Opportunity to live.

— Поскольку вас нечетное количество, один из вас драться сегодня не будет, — говорит Четыре, отходя от доски в зале для тренировок. Я стою рядом с Трис и Кристиной. Трис очень напряжена, но сегодня ей повезло. Напротив ее имени пусто, а мне вот придется сегодня кого-то побить. Нахожу свое имя и охаю. Мне придется драться с Лидией. Лучше уж попробовать побить Питера или даже Скотта, чем Лидию. Она выглядит такой маленькой и беззащитной, что у меня рука просто не поднимется. К нам подходит Скотт. Он смотрит на Кристину и ухмыляется. — Ну, готова? — спрашивает парень. — Всегда! А ты? Готовься плакать, ведь тебя побьет девчонка, — смеется Крис. Я смотрю на доску и понимаю, о чем они говорят. Скотт в паре с Кристиной. Смотрю противника Питера. Парень по имени Дрю, также из Искренности, друг Питера. На это будет интересно посмотреть. Дверь открывается и в зал входит Эрик. Он проходит мимо неофитов, не глядя ни на кого, и идет прямо к арене. Четыре подходит к нему, и они о чем-то говорят. Четыре напряжен, видимо, разговор неприятный, или же ему просто не приятен Эрик. — Первая пара на арену! — кричит Эрик. В центр выходят Уилл и Стайлз. Поднимают руки к лицу, чтобы защитить, как учил Четыре. Они топчутся по кругу, никто не собирается нападать первым. Они одинаково роста, но Уилл немного крупнее Стайлза. Я даже не знаю, кто из них победит. Рядом стоят Трис и Кристина и о чем-то говорят, но я даже не вслушиваюсь. Я подхожу чуть ближе к Арене, а затем смотрю на доску. Я следующая. Смотрю на Эрика и Четрые. Они внимательно наблюдают за боем, который только что начался. Уилл пытается нанести удар, но Стайлз уклоняется. Стайлз наносит удар в челюсть и попадает. Пока Уилл не очухался, Стайлз хватает его за ногу и дергает, опрокидывая парня на землю. Стайлз ударяет его ногой в живот, но Уилл хватает ногу и тянет. Стайлз тоже лежит на полу. Они медленно поднимаются и смотрят на Эрика. — Когда закончится схватка? — спрашивает Уилл. — Когда один из вас не сможет продолжать, — отвечает Эрик. — Или кто-нибудь не сдастся, — добавляет Четыре. Эрик грозно смотрит на Четыре. — Так было по старым правилам. По-новым — никто не сдается, — Уточняет Эрик. — Смелые признают чужую силу, — возражает Четыре. — Смелые не сдаются. Они еще несколько секунд сверлят друг друга взглядами. Весь зал смотрит на их беззвучную перепалку. Я медленно подхожу ближе и громко кашляю. Эрик и Четыре смотрят на меня, прерывая свой поединок. Четыре смотрит с осуждением, Эрик — заинтересовано. Снова. — Вы так и будете стоять, или уже продолжим? — фыркаю я. Все смотрят на меня с каким-то страхом во взгляде. Они боятся не меня, а реакции Эрика. Замечаю, как Лидия и Скотт отходят подальше от меня. Их так пугает Эрик? Лично я не вижу в нем ничего страшного, он мне неприятен. Вопреки опасениям, Эрик ни ругается, вообще ничего не делает. Он лишь как-то гаденько улыбнулся и снова посмотрел на арену. — И правда, продолжайте. Четыре все еще смотрит на меня. Вдруг он идет в мою сторону. Я перевожу взгляд на арену, но с места не двигаюсь. Не вижу его, но знаю, что он уже стоит рядом. — Держи язык за зубами. Сколько уже можно повторять, — злится Четыре. — Ты же знаешь, что я не могу, — хмыкаю я. — Герда, будь умнее, — он хватает меня за руку. Я медленно поворачиваю голову в его сторону. В глаза Четыре я вижу беспокойство. От этого внутри становится теплей, ведь ему не все равно на меня. Мой друг еще где-то здесь, глубоко внутри. — Не нарывайся на неприятности, — бросает Четыре и слишком сильно сжимает мою кисть. Мне становится больно, и