II. Штольман: я вернусь....

Ровно в семь утра следующего дня, простившись с Петром Миронов, Яков Штольман сел в экипаж и тронулся в следующий пункт назначения. До города N*** ехать было часов пять или шесть. И это если без остановок. Краткую остановку господин статский советник все же сделал – ему было абсолютно необходимо перекусить, дабы подкрепить свой организм. Выбор пал на маленький трактир вблизи только что оставленного им города. Заведение наполняли рабочие. Должно быть, где-то поблизости есть какое-то небольшое производство или склад. Народ шумел, галдел, но пока еще не так громко как бывало по вечерам. Наскоро поев, Штольман двинулся в путь. Отъезжая от трактира, он заметил несуразного мужичка. Человечек был лыс, мал ростом и презабавно коверкал слова, разъясняясь с кем-то из рабочих. «Забавный человек, - подумалось Якову Платоновичу, - напоминает Брауна. Только тот забавным таким уж не был». И воспоминания потекли, словно река по руслу. Гордон Браун. Кто он такой: злой гений, придумавший странное химическое оружие или великий первооткрыватель, способный подчинить любого человека своей воле? Однозначного ответа на этот вопрос не было даже сейчас. Пожалуй, уже и не будет. Тогда зимой Штольман устремился за Брауном. Нагнал того на выезде из города в ранний предрассветный час. Странно, но, пожалуй, это было первое четкое воспоминание того раннего утра. После обмена одеждой с раненым Жуком и бесконечного бега и петляния по улицам, смазанным пятном всплывающего в памяти, Яков Платонович добрался до выезда из города, где и заприметил англичанина, нервно командующего каким-то мужичком. - Бистрей, бистрей! Ви, неповоротливый медвед! Мне необходим уехать из этот чертов город! А ви мешать мне это сделат! – чуть ли не кричал ученый. - Далеко собрались, господин Браун? – неслышно подойдя, спросил Штольман. - Oh my God! – вскричал испуганный Браун, - мистер Штольман! Откуда ви здесь взяться? - Господин Браун, вы должны ехать сейчас под охраной в поезде в сторону Петербурга. Что вы здесь делаете? Сбежать решили? – прищурившись, спросил Яков Платонович. - Мистер Штольман! Я не хотеть никому ничего объяснять. Я просто хотеть уехать из этот жуткий страна! Я иметь сестра в славный город Париж! И я ехать к ней. Мои запись украл госпожа Нежинский, все мой труд утерян. Мне незачем тут продолжать оставаться. И я меньше всего хотеть ехать в Петербург и отчитываться там за поступки фрейлин ее величества. Меня просто больше нет. - Но вы же можете восстановить свои записи, изменить что-то в исследованиях, дабы не было таких жутких последствий, которые возникли здесь. Не думаю, что тяга местных горожан уничтожать себе подобных возникла в маленьком тихом городе просто так. И как-то сильно вовремя. Практически одновременно с вашими полевыми исследованиями. Это, знаете ли, наводит на определенные мысли. А уж выводы я делать умею. Не хотите поделиться со мной информацией, господин Браун? - Ви не понимать о чем просить, мистер Штольман. - Поверьте, я очень хорошо понимаю, о чем говорю. Сейчас мы с вами отпустим этого милого господина, которого вы решили сделать своим возницей, и поедем. Править буду я. А вы мне пока расскажете обо всем. - И куда ми ехать? – Браун явно нервничал. - А это будет зависеть от вашего рассказа. Пока что нужно уехать подальше от города. А там или направимся в сторону Петербурга, или в Европу. Смотря по обстоятельствам. Яков Платонович быстро подошел к мужичку, дал ему гривенник и отпустил восвояси, мысленно поблагодарив ныне покойного филера за деньги, оставленные в кармане. Тяжело вздохнув, Браун уселся в бричку рядом с сыщиком. - Что ви хотеть знать? - Что за газ вы изобрели? - Я придумать ему длинный названий, он вам не говорить ничто. Но его назначений бить химический оружий. Он должен менять понимание людей об окружающий мир и свой действий. Но оказаться, что он иметь тяжкий последствий. - Агрессия людей? - Не совсем. Во-первых, при соприкосновении с человеческий незащищенный кожа на долгий время, он начинать разъедать ее. Я видеть солдат, который потеряться в лесу и долгий время бить в зоне покрытия газ в виде туман. Если бить там один или два дня, то будет кашель, который скоро проходить. И обморок. Но если бить там больше пять или шесть дней, то будет портиться кожа. Язва покрывать вся кожа. А во-вторых, да ви прав про его