Always With You

Вынырнув из размышлений, Сейджуро обнаружил напротив себя умиротворенное лицо брата, веки которого легонько подрагивали. Их лица находили в непозволительной близости, он чувствовал, как обжигающее дыхание Тецуи достигает его верхней губы. Тело Акаши моментально обдало жаром, руки вспотели и непроизвольно сжались в кулак. Как оказалось секундой позже, эти самые руки крепко удерживают за талию обмякшее тело, которое тут же поежилось от грубого прикосновения. Хватка Сейджуро постепенно перешла в поглаживание. Когда, черт возьми, он успел прижаться к Куроко?        Акаши всматривался в лицо напротив и пытался высечь у себя в памяти привлекательные черты лица Тецуи. Его ровные брови, которые являли Императорскому взору маленькую складочку, когда тот их хмурил, его длинные и пушистые ресницы, которые Момои считала вселенской несправедливостью и искренне не понимала, как матушка природа могла одарить Тецу такими привлекательными, для парня, ресницами; его прямой точеный нос, который в детстве часто морщился, но как заметил Акаши, сейчас эта привычка пропала; его чувственные - манящие - губы. Лоб обрамляли взъерошенные волосы, цвета морской волны. Акаши затаил дыхание и впитывал в себя аромат, исходящий от брата. То, что он в себе подавлял искало выход. И на этот раз Сейджуро не был уверен, что вообще захочет с этим что-то делать.        Акаши сделал глубокий вдох и зажмурился на долю секунды. Когда его веки разомкнулись, он наткнулся на взгляд лазурных глаз, заволоченный сонной пеленой.       - Акаши-кун? - начал охрипшим голосом Тецуя. Его брови были сведены к переносице, а уголки губ опустились. Вечно безразличное лицо на секунду озарила тоска, тут же возвращая на место маску равнодушия, что из-за ослабевшего самочувствия трещала по швам. - Что ты делаешь в моей кровати? - голос звучал все еще хрипло, но уже более твердо. - Мы находимся в моей кровати, Тецуя, - с легкой иронией ответил Сейджуро, выгнув бровь. Его откровенно забавляло растерянное и полное удивления лицо брата. - Ты потерял сознание и я, как заботливый и любящий брат, отнес тебя к себе, - чуть погодя он ответил на немой вопрос. - Ко мне ближе, - и он почти не солгал.        В голове тут же стремглав пронеслись обрывки воспоминаний, которые помогли Куроко немного отрезвить память. Сейчас, когда жар начал потихоньку отступать, он мог немного сосредоточиться на происходящем. Фантом отметил, что комната, в которой он находится несколько больше, чем у него. Так же в помещении было темнее, как если бы он находился у себя дома; привычка спать при включенном ночнике не отпускала с детства. Кровать на которой он лежал, как ему показалось, тоже в разы больше его собственной, а шелковистости постельного белья можно было только позавидовать. Ему было приятно ощущать, как приятная ткань прилегает к голой коже. Голой? - Почему я раздет? - сглотнув, поинтересовался Тецуя. Ему самому вопрос показался до крайности глупым. Сейджуро посмотрел на него, словно вынужден в десятый раз повторять маленькому ребенку до смешного очевидные вещи. - Мы в кровати, Тецуя. Я был так добр, что вместо неудобного дивана переодел тебя и уложил в уютную постель. И элементарная благодарность будет нелишней, - несмотря на явный упрек, голос его звучал беззлобно. - Спасибо, - пробубнил Тецуя, почувствовав укол вины. Он посмотрел на лежащего рядом брата, и понял, что его близость действует на него не хуже компресса на лбу. Головная боль отступила, позволяя телу расслабиться. - Температура спала, - начал Акаши, перелезая через брата, - но я принесу жаропонижающее на случай, если она снова поднимется. - Он навис над притаившим дыхание Куроко, и коснулся его лба сухими губами, которые задержались дольше положенного. Отстранившись, он посмотрел на распростертого перед ним Тецую. Глаза того лихорадочно блестели и смотрели с вызовом, будто они игра в гляделки с неизвестным для них обоих исходом. Сейджуро чувствовал, как в его груди разрастается пожар, а во рту мгновенно пересохло. Он понимал, что если сейчас не отстранится, то случится кое-что непоправимое, но близость Тецуи и его прерывистое дыхание - или это его самого? - действовали на него так одурманивающе, словно он пьянел от одной близости брата, его теплого тела и сладкого - дразнящего - запаха, в легкие, заменяя воздух.        Осторожно, словно боясь спугнуть наваждение, Куроко поднял руку и очертил пальцами ровные черты лица брата. Сейджуро глубоко выдохнул и быстро сполз с брата, направляясь в неизвестном для Тецуи направлении, - жаропонижающее, - мелькнуло в голове. Сейчас, как никогда нужны были таблетки от жара. Он чувствовал, как его органы медленно плавились, а сердце стучало в набат, - это температура, - успокаивал он сам себя, - просто жар.        Сейджуро влетел в гостиную, как ошпаренный и на автомате взял нужное лекарство. Уже возвращаясь, он завис у входной двери в комнату. Акаши старался думать о том, что в его комнате лежит брат, нуждающийся в его помощи, а тот жар и ответное желание, что читалось в его взгляде минутой ранее всего лишь следствие высокой температурой. Видит Бог, он приложил колоссальные усилия, чтобы заставить себя выйти. Ему не нравилась перспектива после всего быть возненавиденным, как Тецуей так и самим собой.        Сделав глубокий вдох, Сейджуро вошел в комнату, где обнаружил уже сопящего что-то себе под нос брата. Подавив улыбку, которая так и норовила появиться на лице при виде безмятежно спящем Куроко, он недолго думая снова прилег рядом, тесно прижавшись к расслабленному телу. Желанное спокойствие постепенно окутало Императора, погружая в царство Морфея.