в покое. Его вопрос повис в воздухе, требуя ответа. — Фонарики! — наконец сдался я. «Малец» оживился, придвигаясь поближе и заглядывая мне через плечо. Надо сказать, что я не очень люблю людей. Точнее, как… Я против них ничего, конечно, не имею, но чувствую себя с ними крайне неуютно. Возможно, именно поэтому я не стал учиться на дневном. Мы с Аней предоставлены сами себе давным-давно, и кому-то из нас надо было работать. Этим кем-то оказался в свои девятнадцать именно я, поступив на вечернее и совмещая таким образом учебу с работой. Где был наш папаша, я ума не приложу, а маман года полтора как надела на голову «хайратник», на грудь «пацифику» и укатила с каким-то своим очередным любителем марихуаны в деревню к помешанным на поисках корней приятелям. У них что-то типа экологической деревни, где они против всяких сотовых, за суп из кореньев и за рассказы о великих предках при лучине и под бубен. В общем, что они там у себя курят, я не знаю. Кажется, маман там освоила прялку, народное пение и прочую ерунду, и примерно раз в месяц писала нам из пгт, до которого было идти полем и лесом километров десять, бумажные письма с вензелями, восторгами и предложениями присоединиться. В общем, вполне возможно, что она сошла с ума, но пока никто об этом не догадывался, и посему никакие органы опеки Аньку у меня не увели, учитывая, что до совершеннолетия ей оставалось недолго. Вероятно, что благодаря именно своей маман я такой, какой есть — замкнутый человек, не особо доверяющий окружающей серой действительности и горячо любящий все, что связано с творчеством таких людей как Толкиен, Желязны, миром «фэнтези» и самыми первыми «настолками». Я помню, как мать постоянно мне покупала книги, вечно таскала во всякие непонятные места и однажды притащила в клуб, где какой-то мужик назвался «мастером» и впервые приобщил меня к миру RPG. Это была всего лишь «настолка». Со временем я перешел на LARPG и вот тут-то открыл для себя этот мир по-настоящему. Оказалось, что существуют такие же сумасшедшие люди, как и я, и чувствуют они себя в своей тарелке, бегая с мечами и луками по лесам под бдительным оком «мастеров». Когда не было возможности готовиться к игре или участвовать в ней, я писал фэнтези, правда, в стол, не давая читать даже сестре. Если не было возможности писать, я читал. Наверное, не стоит упоминать, что я даже ел с книгой в руках и читал примерно по произведению раз в три-четыре дня на заданную тему. Я пил кофе за завтраком, а вокруг меня летали драконы, я шел в сортир, а эльфы бились с орками, я ехал в метро на работу, а хорошо сбалансированные отряды с лучниками, паладинами и магами взбирались по скалистым горам, попадали в подземелья и забирались в волшебные пещеры. Эльфы… Я уже потерял счет тому, сколько их я нарисовал. Некоторые мои рисунки Анька дарила подружкам, потому что рисую я очень даже неплохо. Другой вопрос, что художествами на жизнь не заработаешь, особенно, если ты так «любишь» людей, как я. В общем, мир, где все красиво и стройные длинноволосые и остроухие эльфы с луками бродят по магической чаще только и имел для меня смысл, и ни сотрудники фирмы, в которой я работал, ни редкие сокурсники по вечерке не вызывали у меня ни малейшего желания чем-либо с ними делиться, обсуждать или, не дай бог, вступать в дружеские и более близкие отношения. Мне хватало и Анькиной «дружественности», а для того, чтобы разделять мои интересы, мне время от времени подходили те люди, которые ездили на те же игры, что и я, в те редкие моменты, когда у меня было время собраться на очередную «ролевку». И вот за этим нехитрым занятием меня и застал гость Аньки — я делал эльфийские фонарики для очередной игры. Самые настоящие фонарики, из веток, рисовой бумаги, с подставками под свечу внутри, выкрашенные акриловыми красками — серебряной и медной. В углу, припертый к стенке стоял мой эльфийский лук, что тоже не осталось незамеченным этим чертовым назойливым гостем. — Алекс, — представился гость, протягивая мне руку, хотя я его не просил об этом. Я просто не мог понять, что этому подростку от меня надо. Я скептически глянул на его ладонь, на фонарик