я отдергиваю руку. Чувствую обиду, а вместе с ней и злость. Уверенна, что в моих глазах полыхает огонь ярости, ибо лицо Четыре меняется. — Прости. Это чтобы ты лучше поняла меня, — извиняется он. Кажется, это не очень-то похоже на извинения. «И как вообще это должно было помочь?» Я хочу выкрикнуть это, но не успеваю. — Следующие — Герда и Лидия! — объявляет Эрик. Я смотрю, как с арены уносят бесчувственное тело Стайлза. Все-таки Уилл оказался сильнее или же проворнее. Я направляюсь к арене и понимаю, что Четыре зря разозлил меня перед боем. Я не ручаюсь за то, что может произойти с Лидией, ведь злость — мое главное оружие. Я стою на арене напротив Лидия. Смотрю на Эрика. Он кивает, давая понять, что можно начинать. Смотрю на Лидию и с размаху ударяю ее в живот. Девушка сгибается пополам, а я наношу еще один удар, в челюсть. Лидия даже не пытается дать ответный удар или уклонить, или же она просто не может. Но в данный момент мне ее совсем не жалка, сейчас она моя боксерская груша. Я ударяю ее ногой в живот, и девушка падает. Она начинает отползать от меня, а я подхожу и пинаю ее в бок, а затем еще раз в живот. Я собираюсь ударить ее еще раз, но она начинает кричать: — Хватит! — кашляет она. — Я сдаюсь. Эрик медленно идет в центр арены и встает возле Лидии, скрестив руки на груди. — Что ты сказала? — тихо спрашивает он. — Ты сдаешься? Лидия приподнимается с пола и кивает. Я смотрю, как Четыре подходит к доске и обводит имя. Перевожу взгляд снова на Эрика. — Вставай, — произносит он. Меня немного напрягает то, что он не кричит. Он говорит тихо и спокойно. Эрик хватает Лидию за руку, рывком поднимает с пола и тащит к двери. — За мной! — приказывает он остальным. И все идут следом. Мы стоим у перил. В Яме почти никого нет. Слышу рев реки. У меня внутри все сжимается. Эрик толкает Лидию к перилам. — Перелезай, — приказывает он. — Что? Лидия стоит и не двигается. Ее глаза широко распахнуты, а в них застыл ужас. Сама она побледнела. — Перелезай через перила, — повторяет Эрик. — Если сможешь провисеть над пропастью пять минут, я прощу твою трусость. Если не сможешь, я не позволю тебе продолжить инициацию. Перила узкие и металлические. Холодные и скользкие от воды. Если она рискнет провисеть пять минут, то она может просто не удержаться. И что же лучше? Я чувствую вину за происходящее, ведь, если бы не я, этого всего не было бы. — Хорошо. — Ее голос дрожит. Она перекидывает ногу через перила. Ее ноги дрожат. Опускает носок на уступ и перекидывает вторую ногу. Лидия вытирает руки о брюки и крепко хватается за перила. Затем она убирает сначала одну ногу, а затем и вторую. Рядом со мной Скотт засекает время. Мне даже стыдно смотреть на него. Наверное, он меня ненавидит. Наверное, все меня ненавидят. Первые полторы минуты у Лидии все хорошо. Она крепко держится за перила, ее руки не дрожат. Вдруг волна разбивается о стены, и брызги летят на перила. Ее ладони начинают соскальзывать. Она пытается получше ухватиться, но у нее мокрые руки. Я подумываю просто подойти и подтянуть ее обратно, но не решаюсь. Сейчас меня по-настоящему начал пугать Эрик. Часто ли у него такие заскоки? Может и правда не надо его злить, а то кто знает, чем это обернется. Лидия начинает всхлипывать. Еще одна ударяется о стену, а ее брызги обрушиваются на Лидию. Ее руки снова скользят. Теперь она висит на кончиках пальцев. Я только сейчас замечаю, как трясусь. Похоже, я волнуюсь за Лидию больше всех. Рядом со мной Скотт пытается подбадривать ее, но не думаю, что ей это помогает. Я делаю шаг вперед. Чувствую чью-то руку на