Keep Coming

Она больше не кричала от кошмаров, Хеймитч знал, так как прислушивался к звукам каждую ночь. Его сон давным-давно превратился в жалкую пародию отдыха. Ему редко что-то снилось. Обычно, это были обрывки воспоминаний из прошлого. Беспокойные и прерывистые; тяжелые и совсем не обязательные. Хеймитч стоял в душе, раздумывая о бесполезности сна. Стараясь выбросить из головы чёртову капитолийку, которая свела его с ума. Она, живущая исключительно по своим дурацким правилам, разрушила всё, что он считал правильным, ворвавшись в его сознание. И даже сейчас, когда он старался поймать нужный ход мыслей, она снова и снова возникала перед ним. И тёплые капли воды падали на её лицо, на губы, стекая по шее. А волосы, светлые, распрямляются, мокрыми змейками спускаются на плечи и выступающие ключицы. Там, где небольшими бугорками виднеется шрам. И, блин, как же он хочет поцеловать её теперь-уже-неидеальное тело. Он смотрит. Она, фантом из воспоминаний, не настоящая, плод воображения, стоит перед ним и шепчет; он смотрит как шевелятся её губы: "это пройдёт". - Сучка. ­ Он оскалился, ударяя кулаком по каменной стене. Маленькая сука, почему она позволяет себе проделывать это с ним? Снова и снова. Почему он позволяет ей? Глупой капитолийской суке, которая так сильно раздражает его, одним присутствием. Эбернети упирается в стенку лбом, ощущая, как прямые струи лупят в выступающие на шее позвонки. - Нужно с этим завязывать, - он тянется к регулятору воды, рывком отключая горячую воды. Холодный поток ливанул незамедлительно, заставляя крепко сжать зубы. Ледяная вода для айсберга внутри Эбернети. Чтобы не расплавиться окончательно от её горячих прикосновений. Сегодня он спал. И снились ему её широко распахнутые с огоньком ярости глаза. Совсем не те, которыми смотрела большая часть капитолийских девушек. Её глаза горели, так, словно она могла задохнуться от гнева. И во сне, она умирала, каждый раз, как он прощался с ней, чтобы снова возродиться. И с каждым "прощай", она становилась другой. Только её глаза всё равно продолжали ТАК гореть. Её чёртовы глаза. Проснулся он совсем рано с осознанием, что в этот раз, они попрощаются навсегда. Она придет в себя и оставит его в покое. Одного, в любимом доме, с выпивкой и гусями. Хеймитч впервые спустился на завтрак вовремя. Это происходило достаточно редко, но сейчас ему было интересно посмотреть на Тринкет. Как она отводит взгляд, стараясь не смотреть на него. Как краснеют её щёки от воспоминаний о вчерашнем вечере. Он даже придумал ряд шуток на эту тему, повторяя их в уме, снова и снова. Чтобы не забыть. Чтобы получилось правдоподобно. Но она не спустилась на завтрак. Это чертовски глупо с твоей стороны, солнышко! Пропустить такое шоу... Долго ждать ему не хотелось, Тринкет упрямо не выходила из комнаты. Он сдержал отчаянный порыв забежать в её коморку, хлопнув дверью, наорать на неё, впечатать в стенку и зацеловать до смерти. Но вместо Эффи ему предстояло встретиться с Хэвенсби. Это совсем не радовало, хотя было необходимым для Хеймитча. Как бы он не отрицал. - Как всегда грубый и неприветливый, - улыбнулся Плутарх, когда Хеймитч проигнорировал его приветствие. - Понятно, почему Эффи сбежала. - Что ты несёшь? - Встретил её утром, она очень спешила. Думал, ты в курсе, - мужчина пожал плечами. Какого хера, Тринкет?! - К чёрту. Ты уже знаешь кто и как совершит покушение на неё? - Хеймитч прорычал фразу, он злился, и это не осталось без внимания Хэвенсби. - Я лично проверил каждого приглашенного. У нескольких человек имеется зуб на Капитолий. Думаю, кто-то из них мог бы попытаться. За ними я лично установил слежку на весь вечер. Твоя задача не подпускать к ней этих людей. Справишься? - он использовал весь свой скептицизм, аккуратно вкладывая его в каждое слово и каждый взгляд, направленные на Эбернети. - Справлюсь, - прорычал тот в ответ. Ему нужно было выпить. Необходимо. Жизненно важно. И он поплелся в бар. Это было единственное, пожалуй, место, где бы он мог находиться. Единственное на весь Капитолий. На весь гребанный Панем. И сейчас он смотрел в одну точку, мечтая вернуться в свой Дистрикт. Чтобы никогда не видеть её. Пусть общается со своим Фликерманом! Он ей больше подходит. Пижон разукрашенный! Противное чувство опустилось на плечи. И он немного выпрямил спину, чтобы сбросить с себя этот груз. Эбернети осмотрел помещение. И вот она: представительница лучших капитолийских стерв, из тех, что ему доводилось провожать по утрам, после бурной ночи. Сидит напротив, смотрит своими глазёнками, полными похоти и страсти. Буквально пожирает глазами. - Ну и что тебе ещё нужно, придурок? - прорычал он, закрывая лицо руками, вдавливая ладони до боли. На сегодняшний вечер он только что нашел себе спутницу.