в своей правой руке и кисть с акриловой краской в левой и многозначительно поднял бровь. — Это тебя так мама с папой назвали? — переспросил я, продолжая невозмутимо закрашивать веточку, приклеенную к каркасу ролевого чудо-реквизита. — Да нет, — невозмутимо отозвался Алекс. — Мама с папой меня Александр назвали, но мне так больше нравится, чем какое-нибудь «Санёк». Ты Анькин брат, да? — Логично, — буркнул я в ответ, поражаясь его прозорливости. Кому еще тут быть братом, если все остальные — ее сопливые дружки и подружки. — А тебе совсем неинтересно там с друзьями посидеть, например? — еще раз попытался избавиться я от Александра. — Ой, да я не большой любитель всяких «межгендерных игрищ». — Что, прости? — не удержался я и рассмеялся. Надо отдать должное — парень был занятным, с претензией на оригинальность и к тому же почему-то очень настойчиво старался меня «общать», будто ему задание дали непременно вступить в контакт с местным «инопланетянином». — Ты так и не сказал, как тебя зовут, — напомнил мне Александр, можно подумать, Анька никому не сказала, как звать её брата. Но, видимо, он хотел это услышать непременно от меня. — Дмитрий, раз тебе так интересно. — Ммм… — многозначительно протянул он. — Дмитрий. Я смотрю, ты рисуешь? Я замер с фонариком в руках и возвел глаза к небу. Наверное, за эти пять минут я сказал чужому мне человеку столько же, сколько обычно мне приходится говорить за месяц. На работе я утыкался сразу носом в свой комп и не вставал оттуда до самого обеда. Никаких перекуров, никаких «корпоративов», да и обедать я ходил не туда, куда ходили все, чтобы с ними не пересекаться. За исполнительность меня обожало начальство, а за отстраненность коллеги считали чудиком и не подходили близко. Ни я им, ни они мне не были интересны, но вот это чудо, нарушавшее мой покой, было другим — я бы сказал, излишне любопытным. — Ты очень догадливый мальчик, Алекс! — огрызнулся я на его замечании о рисовании. По всей моей комнате висели, лежали и стояли на полках арты моего собственного производства с эльфами, орками, драконами и магами всех мастей с неизменной подписью «ДМ», моей подписью. Анька говорила, что при желании я мог бы не верстальщиком работать, а иллюстратором в издательстве, но я не горел желанием на работе признаваться в своих талантах. Тем более, что для иллюстраторов требовалось высшее художественное образование, коего я, конечно же, не имел. Малец возил носом по стенам, по полкам, периодически заглядывая мне через плечо, будто все ждал, что за это время в моих руках появится что-то новое, а не эльфийский фонарь. Его внимание начало меня утомлять. Откровенно говоря, парень выбивал меня из колеи. Я уже пару раз промазал мимо ветки, налез краской на бумагу и фонарик грозил давным-давно превратиться не в эльфийский, а в орочий. — Мне, между прочим, через неделю шестнадцать. У нас с Анькой разница небольшая, может, ко мне на «днюху» заглянешь? — беззаботно отозвался он, плюхаясь рядом со мной на кушетку. Его беспардонность и фамильярность меня вгоняли в ступор, но нарушение границ личного пространства стерпеть я уже не мог. — Послушай, приятель… — начал я сердито-поучительным тоном, чувствуя себя очень взрослым дяденькой, но в этот момент Алекс сорвался с места и сделал то, от чего у меня волосы встали дыбом. Он открыл ящик стола и схватил одну из моих тетрадей, которые я под страхом смертной казни не давал смотреть даже Аньке!!! Я взвыл, отшвыривая безнадежно испорченный фонарик в сторону и кинулся к нему. — Аааа… Пишешь? — буднично заметил Алекс, легко увернувшись от моего броска. Я с глазами на выкате просто пролетел мимо, впечатавшись в стол. Вся моя уверенность человека, который постарше и должен быть по идее покрепче, куда-то улетучилась. Я чувствовал себя глупым и одураченным. Словно обиженный ребенок, я только и смог что выкрикнуть: — Положи на место!!! — «Он обернулся, и на мгновение глаза их встретились. В его душе разгорался огонь, которого он еще никогда в жизни не испытывал…» — начал с выражением читать Алекс первую попавшуюся страницу. Я попытался снова схватить свою тетрадь, но он с