плече. Поворачиваюсь и вижу Четыре. В его взгляде сожаление. И правильно. Это все его вина. Если бы не он, я бы может и вообще не била ее. Я снова злюсь, но теперь эта злость направлена именно на Четыре. Я скидываю его руку с плеча. — Пять минут прошло! — кричит Скотт, но не кидается на помощь Лидии. Эрик смотрит на свои часы. Кажется, он не собирается прекращать эту пытку. Затем он смотрит на Лидию, которая может сорваться в любую секунду. — Хорошо. Поднимайся. — Произносит Эрик. Я тут же бросаюсь к перилам. — Нет, — отрезает Эрик. — Она должна сама подняться. — Ничего она не должна! Она сделала, что ты сказал, — почти выплевываю я эти слова, даже не замечая, что назвала Эрика «ты» Эрик поднимает брови от удивления, но ничего не говорит. Я перегибаюсь через перила. Дотягиваюсь до ее запястья и подтягиваю Лидию. Понимаю, что одна затащить ее, я не смогу. И, похоже, не одна я это поняла. Вижу, как чьи-то руки хватаются за ее вторую руку, и вместе мы затягиваем девушку. Она падает на землю, ее лицо в крови, от драки, тело дрожит. Я опускаюсь на колени рядом с ней. Она смотрит сначала на меня, затем на Скотта, и девушка выдыхает. Беру ее за руку и шепчу: — Прости. Я лежу в кровати и не могу уснуть. Как только закрываю глаза, снова вижу Лидию, которая висит над пропастью. После нескольких неудачных попыток уснуть, я встаю с кровати и выхожу из спальни. В Яме темно и пусто. Неудивительно, все же спят ночью. Я иду к перилам, на которых несколько часов назад, висела Лидия. Облокачиваюсь на перила и просто стою, слушая рев реки. Меня это немного успокаивает, я расслабляюсь. Сажусь на мостик спиной к перилам и свешиваю ноги с другого края. Внизу черная бездна. Когда волны ударяются о стену, на меня обрушиваются брызги, но мне все равно. Неизвестно сколько я тут сидела, но вдруг слышу чьи-то шаги. Я напрягаюсь, но не встаю. Прямо перед мостиком появляется силуэт. Из-за плохого освещения, я не вижу лица, но это точно мужской силуэт. Тут этот кто-то подходит и садится рядом. Это Четыре. — Почему не спишь? — спрашивает он. — Завтра опять рано вставать. — Не могу уснуть. А ты? — Тоже. Какое-то время мы молча сидим и слушаем рев реки, смотря в бездну. Брызги продолжает лететь на нас, а Четыре похоже тоже все равно. Я вспоминаю времена, когда мы были детьми. Только я и Тобиас. Всегда вместе. Я всегда помогала ему, жалела, поддерживала. Он был моим самым близким и дорогим человеком. Даже ближе, чем семья. Помню, как пыталась пробиться на Церемонию выбора, чтобы знать, куда уйдет мой друг, чтобы иметь шанс встретиться с ним еще хотя бы раз. Я даже чуть не подралась там, но меня утихомирили. В прямом смысле слова. Мне вкололи какую-то сыворотку. Они просто вкололи мне успокоительное. Потом еще долго ходили, и до сих пор ходят слухи о сыне Маркуса, которого он избивал, и поэтому сын покинул фракцию. Но никто даже не думает, что это чистейшая правда. — Знаешь, это моя вина, — вдруг говорю, сама того не ожидая. — Что именно? — не понимает Четыре. — Лидия. То, что с ней случилось, — разъясняю я. Четыре вздыхает и берет меня за руку. Я смотрю на него, он тоже смотрит на меня. — У тебя не было выбора. Вы должны были драться, — произносит Четыре. — Был. Я могла не бить ее, дать побить себя. Да что угодно! — восклицаю я, чуть громче, чем хотелось. — Она могла умереть из-за меня, — добавляю я уже тише. — Ты должна понять одну простую вещь. Количество мест ограничено, если ты не борешься — проигрываешь, если ты проигрываешь — вылетаешь. — Ты просто успокаиваешь меня, — хмыкаю я. — Не правда, — защищается Четыре. — Я просто