***

В груди появилось дурацкое чувство, колющее, скользкое. Волнение. Он осматривал всех, пытался найти её, выцепить взглядом из толпы. Её не было в зале. Она опаздывала на добрых двадцать минут. Чёртова капитолийская сучка! А если её перехватили в коридоре? Черт. Чёрт возьми! - Эй, мы кого-то третьего ждём? - капризный голос со спины, и он готов разорвать девушку. - Нет. А если хочешь поговорить, то напомни мне, как тебя там зовут? - Ты самый отвратительный мужлан, которого мне доводилось встречать! - девушка улыбнулась, притягивая Эбернети к себе, прижимаясь к нему всем телом. - Только не говори, что забыл моё имя после той ночи. Она прикусила его нижнюю губу, сразу же зацеловывая её, проникая в его рот. Жадно вылизывала его нёбо. А он косился в толпу, думая о том, где и с кем шарится Тринкет. И вопрос "с кем?" интересовал даже больше, чем "где?". Зал завопил от неописуемого восторга. Больше всего верещала женская половина. И Эбернети, оттолкнув от себя спутницу, буквально отшвыривал закрывавших обзор капитолийцев. Это был Фликерман. Зачесанные золотистые волосы в хвост, идеально сидящий по фигуре костюм. Весь такой идеальный Цезарь-мать-его-Фликерман. Который не забывал раздавать направо и налево автографы, фирменные улыбки и рукопожатия. Мужчина вел под руку Октавию, которая, как заметил Хеймитч, светилась, словно была самой счастливой на свете. А кто был бы не рад от предоставленной возможности идти рядом с известным ведущим. Кроме Эбернети, пожалуй, никто. Но что-то подсказывало ему, что радость девушки была очередной привычной игрой на публику. Её что-то тревожило, и тревога эта передавалась Хеймитчу. - Ты куда? - закричала его спутница, пытаясь протиснуться в толпу, в попытках догнать Эбернети. Ему было плевать на неё, на толпившихся вокруг Цезаря репортёров и восторженных поклонников, на весь мир. Он пытался найти ответ на застрявший где-то в горле вопрос: - Где она? - Блин, Эбернети, - зашипела стилистка, буквально выдернутая из эпицентра событий. - Спокойно. Она в порядке. - Мне плевать как она, мне нужно её видеть! Где она, чёрт тебя дери?! Октавия оглянулась на Цезаря, который так увлёкся чужим вниманием, что совершенно не заметил её отсутствия. Девушка тяжело выдохнула. Эбернети этот выдох немного успокоил, хоть и не радовал. - До сих пор? - тихо прошептал мужчина, и она кивнула в ответ. Однажды, в беззаботные времена Голодных Игр, он нашел её в холле, нервно сжимавшую кулаки, злющую, взбешённую. Она налетела на него и расплакалась. Совершенно неожиданно для Эбернети. Она и сама не ожидала от себя, а на все расспросы только отнекивалась. И он готов был поверить, если бы не заметил взгляд на огромный экран. Мокрые глаза, переполненные остервенения, смотрели так отчаянно и так нежно. А Фликерман продолжал ослеплять улыбкой прохожих. Не нужно было быть гением, чтобы догадаться. - Секунду, - она улыбнулась, набирая воздуха в лёгкие. Вернулась в толпу и шепнула на ухо Цезарю что-то весьма неприятное. Ведущий скривился, с удивлением уставившись на подругу. Эбернети попытался сдержать улыбку, но успел. - Внимание, мои дорогие! Внимание, - весело закричала Октавия. - Хочу представить вам виновницу данного торжества: Эффи Тринкет! Тысячи взглядов моментально намертво прикипели к застывшей на пороге в Главный холл Эффи. - Она такая красивая, - шептались капитолийки рядом, и он расплылся в глупой улыбке, отмечая за собой ту же мысль. Такая красивая. Такая охринительно великолепная. Её светлые волосы больше не прятались за вычурными париками. Они были красиво уложены в не аккуратную прическу, с выбившимися прядями. Спускаясь волнами на плечи, их цвет