легкостью, смеясь, увернулся, поднимая мой опус над головой. Парень занимался, что ли, какой-то борьбой или айкидо. Он был примерно с меня ростом, молодой, но весь жилистый, как сжатая пружина, и до обидного легко уходил от моих атак. Его смазливый внешний вид оказался крайне обманчивым. — Я не шучу, Алекс! — рявкнул я. — Отдай! Это не смешно! Что ты, как дитя малое!!! — пытался я воззвать к его разуму. — Попробуй отними, — рассмеялся он в ответ и принялся читать дальше. — …Атаниэль прижал руку к его пылающей груди, облизал сухие губы и тихо произнес… — Отддаааааааааааай!!!!!!!!! — в ужасе завопил я, совершенно не по-взрослому, прыгая вперед и практически сбивая Алекса с ног вместе с моей тетрадью «позора». Увы, равновесие удержать в такой ситуации оказалось не под силу, и я слишком поздно понял, что совершенно незапланированно заваливаюсь вместе с парнем на кушетку. Господи ты боже мой! Ну как он умудрился открыть чертову тетрадь на единственной слэш-сцене на всю книгу?! Каким гребаным образом?! Но беда не приходит одна! Я нашел себя лежащим верхом на Алексе, свою тетрадь по-прежнему зажатую у него в вытянутой над головой руке, совершенно мне недоступную, а второй рукой он обхватил меня так, что я не мог ни с места сдвинуться, ни дотянуться куда надо, и беспомощно и сердито дергался на месте, точнее верхом на молодом и крепком теле, которое, глядя мне прямо в глаза, хищно улыбалось. И откуда только этот засранец на мою голову?! Но судьбе как будто бы этого показалось мало. — Мальчики, там пицца приехала, вы буде… — услышал я скрип открываемой двери и понял, что это Анька с парой друзей заглянули ко мне в комнату, —…те? Эээ… ой, — закончила моя сестрица, выкатив глаза. — Черт! — выругался я, неловко пытаясь слезть с Алекса, красный как рак. Я даже глаз не мог поднять. — Будем! — деловито и весело откликнулся Алекс, вскакивая с кушетки как ни в чем не бывало, встряхивая светлой головой. Он вывалился в дверь под косые взгляды Аньки и сотоварищей, словно так и надо. Казалось, ему на всё было плевать. Говорят, наглость — второе счастье. Мне бы его невозмутимость, но увы, меня трясло. Я был совершенно сконфужен и буркнул, что я сейчас ничего не буду есть, я ничего не хочу, мне надо готовиться и вытолкнул всех за дверь. В тот момент, как я закрыл за ними на ключ, я понял, что гадёныш умыкнул мою тетрадь. — Вот ведь твою мать!!! — в сердцах крикнул я, треснув кулаком по столу. Я отпер дверь и тут же побежал в гостиную. Алекс беспечно болтал с остальными сопливыми гостями Аньки, делая вид, что ничего такого не происходит. Чертовы акселераты. Может, он, кончено, был и младше меня, но я не был ни больше, ни сильнее, а ведь ему еще предстоял бурный рост, который у меня закончился, так толком и не начавшись. Ну да, я не под два метра, еле-еле сто семьдесят пять. Это не мало, но для молодого человека, поверьте, не так уж и много. — Ты же говорил, что занят? — удивилась Анька. Я зло скрипнул зубами. — О, Диман! — наиграно заметил меня Алекс, хлопая по дивану рядом с собой, — Садись! Я тебе занял! Анька вопросительно подняла бровь и перевела взгляд на меня. Я послушно пробрался сквозь толпу к Алексу и плюхнулся рядом злой, как Сатана, и тут понял, что допустил оплошность. На плечо мне легла тяжелая рука и стиснула меня так, что я ни дохнуть, ни пукнуть не мог. Ну точно, он занимается спортом. Это я — натура тонкая, артистичная, рисовать люблю, книжки писать, танцевать, не поверите! Я не червяк, конечно, брал даже уроки фехтования, но уличный боец из меня никакой. — Это я его уговорил, — ядовито улыбаясь, пояснило удивленной Ане белобрысое исчадие ада. — Отдай тетрадь, скотина! — зло прошипел я ему в ухо, мило скалясь, чтобы не подавать виду и треская его локтем под ребро. Не хватало еще, чтобы он начал читать вслух это здесь, прямо перед толпой таких же придурков, как и он сам. В ответ мне прилетел немилосердный тычок, от которого я чуть не задохнулся, и я тут же услышал над ухом тихое, но яростное: «Угомонись!». Вот поэтому… ПОЭТОМУ я не люблю и не любил никогда людей. Я сам никого не трогаю, живу себе в своем фэнтезийном мире и в ус не дую, но