Раскаяние одинокой мыши.

… Мысли Дейла вновь возвращали его к тем ужасным мгновениям, когда он подкатил на рейнджермобиле к дому отца. Дверь, как это часто бывало, оказалась не заперта. Отец в последнее время бывал беспечен. Когда бурундук вошёл в дом, ему в нос ударил непривычный кислый запах. Он заволновался. Дикс был в спальне. Дейл не сразу сообразил, что произошло, пару раз тряхнул отца за плечо, а потом замер, будто его ударили. Дыхание остановилось, сердце сбилось с ритма, когда он увидел кровь на подушке и невидящий взгляд остановившихся навек глаз. Этого не могло быть!!! Это невозможно!!! Но это было. Дейл бросился к телефону. Путаясь, он кое-как набрал общий номер штаба. Трубку взял Чип. Дейл злился, что брат не может его понять. Бурундуку казалось, что он оглушительно кричит в трубку, но на самом деле его душевных сил хватало лишь на едва разборчивый хрип. Наконец, Чип узнал его. - Дейл, что случилось?! Что у тебя с голосом? - черноносый бурундук был не на шутку встревожен, но худшее было ещё впереди. - Отец… Чип… Он… Его нет… - Нет? Где он? Уехал? - Его нет… Совсем! - силы покидали красноносого. - Что с ним? Дейл, ответь! Что с отцом?! - Чип… Голова… Пробита… И кровь… Он… - Дейл не смог произнести это страшное слово. Его затрясло. Чип с ужасом начал осознавать, что Дейл звонил от отца, и случилось что-то очень серьёзное. Но только когда они с Рокки вошли в дом Дикса, до черноносого начал доходить смысл слов брата… Двойные похороны состоялись на следующий день. В обществе зверей не приняты долгие прощания. Всегда можно напороться на людей. Нет и пышных памятников – обелисками ушедшим становились деревья и скалы. Только посаженные на месте последнего упокоения любимые близкими цветы, да память живых… Но это – потом. А сейчас – наспех размороженная горелкой земля, да замершие раздавленные трагедией родные. Временность оформления последнего пристанища – это общая участь ушедших зимой. Что у зверей, что у людей. Дейл еле держался. Он был готов выть и кататься по мёрзлой земле. Чип стоял молча, без малейшего заметного под мехом и зимней курткой движения, казалось, даже не дышал. Тень тенью! Падающий на голову снег делал его похожим на седого старика. Девочки молча роняли слёзы, даже не пытаясь их утирать. Мысли Рокки витали далеко – где-то среди жёстких и колких зарослей родного австралийского буша. Что ждёт его самого? И когда? Ему очень хотелось бы после смерти стать ветром, чтобы можно было свободно лететь среди колючих кустов, не боясь исцарапаться, овевать усталые лица и родные скалы. Люди не зря оставили себе этот странный энергоёмкий способ упокоения – кремацию. Прах транспортабелен, он летуч. Его можно даже спустя годы привезти на то место, которое любил умерший и объединить беднягу с теми, кто был до него в цепи жизни. Нет, этот странный способ вовсе не был странен – в нём определённо что-то было… Толстопуз, как и Чип, стоял молча. Он, будто, не осознавал, что происходит. Только неотрывно всматривался в лицо Эрика. Когда посыпалась земля, из глотки толстяка вырвалось едва слышное мертвенное сиплое шипение, которое было тоскливее самого громкого вопля. …Но надо было работать. Прилетевшая на похороны Фоксглав вспомнила, что видела возле дома Дикса белую мышь. Это была двойная зацепка – в совпадения Спасатели не верили. Решено было оставить Дейла дома – он не годился для поисков и погони. Гайка осталась с мужем. Тамми ухаживала за Ребеккой, дичившаяся мужа, котятами и самим Толстопузом. Последний только теперь начал по-настоящему приходить в себя. На поиски выехали Чип, Рокки и Вжик. Им удалось найти и догнать Александру.