плавным переходом менялся от светлого до нежно-фиолетового. Живые цветы, вплетённые в волосы, кричали: вот она я, живая, всё ещё капитолийка. Не естественно длинные ресницы взлетали вверх и опускались так невесомо, легко. Осторожно касались скул, кожа которых почти светилась звёздной пылью от бликов и вспышек фотокамер. Взгляд невольно опустился ниже. И застыл. Никто бы не смог отвести взгляд. Платье идеально подходило под её фигуру. Он мог поставить состояние на то, что его сделал Цинна и послал с небес для неё. Только для неё. - Волшебная! - закричал капитолиец под боком. О, да, это была определённо магия. Чёрная. Самая сильная и страшная. Ибо то, что творилось с Эбернети невозможно было бы списать на что-то другое. А вспышки продолжали ослеплять её, это была борьба "кто кого ослепит сильнее" и Эффи выигрывала с огромным отрывом. Блики отсвечивали в камушках, усыпающих ткань платья, бросая лёгкие изумрудные блики на обнажённую, будто бы светящуюся кожу. Она вся была светом. Снова неправильная Тринкет. Слишком настоящая для Капитолия. Для Эбернети. - Мне нужно выпить, - Хеймитч заставил себя отвернуться, и от этого стало почти физически больно. Он выискивает глазами девушку, которую привел с собой. Чёрт, он даже имени её не помнил, не то, чтобы вспомнить что на ней было надето. Она стояла у бара, словно знала, что ему сейчас нужно. Стояла, надув губы, с вызовом смотря на него. - Не обижайся, милая. Это моя работа, - он усмехнулся, - следить за ней. - Ладно, только не исчезай так резко. И вот где этот Фликерман, когда нужно рассыпать аплодисменты, корчить удивленные рожи, и всё потому, что так красиво солгал. Где, блять, твоя уверенность, когда ОНА смотрит на тебя? А что Тринкет? Несколько часов пролетели совсем незаметно. Каждый второй хотел быть её другом, каждый первый - завидовал. Но ей было всё равно. Эффи, отчаянно выискивая его взгляд из толпы, ещё никогда не была так рада видеть Цезаря. Девушка почти вцепилась в него, умоляя отвести в место потише. - Я довольна собой как никогда, - широко улыбаясь произнесла Октавия, обнимая подругу. Она около часа кружилась вокруг Эффи, укладывая волосы, занимаясь макияжем - любимым делом - и сейчас была счастлива, как никогда, наблюдая за успехом. - Ты самая прекрасная во всём мире. О! Слушай, там столько людей хотят с тобой пообщаться. Даже тот пришел, ну этот, - она щёлкнула пальцами, в надежде вспомнить имя, оглядываясь на Фликермана. - Ну этот, бледный такой... - Тилопилус, - улыбнулся Фликерман стилистке, переводя взгляд на стоящего за её спиной мужчину. Тави прикусила губу, шепча одними губами слова проклятий. - Здравствуй, друг мой. - Хотел поздравить тебя с выздоровлением и возвращением в нормальную жизнь, - приглушенный шумом зала, бархатный голос мог бы загипнотизировать любую девушку в зале. Мужчина подошел к Тринкет, осторожно коснулся её плеча и поцеловал в щеку. Если бы она могла, то сразу же почувствовала запах его одеколона, слишком приторного. Не такого, как у Эбернети. - Сколько мы не виделись? Кажется, с начала революции? Я скучал по тебе. - Я никого не помню из прошлой жизни, - она нервно сглотнула. Где чёртов Эбернети?! - Тогда я приглашу тебя на танец, и мы снова познакомимся, - Тилопилус улыбнулся, и даже Фликерман не смог бы повторить столь смазливую улыбку. Даже, если бы от этого зависела его жизнь. Капитолиец, не церемонясь, обхватил её талию, так по-свойски, что она сжала челюсти от накипающего негодования. Но он отступил, заметив взгляд, и она выдохнула с облегчением. Медленная песня, словно по заказу, разлилась по залу, и они начали движения в такт. Расслабляя. Погружая в состояние, когда