II. Штольман: я вернусь....

Послав мальчишку, что прислуживал в гостинице, с сообщением о времени выезда Ефиму, Яков Платонович решил немного размяться и пройтись по городу. Произведя незначительные манипуляции с изменением внешности – очки с линзами без диоптрий и накладная борода творят чудеса преображения – Штольман вышел на улицу. Не нужно до поры, чтобы хоть кто-нибудь мог его узнать. Идя по центральной улице в сторону торговой площади, Яков Платонович вспомнил другую свою прогулку. И все то, что после нее последовало. Тогда он уже сутки был в Париже. Остановившись в гостинице, прятавшейся среди множества подобных, Яков Платонович, он же Иоганн фон Дитрих, решил дойти до улицы, где, если верить полученным сведениям, и жила сестра Гордона Брауна. Гостиницу Штольман предусмотрительно выбрал поближе к нужному месту. Прогулявшись и внимательно рассмотрев все, что ему было нужно, Яков Платонович решил наведаться туда завтра утром. Ну, а сегодня он просто не мог отказать себе в удовольствии сходить на одну из множества торговых улиц Парижа дабы приобрести памятный подарок для Анны, на встречу с которой он не переставал надеяться. Гуляя по прекрасному городу во второй половине зимы, Штольман любовался всем окружающим. Давно он не был в Париже. Город все так же полон шарма. Обладая какой-то необъяснимой силой притяжения и обаянием, Париж будто бы проникал в саму кровь, наполняя внутренним чувством восторга. Неспешно дойдя до place Vendome, Яков Платонович зашел в один из ювелирных магазинчиков. - Добрый день. Будьте добры, покажите мне, пожалуйста, женские кольца, - по-французски попросил он продавца. - Месье желает сделать подарок жене, просто возлюбленной, или же месье хочет сделать предложение? – учтиво поинтересовался тот. - А это имеет какое-то значение? – искренне удивился сыщик. - Да, конечно. Подарки женам должны говорить о постоянстве и надежности. Возлюбленным можно дарить что-то легкое, что может нести смысл мимолетности. А будущим невестам – обещание вечной любви. - И это все можно выразить одним кольцом? - Да, месье. Нашими кольцами можно. - Ну, тогда третий вариант. - Прекрасно, - продавец вытащил подставку с двумя дюжинами колец, предоставив выбор Штольману. Яков Платонович около четверти часа рассматривал все кольца пока, наконец, не выбрал небольшое нежное колечко с маленьким голубым сапфиром в окружении бриллиантов. Расплатившись, довольный Штольман вышел на улицу и направился к одной из кофеен. Сидя за столиком и попивая кофе, он пытался продумать как лучше начать завтра разговор с сестрой англичанина. Но мысли не слушались, все время возвращаясь к кольцу и особе, для которой оно было приобретено. Анна не знает, что он жив. Может только догадываться. Варфоломеев сказал, что она не в самом хорошем состоянии. Учитывая нервное напряжение последнего времени, все, что произошло с бедной девушкой, да еще и его внезапное исчезновение в самый неподходящий момент, Яков боялся нервной лихорадки. Она ведь могла возненавидеть его после всего. Или разувериться в искренности его чувства, о котором он как-то сухо написал в том письме, что оставил вместе с папкой. Да, он сделает все возможное, чтобы вернуться к ней. И вернуться как можно скорее. Дорога из Затонска в Варшаву заняла чуть больше недели со всеми остановками и пересадками. Из Варшавы до Парижа он добрался за четыре дня – пришлось немного попетлять, чтобы не попадаться на глаза лишний раз. Итак, из Затонска он исчез вот уже две недели как. Долго. Ему нужно будет дождаться информации от Варфоломеева. Когда придет ответ на его запрос – Штольман не знал. Запрос был прост: «Где сейчас «Кромвель»?». Варфоломеев должен понять. «Кромвелем» у них лет десять назад прозвали второго заместителя самого Варфоломеева – Семена Никифоровича Шляхтского. Вот так все просто у них оказалось. «Кромвель» - предатель. Папка, что осталась у Анны Викторовны, содержала в себе часть доказательств. Основное, Штольман был в этом уверен, находится у самого Шляхтского. По всему выходило, что именно «Кромвель»-Шляхтский так хотел похитить тогда в Затонске Брауна, каким-то чудом скрывшегося ото всех кроме самого Якова Платоновича. Исходя из документов князя Разумовского, лежащих сейчас в каком-то укромном местечке у Анны, именно некто К. должен был передать все результаты исследований англичанам. А вот сам ученый им не был нужен живым. Что ж, господа грабители неплохо справились с чужой задачей – Брауна нет в живых. А значит совсем скоро Шляхтский должен будет как-то передать все данные, что сейчас есть у него, англичанам. Мозаика сложится до конца. Следовательно ему, Штольману, нужно найти «Кромвеля» и арестовать непосредственно при передаче документов. Или добиться от него письменного