хочу, чтобы ты осталась. — Да ну? — ухмыляюсь я, толкая его локтем в бок. Слышу сдержанный смешок, но мне и этого хватит. Моя маленькая победа. Он почти засмеялся. — Конечно. Я всегда знал, что ты бесстрашная. Возможно, поэтому и пошел сюда. — Правда? — удивляюсь я. Он такой откровенный, и я понимаю, что сейчас рядом со мной сидит не инструктор Четыре, а друг Тобиас. Мне нужен был разговор с ним. Это именно то, что мне было необходимо. — Да. Ты была самым дорогим мне человеком, но я умудрился потерять тебя, — горько говорит он. Я не выдерживаю и просто обнимаю его. Он кажется таким несчастным. Я всегда ненавидела, когда ему было плохо. До сих пор ненавижу это. Я не жду, что он ответит на объятия, но мне все равно. Ему это нужно. Я очень удивляюсь, когда чувствую, как его руки обвивают мою талию. Вдыхаю его запах. Чувствую что-то родное, но все равно уже не то. Присутствует запах металла, который присущ всем бесстрашным, но он не сможет перебить такой родной запах моего Тобиаса. — А кто тебе сказал, что ты меня потерял, — шепчу я ему на ухо. — Я всегда буду с тобой, Тобиас. Чувствую, что он немного напрягся, но всего на секунду. Неудивительно, ведь, наверное, его все эти два года никто не называл Тобиасом. Думаю, что он не хочет вспоминать прошлое. По крайней мере, отца. Мерзкого и отвратительного. После того, как я узнала, что он делал с Тобиасом, я возненавидела лидера Альтруистов всей душой. — Тебе пора спать, — шепчет Четыре мне на ухо. Он отстраняется и встает. Я смотрю на него снизу. Четыре протягивает мне руку. Кривлюсь и снова смотрю в бездну. Мне почему-то нравится смотреть туда. Я ничего не вижу, поэтому мое воображение само рисует бушующую реку, камни, волны. Я вздыхаю и хватаюсь за протянутую руку. Четыре подтягивает меня, ставя на ноги. Я просто стою и смотрю на него. Плохо вижу его лицо, но мне все равно. — Спасибо, — тихо произносит он. — Мне это было нужно. — И мне, — я улыбаюсь. Наверное, он не видит моей улыбки, но знает. Он всегда заставлял меня улыбаться. Удивительно, как такой несчастный ребенок может быть таким веселым. Меня всегда удивлял этот человек. — Пошли. Я провожу тебя, — Четыре кладет мне руку на плечи. — Я сама могу дойти, — прыскаю я. — Знаю, но я хочу проводить тебя, — мне кажется, что он улыбается. Мне хочется убедиться в этом, поэтому касаюсь руками его лица. Провожу пальцем по его губам, убираю руки и улыбаюсь. — Я была права. Ты улыбнулся. — Да. И знаешь что, я не улыбался уже два года, посмеивается он. — А теперь ты даже смеешься, — я не выдерживаю и смеюсь. — Действительно. Что ты творишь со мной, — вздыхает Четыре. — Что-то хорошее. Его рука все еще у меня на плече, и я приобнимаю его за талию. Так вместе мы и идем к спальне неофитов. Все плохие мысли выветрились из моей головы, и теперь я хочу спать. Поэтому когда мы подходим к двери в спальню, Четыре практически тащит меня на руках. Изначально, он планировал провести меня только до спальни, но сейчас он, наверное, не думает, что я сама смогу дойти до кровати. Четыре предлагает донести меня, но я отталкиваю его, и тут же меня заносит в бок, и я чуть не падаю, но Четыре ловит меня. — Ты как пьяная, — смеется он. — Все, я тебя понесу. Возражения не принимаются. Я уже и не собиралась возражать. Чувствую, как его сильные руки подхватывают меня, и я оказываюсь у него на руках. Все происходит как в тумане. Он кладет меня на кровать, укрывает. Мои глаза уже закрыты, а сознание отключается, но перед тем как уснуть, я слышу шепот Четыре: — Знай, ты лучше всех в этой комнате. Я верю в тебя. Спокойной ночи, Герда.