уже всё равно. - Так значит, это правда? - тихо шепнул новый знакомый. - Ты совсем ничего не помнишь. - Да, - её взгляд неосознанно скользнул по окружающим танцующим парам. - Мы встречались с тобой, трижды, кажется. Как раз перед предпоследними Играми. Я считал, эти ночи забыть невозможно. Эффи почти не слышит его, хоть и понимает общий смысл. Да и какой смысл к чёрту, когда она видит Эбернети у бара. И девушку, жмущуюся под бок. Что-то кольнуло в груди. Заставило вздрогнуть. Прижаться к танцующему капитолийцу, что он, естественно, понял неправильно, снова опуская руки ниже, чем прилично. Её яростный взгляд, проникает в Эбернети. Под кожу, в кости. Она знает - он почти ощущает его. До мурашек по коже. Ему так и хочется оттолкнуть её. Нет, прижать сильнее. Но она танцует с этим, с другим, и смотрит. А вокруг восторженные капитолийцы. Рассыпают комплименты, падают к её ногам. Он бы и сам упал. Рухнул на колени перед ней. К чертям! Просто, отвернись. Болван. Идиот. И он срывается с места, сам не осознавая, что происходит. Бросает нелепое извинение капитолийцу, перед тем, как отшвырнуть его в сторону. Обнимает Тринкет одной рукой и шепчет на ухо: - На сколько хватит твоей ярости? - она чувствует его ухмылку. - Готова отдаться первому встречному? - Моей ярости хватит на что угодно, лишь бы это не было связано с тобой. - К чёрту тебя, Тринкет! Он отпустил её. Наверное, слишком резко, потому что она пошатнулась. Наверное, слишком быстро, так как он судорожно вдохнул воздух. Всё ещё чувствуя её сбившееся дыхание. - Дафна, - тихо шепчет куда-то в шею капитолийка, вновь возникшая из толпы, возвращая Эбернети на землю. - Меня Дафна зовут. Тринкет хватает нового знакомого за руку и тащит сквозь толпу. Обгоняя Хеймитча. Так, чтобы он видел. И он смотрит. Злится. Бедняжка Дафна буквально чувствовала кожей, на сколько воздух был пропитан яростью и гневом. Она, хватает Эбернети за подбородок, заглядывая прямо в глаза, задавая немой вопрос: - Мы ведь не оставим им это просто так? Эффи обернулась, десять тысяч раз жалея об этом. И Эбернети рычит, впивается в губы Дафны, отвечая ей на вопрос. Притягивая за талию к себе, лишая воздуха. Грубо. Сегодня будет очень грубо. Как и всегда с ней. Потому, что она не Тринкет. Мужчина отрывается, чтобы посмотреть, как далеко от него Эффи. Заметив её поблескивающее платье на пути к лестнице, он напрягся. Дура! А ты просто фееричный идиот! Как ты мог отпустить её с ним? Он тащит за собой Дафну, но девушка даже не думает сопротивляться. Она знает. Догадалась. И сейчас азарт в её голове лишь больше разжигал желание. А это было на руку Эбернети, который летел на Двенадцатый этаж. Он сошел с ума. Этот момент навсегда запечатлится в его памяти - только что Хеймитч Эбернети окончательно тронулся! Он обнял Дафну, переложив руку с талии на плечо, притягивая её снова и снова, каждый раз, как ловил на себе взгляд Тринкет. До их гостиной оставался последний коридор. Сейчас она попрощается с ним и уйдет к себе. Но нет. Девушка оказывается прижатой к стене. - Чёрт, - Эбернети дернулся, почти сорвался с места, но тёплая рука Дафны потянула его рукав на себя. - Она не против, кажется, - капитолийка хищно улыбнулась, впечатывая Эбернети в дверь. Так, чтобы он мог наблюдать за ними. Так, чтобы Тринкет продолжала смотреть. Тилопилус, ничего не соображая, стоял обнимая Тринкет за талию. Он попытался перехватить её взгляд, касаясь пальцами её подбородка. Он опустил большой палец на её нижнюю губу, чуть нажимая. Смотри Эбернети! Смотри, тебе же всё равно! Эффи поддаётся вперед, осторожно касаясь губами губ Тилопиуса, пробуя на вкус. И мужчина почти