почему-то порой происходило так, что мне не удавалось избежать этого внешнего мира с его безумными персонажами, и они врывались в мой уютный волшебный мирок в виде вот таких вот Александров, будь они не ладны. А мне-то казалось, что я старше и мудрее, а выходит не в мудрости дело, а в том, кто хитрее, и эта гадость оказалась и хитрее, и сильнее меня. К слову сказать, Анькин дружок вынудил меня просидеть так с ним весь вечер, не давая мне встать и пихая в меня пиццу и пиво, а иногда в бок, если я особенно сильно возмущался. Он не убрал с меня своей руки до самого конца, и все, в итоге, похоже, забыли про неё, кроме меня, а когда я порывался освободиться, то Алекс тихо, чтобы никто не заметил, говорил, что он умеет читать с выражением, потому что ходит на театральные курсы, и, если я собрался куда-то идти, он может всех ознакомить с моей талантливой работой. В общем, это был последний раз, когда я видел свою тетрадь, потому что ушел он тоже с ней, заодно прихватив из моей комнаты испорченный фонарик и рисунок со стенки с подписью «Атаниэль из Белого Леса». С Анькой я потом разругался вдрызг и велел больше никогда не приводить в наш дом этого кретина, но она так и не поняла почему, ибо про тетрадь я умолчал. С тех пор прошло четыре года. Я уже почти забыл тот случай, но сегодня я нашел на своем столе увесистый пакет с ленточкой. Видимо, когда меня не было, Анька оставила. На визитке было написано: «Возвращаю кое-что твоё», — и подпись «А.» Сперва я подумал, что «А.» — это Анька, но потом понял, что почерк не её. Я сорвал бумагу и с удивлением понял, что это моя старая тетрадь, вот уж не ожидал! Она была потрепанная, словно её перечитывали раз десять. Я, не веря своим глазам, перелистал ее и увидел чужую запись на последней странице: «Самая прекрасная история для двоих». Я почему-то нервно сглотнул, хотя понятия не имел, что это могло бы значить. И тут же тот вечер всплыл в моей памяти во всех красках. Зазвонивший телефон заставил меня подскочить на месте. — Да! — почти выкрикнул я в трубку, чуть не выронив ее. — Ой, Дим, ты чего такой? — звонила моя сестра. — Да нет, так… Не обращай внимания. — Ты нашел уже? — А? — я слегка тормозил, все еще разглядывая надпись. — Ты знаешь, что Алекс прилетел на стажировку? Я тебе пакет там на столе оставила. Он сувенир, что ли, какой-то передал, я так и не поняла. Прикинь, помнит тебя! Вот уж не думала! Увидеться хотел, посидеть с нами. У него девушка такая, знаешь… вот вся прям стильная… в общем, они нас в клуб звали. Я с Вадиком пойду, тебе есть кого позвать? Я стоял, не соображая, что от меня вообще требуется. Наконец сообразив, что к чему, я ответил: — Слушай, Анютка, давайте без меня как-то… Сами там повеселитесь молодой компанией. Ты же знаешь, как я отношусь к клубам! — Ну да, ну да, — скептически протянула она, — если по нему не ходят полуголые сумасшедшие эльфы из твоей безумной тусовки, то ты к ним относишься крайне негативно. — Зря ты ёрничаешь! Сама знаешь, что у меня времени нет, и я там бывают раз в сто лет. — Вот и прекрасно! — безапелляционным тоном заявила Анюта. — Сегодня ты как раз не занят. Я ЗНАЮ! Поэтому настал тот самый «раз в месяц», и считай, что мы летим на драконах к твоим эльфам. И чтобы я про молодые-старые больше не слышала. Ты меня старше всего на пять лет, так что хватит! Короче, поехали! Ты удивишься, поверь! Место отличное! — и она повесила трубку. Я стоял посреди комнаты с телефоном в одной руке и тетрадью в другой совершенно растерянный. Не могу сказать, что Алекс мне лучший друг на свете, и вообще вся эта история была странной от начала и до конца, но почему-то мне стало любопытно. Проклятье! Да что там греха таить! Нет, не просто любопытно. Я просто помирал от любопытства! Что вообще со мной такое? Хм… Надо бы собраться, что ли. А то скоро выходить. Почему-то я нервничал. В последний момент я сообразил, что мне действительно некого пригласить. Девушки у меня не было. Я об этом даже никогда не задумывался, что нужно завести себе пару, и вот теперь мой энтузиазм сменился небольшой паникой, и мне снова захотелось отзвониться Аньке и сказать, что я не смогу.