свойство. Ветер разносить газ в разный сторон. Концентраций газ быть небольшой, но устойчивый. Поэтому у человек с неустойчивый психик начинать появляться желаний сделать зло. Убить или украсть. - Долго еще это действие будет сохраняться? - Нет, ветер разнести газ по округа и дальше. Концентраций меньше. Через несколько недель, я думать, его действий совсем кончиться. Какое-то время ехали молча. Что ж, теперь точно понятна причина странного всплеска убийств в городе. Но что теперь делать с этим ученым? Он способен создать оружие массового поражения. Это не пуля и порох. Это замедленный механизм самоуничтожения. Штольману не верилось, что Браун не сможет воспроизвести все свои исследования по памяти. И доработать результат в процессе. А это означает, что ни доставка его в Петербург, ни отправка куда-либо за границу не изменит сути вопроса: Браун опасен. Опасны его знания. Да, подобные исследования может произвести и кто-то другой. Но на все нужно время. А Гордон Браун – человек незаурядного ума, способный перевернуть понимание о том, что такое оружие. Так что же ему, Штольману, делать с ученым? Не убивать же, право слово. Не верил Яков Платонович, что Браун забросит свои исследования. Вопрос лишь в том, кому он передаст, а точнее продаст их результаты. Браун задремал. «Вот бы ему память отшибло», - с горечью подумал Штольман. Размышления сыщика прервало появление из-за темнеющих в утренних сумерках трех здоровенных мужиков, по виду простых работников какого-то склада. - А ну, тормози, благородие! Давай-ка тихо доставай кошель, да кидай нам. И тогда мы тебя трогать не станем. И друга своего на наличие денег проверить не забудь. От крика проснулся ученый. - Господин Браун, опуститесь на пол брички. Чтоб вас не могли достать, - тихо сказал тому Штольман. Браун будто впал в ступор. - Потише, ребята. Давайте для начала спокойно поговорим, - начал с виду спокойный разговор Яков Платонович, сходя на землю и начиная тихо двигаться в сторону новоявленных грабителей. - Ты бы, благородие, постоял на месте, да кошель достал, - тихо прошипел тот, что стоял ближе к сыщику и достал револьвер. «Вот откуда у них еще и оружие? Идиоты…» - с горечью подумал Штольман. Быстрым движением метнувшись в сторону, сыщик отключил того мужичка, что стоял левее, после чего метнулся в сторону, уходя от прогремевшего выстрела и одновременно сбивая с ног другого грабителя, стоящего чуть правее. - Стой, я ж тебя пристрелю сейчас! – взревел ошалелый мужик, не совсем понимая, что начал стрелять не целясь. Прозвучало несколько выстрелов. Мужик размахивал руками, не думая, что стреляет по разным сторонам. Изловчившись, Яков Платонович что есть силы ударил грабителя, одновременно заламывая ему руку с револьвером. После чего аккуратно нажал на шею мужика в районе сонной артерии. - Вот так, отдохни и ты, дружок. Эх, не арестовать мне тебя. Ну, да ладно. Может как опомнишься, передумаешь грабителем становиться, - аккуратно уложив мужика на землю, Яков Платонович обернулся к бричке. - Господин Браун, вы как? Вас не задело? - Мистер… Штольман… Помогите мне… Этот человек. Он попадать в меня. Я тяжело дышать. Мне плохо, - тихо произнес ученый. «Вот черт!» - мысленно выругался сыщик. Быстро осмотрев Брауна, Штольман пришел к неутешительному выводу – ученому оставалось не больше часа без помощи врача. Врача поблизости не было. Это Яков Платонович точно знал. Он не мог помочь англичанину. Это было не в его силах. - Господин Браун, вы слышите меня? – тихо спросил Яков Платонович, стараясь зажать рану. - Мистер Штольман. Я… я умирать. Я знать. Ви надо ехать в Париж. Находить Мария Лифлирли. Это моя сестра. Сказать ей о моя смерть. И еще… ви хороший человек. Я иметь еще записи. Они у сестра. Ви сказать ей, что ви мой друг. Но говорить с ней по-немецки. Тогда она поверить. Это есть наша с ней тайный шифр. Только по-немецки. И сказать… сказать, что я хотеть отдавать черный папка с запись вам. Больше я не мочь сказать. Ви увидеть сам. И решать…. Что делать, - из последних сил проговорил Браун. Через несколько минут Штольман удерживал лишь его тело. «Да уж, решился вопрос с этим горе-ученым. Придется добывать записи. Вдруг там есть что-то важное. Все равно нужно ехать в Европу», - грустно подумал Яков Платонович, вытаскивая тело Брауна и аккуратно укладывая его на землю. Бричка пригодится ему самому.