набрасывается на неё. Руки блуждают по телу, сжимая ткань платья. Яростно сминая её губы. Хеймитч хотел зарычать. Разорвать грудную клетку, выпуская гнев наружу. Он готов был убить. Однако, Дафна прильнула всем телом, потёрлась об него и провела влажным языком по шее. На мгновение возвращая его к себе. Эбернети переместил руку на округлый зад капитолийки, а другой схватил за бедро, подымая её стройную ножку. Воздух почти закончился. Его было слишком мало. Легкие неприятно обожгло, из-за чего невероятно пошлый и громкий стон Дафны прозвучал так уместно. Так нужно. Оттянув зубами нижнюю губу девушки, он снова перевёл взгляд на Тринкет. Дафна будто поняла, что от неё требуется, поэтому наклонила голову в сторону, перемещаясь на его шею, открывая вид на "сладкую парочку". Эффи не смотрела. Тилопилус перекрывал ей вид. Он исследовал рот девушки, вылизывая его изнутри. И ей почти нравилось, Эбернети был уверен. Так увлеченно, так глубоко и не в его руках. Это был почти отчаянный выдох. - Покажем им, как нам хорошо, - снова немой вопрос мутных глаз от алкоголя. Он и не вспомнил бы, когда Дафна перестала оставлять на его шее влажные поцелуи. Эффи слышит, как Эбернети сильнее впился в пухлые и покрасневшие от поцелуев губы. Ей больше не нужно смотреть, чтобы убедиться в этом. И вдруг, словно по голове ударили чем-то тупым и тяжелым - сладкий и нежный стон. Заставляющий отпрянуть. Посмотреть, ослабляя хватку капитолийца. Злость отступила, уступая обиде. Почему тебя это волнует? Один взгляд, чтобы понять: ты такой идиот, Эбернети! Мужчина словил её взгляд и сейчас смотрел прямо в глаза. Широко открытые, почти горящие. Нежные. Её. Он больше не чувствует Дафну. Она будто испарилась из его сознания. Там была только Тринкет. Что стало полной неожиданностью для Дафны, и это ввело в лёгкое замешательство. Но девушка лишь повторила положение рук Тринкет, на спине Тилопилуса. Дафна все понимала, и это несомненно радовало. Она лишь подчинялась его направлениям, реагировала на прикосновения так, как хотел Хеймитч. Умница. Мыслей не стало. Он просто смотрел ей в глаза. Слушая её шепот: - Я так соскучилась по тебе. Девушка почти невесомо трётся подбородком о плечо капитолийца, слегка касаясь тонкими пальцами его затылка. Запуская их в волосы, переплетая пальцы - и Эбернети чувствует это прикосновение. Он рывком опускает голову, прижимаясь щекой к макушке Дафны. А Эффи прикрывает веки, открывая рот в беззвучном выдохе, словно это её он сейчас держит в своих руках. Эбернети, не отрывая взгляда от ясных глаз Эффи, неосознанно повторял все движения того ублюдка, на месте которого должен был находиться. Он и только он. Потому что она его чёртова капитолийка. Тилопилус перехватил взгляд Тринкет, и от этого стало больно. Чертовски больно. Эффи дернулась в сторону, но капитолиейц только сильнее вжал её в стену. Потерся возбудившейся плотью о её бедро, заставляя сжать зубы от отвращения. - Может уединитесь где-нибудь, это уже не прилично, - последовало отвратительно-наигранное хихиканье. Дафна. К чёрту, пусть болтает. Эбернети хватает капитолийку за руку, уводя к двери в гостиную. Он бросает взгляд на Эффи, в которую почти вдалбливается этот придурок, видит, как она пытается оттолкнуть его. Он готов помочь ей. Но капитолийка открывает дверь в их гостиную, хватаясь за руку Эбернети. Щелчок. Мозг срабатывает быстрее спускового механизма бомбы. Хеймитч захлопывает дверь, которую тут же выносит ударная волна. Пыль, осколки и ошмётки того, что было мебелью пару секунд назад. Оглушительный протяжный звон в ушах и тёплая жидкость, стекающая по шее. Эбернети отключался, шепча: - Блин, Тринкет...