признания. А там …. Кто знает, как поведет себя господин Шляхтский при задержании. Да, но одному ему будет тяжеловато. Нужен кто-то в помощь. Но кто? Вызывать подмогу через Варфоломеева было бы неосмотрительно. Господин полковник до поры не должен знать, что один из его помощников во всем этом замешан. Что же делать? Филера бы ему сейчас. Мысли сыщика текли плавно. Кофе он допил, заказал второй. И пребывал бы он в задумчивости и дальше, если бы его вдруг не прервали. - Батюшки мои! Вы ли это? – раздался удивленный вскрик знакомого голоса. Штольман поднял голову – перед ним стоял удивленный Петр Иванович Миронов. - Добрый день, Петр Иванович. Рад вас видеть. Не думал, что встретимся вот так с вами, - как можно спокойнее поприветствовал дядю Анны Яков Платонович. - Да и я, признаться, не ожидал встретить ВАС. И где? В Париже! – Миронов говорил чуть громче, нежели того хотелось бы Штольману. - Петр Иванович, а не хотите немного пройтись? Погода чудная. Расскажете последние новости, - спокойно предложил Яков Платонович. Ему нужно срочно увести Петра Ивановича из кофейни. А то, чего доброго, тот сейчас его по имени назовет. А вот этого делать никак нельзя. - Да, с удовольствием. Нам с вами действительно есть, что обсудить. Расплатившись, Штольман и Миронов-младший покинули уютное заведение и неспешно пошли по улице. - Вы, Яков Платонович, не хотите объяснить, что вы здесь делаете? – негромко поинтересовался Петр Иванович. - Петр Иванович, будьте добры, в Европе до времени называйте меня Иоганном фон Дитрихом. Я здесь не могу пока представляться своим настоящим именем. И Штольман вкратце рассказал Миронову историю своего исчезновения из Затонска и то, что последовало за тем до этого самого момента. Миронов удивлялся, но в суть вникнул очень быстро. - Вам абсолютно необходима помощь! Одному вам будет крайне трудно сделать то, что вы, как я понимаю, собираетесь сделать. Готов оказать вам всю необходимую помощь, на которую только буду способен. - Да, я с радостью принимаю ваше предложение. Мне, признаться, действительно пригодится хотя бы один человек. Побудете пока моим филером? – усмехнулся на последней фразе Яков Платонович. - С превеликим удовольствием. Что, и прозвище мне придумаем? – откровенно засмеялся Миронов. - Если вам будет угодно. Как насчет «Дядюшка»? – засмеялся в ответ Штольман. - А почему бы и нет? – улыбнулся Петр Иванович. - Петр Иванович. Прошу вас, расскажите мне об Анне Викторовне. До меня дошли сведения, что она очень тяжело переживает последние события. - Что ж, господин фон Дитрих, я расскажу то, о чем мне написал Виктор. Только для начала ответьте мне на несколько моих вопросов. - Задавайте, - Яков Платонович понимал, о чем может спросить Миронов. - Что у вас с ней произошло в ночь вашего исчезновения? Если то, о чем я думаю, то готовы ли вы понести за это ответственность? Вы же прекрасно понимаете, о чем я, - крайне серьезно спросил Петр Иванович. Он и так догадывался обо всем. Но нужно знать наверняка. И, что гораздо важнее, нужно знать, что все это значит для господина Штольмана. - Петр Иванович, не стану скрывать. Да, вы правы. Анна и я. Мы были вместе. Именно так, как вы догадываетесь. Если все разрешится благополучно, мне предстоит объясниться с Виктором Ивановичем. И еще. Я намерен просить руки Анны Викторовны. Те чувства, что я к ней испытываю… Не привык я об этом говорить. Словом, больше всего на свете я хочу, чтобы она была рядом и была счастлива, - тихо и твердо проговорил Яков Платонович. - Хорошо. Признаться, я надеялся услышать что-то подобное. Рад, что вы наконец-то признались в этом прежде всего себе. Не знаю кто как, а я-то видел намеки на ваше чувство. Тогда отвечу и на ваш вопрос. Анна ушла в себя. Живет словно по инерции. Ничего не рассказывает родителям. Спокойно относится ко всем предложениям Марии Тимофеевны. Правда после празднования Рождества она совсем перестала куда-либо выходить, сидит у себя в комнате. Родители переживают. - Она и правда перестала видеть духов? - Я этого не знаю. Виктор эту тему в письмах обходит. Анна не пишет мне. Она вообще никому не пишет. В общем, Яков Платонович, говорите, чем я могу вам помочь. Вам бы лучше поскорее закончить все ваши дела, да вернуться в Затонск. Я очень переживаю за племянницу. Если бы не наша с вами сегодняшняя встреча, в конце этой недели я непременно направился бы домой. Ей трудно сейчас. Очень трудно. - А давайте зайдем в гостиницу, где я остановился. Там все и обсудим, - предложил Штольман, и она направились к месту временного пристанища сыщика.

***

В своих воспоминаниях Яков Платонович обошел несколько улиц города, побродил по торговой площади, после чего отправился обратно в гостиницу. Ему необходимо как следует отдохнуть.