II. Штольман: я вернусь....

Яков Платонович плотнее укутался в пальто, сел поудобнее и глубоко задумался. Мысли то текли плавно, то начинали прыгать с одного на другое. Воспоминания не давали заскучать. Временами при таких размышлениях вся картина пережитого представала в большей ясности и четкости. Все лишнее отметалось. Оставалось только главное. Только то, что на самом деле имело смысл. Словно семя от плевел, Штольман очищал свои мысли. Это была уже привычка. Многолетняя привычка, выработанная опытом и службой. Вот и сейчас он начал перебирать свои мысли, анализируя и выбирая главное. В памяти всплыл вечер в затонской гостинице, Анна с ее пронзительными голубыми глазами, так внимательно смотревшая на него. Ее взгляд тогда блуждал по нему словно боясь отпустить, потерять. Столько нежности и понимания тогда было в тех глазах. Мир его тогда перевернулся. Кто прав, кто виноват – все встало с ног на голову. Кому верить, кому нет, он не знал. Но напротив него сидела она, Анна, как единственная постоянная величина этого мира. Господи, как же он боялся своего чувства к ней. Он, столичный сердцеед, боялся, что эта маленькая хрупкая девушка разобьет его сердце. Анна Миронова поразила его с самого первого мгновения, когда чуть было не сбила с ног, пролетая мимо на своем велосипеде. Девушка на колесиках в маленьком уездном Затонске. Ее излишнее любопытство к полицейским расследованиям, ее странная помощь и непонятные для него, Штольмана, разговоры с духами, раз от раза приводящие к разгадке. Словно Ариадна со своей путеводной нитью, Анна вела его по темным коридорам жизни, мягко выводя на свет. В конце коридора и темноты неизменно была она – Анна. Сколько раз он обижал ее, подвергая сомнению ее дар? Сколько раз пытался выбросить девушку и из головы и из сердца, куда она так тихо и неспешно вошла и словно бы укоренилась. Как будто была там всегда, с самого его появления на свет. С самого сотворения мира. Он, столичный сердцеед Штольман, влюбился как мальчишка! Нет, даже не влюбился. Влюбленность, словно дуновение ветерка, проходит. Он полюбил. Полюбил искренне, трепетно, нежно. При мыслях об Анне в его душе бушевало целое море разных чувств и эмоций: радость и боль, нежность и горечь, страх за любимую и ожидание встречи. Впервые в жизни Яков Платонович задумался над тем, а так ли важна его служба. Зачем жить работой, когда есть Анна, рядом с которой так прекрасно было бы провести всю оставшуюся жизнь? Никогда прежде он не думал ни о семье, ни о детях. Ему не хотелось даже представлять, что когда-то он вдруг захочет стать чьим-то мужем. А тут в нем поселилась эта шальная для него мысль. Но Штольман боялся. Боялся ее молодости, боялся непостоянства ее чувства. Человек опытный, он прекрасно видел, что девушка влюблена. «Это пройдет!» - раз за разом говорил он себе. Она, несомненно, увлечется кем-то другим. Он все пытался найти подтверждение своим мыслям. Вот Анна начала проявлять интерес к опальному гению-математику. Вот в ее ухажеры записался поручик Иван Шумский. Да так настойчиво, что от ревности Яков Платонович еле сдерживался, чтоб не вызвать бедолагу на дуэль. Причины не было – не то непременно или вызвал бы или, на худой конец, арестовал. Для острастки. Ну, а когда князь Разумовский сделал предложение, тут он вообще места себе найти не мог. Яков Платонович не боялся, что Анна воспылает чувством к князю. Но он боялся, что могут сыграть роль родители и перспектива положения в обществе. О, немало подобных ситуаций повидал он на своем веку! А те взгляды, что кидал на девушку Антон Павлович, заезжий писатель. Такой галантный и интересный собеседник. Но Анна Викторовна оставалась холодна и к ухаживаниям поручика, и к взглядам писателя, и даже к перспективе стать княгиней. Из раза в раз Яков убеждался в глубине чувств девушки, в ее искренней преданности и привязанности. Что он мог дать ей? Незамысловатую жизнь жены полицейского чиновника? Не такого он желал для Анны Мироновой. Она заслуживает гораздо большего. И он продолжал сдерживать себя всеми возможными способами. Но когда Анна Викторовна попала в опасность, ввязавшись в очередное приключение, когда Штольман воочию убедился в силе их душевной связи, верно истолковав подсказку о месте, где скрывали девушку, когда в очередной раз спас от неминуемой, казалось, гибели, убедившись еще и в том, что Анна – то единственно постоянное, что есть в его жизни, он наконец-то позволил своим чувствам и эмоциям одержать верх над холодным разумом. В тот вечер, вывозя Анну из лаборатории Брауна, Штольман долго решал, как быть дальше. Несомненно, нужно закончить то, ради чего он приехал в город. Но и Анну оставить он не мог. Когда Анна пригласила его к себе, он даже и представить себе не мог, что проснется рядом с ней. Как же ему не хотелось уходить. Как он хотел остаться рядом с Анной, встретить с ней рассвет и не отпускать от себя до конца жизни. Но ради ее же безопасности нужно было уйти. А дальше… Дальше был его визит к Нежинской, очередные уговоры ее просто уехать за границу. Появление Жана, потом филер, так удачно выведший его из гостиницы. Рана Жука, переодевание. И бег, бег, бег… Какое это все имеет значение? Зачем? Даже в тот момент важны были только две вещи: ЕГО Анна любит его не меньше, чем он ее и теперь ей безумно больно. Больно из-за него. Его Анна страдает. И он, Штольман, сделает все лишь бы ее страдания и боль не длились слишком долго. Простит ли она его? Он не знал. Но это было не важно. Главное – она в безопасности. Его Анна.