Opportunity to live.

— Первое, чему вы сегодня научитесь, — стрелять из пистолета. Второе — побеждать в схватке. — Четыре не глядя вкладывает пистолет Трис в ладонь и идет дальше. — К счастью, поскольку вы здесь, вы уже знаете, как садиться на движущийся поезд и спрыгивать с него. Я стою последней, поэтому, вложив мне в руку пистолет, Четыре остается стоять рядом. Я еще не до конца проснулась, поэтому от тяжести пистолета, рука повисает вдоль тела. — Инициация разделена на три ступени. Мы будем измерять ваш прогресс и ранжировать вас по успехам на каждой ступени. Ступени имеют разный вес при определении вашего заключительного ранга, поэтому возможно кардинально улучшить ранг со временем. Я поднимаю руку с пистолетом и смотрю на оружие. Испытываю странное чувство, мне не терпится использовать его. Думаю, это немного ненормально, но поделать с собой ничего не могу. Я просто стою и внимательно рассматриваю оружие, когда Четыре кладет свою руку на мой пистолет и опускает оружие вниз. Я хмурюсь и обращаю все свое внимание на него. — Мы верим, что подготовка искореняет трусость, которую мы определяем как неспособность действовать вопреки страху, — произносит Четыре. — Таким образом, ступени инициации предназначены для разносторонней подготовки. Первая ступень в основном физическая, вторая — эмоциональная, третья — интеллектуальная. Я серьезно задумываюсь над тем, справлюсь ли с такими нагрузками, учитывая, что на сон остается недостаточно времени. — Но что… — Питер (тот самый противный искренний, имя которого я узнала, час назад) сопровождает слова зевками. — Что общего между стрельбой из пистолета и… отвагой? Четыре прижимает дуло пистолета ко лбу Питера и взводит курок. Питер замирает с открытым ртом, не завершив зевка. — Проснись! — рявкает Четыре. — У тебя в руках заряженный пистолет, идиот. Питер стоит справа от меня, поэтому я слышу, как он задержал дыхание. Минуту никто не двигается, а затем Четыре отходит и опускает пистолет. Я смотрю на Питера, который молча стоит и заливается краской. Улыбаюсь и снова смотрю на Четыре. — Что качается твоего вопроса… намного меньше шансов, что вы наделаете в штаны и приметесь звать мамочку, если научитесь защищаться. Также эти сведения могут пригодиться потом на первой ступени. Итак, следите за мной. Четыре становится слева от меня и поворачивается к стене с мишенями. Он стоит, расставив ноги, держит пистолет обеими руками и стреляет. Я смотрю на мишень, пуля прошла прямо через середину. Я поднимаю пистолет и пытаюсь повторить позу Четыре. Боюсь, что меня высмеют, если я промахнусь, особенно, если рядом Питер. Хотя, мы только учимся и не обязаны быть профессионалами. Вспоминаю, как однажды нашла у мамы под кроватью книгу об огнестрельном оружии, правильной стрельбе и т.п. В тот день я узнала, что мама и папа (странно то как) были в Бесстрашии. Я прочитала эту книгу от корки до корки, но в живую держать пистолет, совсем другое. Я вспоминаю все, что было написано в книге. Помню, говорилось, что у пистолетов сильная отдача и нужно быть готовым к этому. Вытягиваю руки с пистолетом подальше от лица, прицеливаюсь и стреляю. На минуту уши закладывает. Отдача и правда, очень сильная, но я была готова к этому, поэтому даже не сдвинулась с места. Смотрю на мишень, и, какое чудо, я попала. Конечно, не в центр, но в мишень я попала. Улыбаюсь маленькой победе. Чувствую адреналин, бурлящий внутри. Снова стою в стойку, целюсь, стреляю. В этот раз уши не закладывает, уже хороший знак. Смотрю на мишень, и мои глаза в удивлении открываются. Я попала в самый цент! Я не могу сдержать широкую улыбку, да я и не пыталась-то особо. Краем глаза замечаю Питера, который смотрит на меня с открытым ртом. Мне приносит это еще большее удовольствие, и я смотрю на него. — Ты что, уже стреляла раньше? — Нет, — ухмыляюсь я. Сам же Питер попал в цент с третьей попытки. Я стреляю еще и еще. Мне это безумно нравится, особенно то, что из пяти выстрелов, три попало в центр. Я довольна собой, и появляется какая-то уверенность, что я пройду инициацию и стану Бесстрашной. Слева снова появляется Четыре, который до этого ходил и наблюдал за неофитами. Бросаю быстрый взгляд на него и замечаю удивление на его лице, но через минуту он уже хмурится. Меня это бесит, и я делаю еще три выстрела подряд, которые проходят точно через центр. Я хмыкаю и понимаю, что именно здесь мое место. Я иду в столовую вместе с Трис и Кристиной. Смотрю на первую и вижу, как у нее трясутся руки. Кристина приглашает рыжую эрудитку, которую, оказалось, зовут Лидия, сесть с нами. Я всегда думала, что эрудиты противные зазнайки. Возможно, это говорит Альтруист во мне, а может, и нет, но ведь она не обязательно должна быть такая же, как и остальные. Вот сейчас и выясним. Мы сидим за столом, у меня в тарелке горошек и кусочек хлеба. После тренировки есть я так и не захотела, но я понимала, что это нужно мне. Рядом со мной сидит Трис, которая пустым взглядом смотрит в тарелку, напротив Лидия. Я хочу что-нибудь спросить, но ничего не приходит на ум, но она берет все в свои руки. — Вот есть у тебя друг, хороший друг, который готов ради тебя уйти из своей фракции, но вот когда ушли, он бросает тебя, — она гневно протыкает вилкой кусок мяса. — Проводит все свое время с каким-то там Альтруистом, — жалуется девушка. — А знаешь, это очень интересно, — хмыкаю я. — Почему же? — удивляется Лидия. — Потому что Скотт ушел ради меня из Альтруизма ради меня, ну я так думаю, а теперь он проводит все свое время с твоим другом, — улыбаюсь я. Сначала девушка хмурится и с подозрением смотрит на меня, а затем улыбается и даже тихо посмеивается. — Серьезно? Вот так на тебе! — И не говори. Обидно-то как. И тут я поняла, что мне реально обидно. После церемонии мы так ни разу и не поговорили, вообще. Ни «Привет» тебе, ничего. Мне становится грустно от того, что, возможно, я потеряла своего друга. Смотри на Лидию и вижу на ее лице те же эмоции. Чувствую, что рядом кто-то сел, вижу удивленное лицо Лидии и смотрю на нового соседа. Это тот самый Эрудит, на которого только что жаловалась Лидия. — Кажется, мы не знакомы. Я Стайлз, — улыбается он. Я осматриваю его внимательным взглядом. Напротив него, рядом с Лидией, садится Скотт. Хмурюсь, не понимая, почему они так сели. По идее все должно быть не так, но тут я замечаю что-то в глазах Скотта, когда он смотрит на Лидию. Ну, все с ним ясно. — Герда, — улыбаюсь в ответ. — Я видел, как ты стреляла. Тебе не впервой? — интересуется парень. Краем глаза замечаю движение с другой стороны. Это Трис, наконец, подняла голову, прекращая пялиться в пустоту. — Первый раз держала в руках пистолет, — смеюсь я. Я чуть было не сказала, что это наследство, но не думаю, что надо всем об этом знать. — Это, правда, — кивает Скотт. — Тогда я просто в шоке! Ты лучше всех стреляешь! — воскликнул Стайлз. К нашему столу подходит Уилл и барабанит пальцами по столу. — Можно к вам? — спрашивает он и, не дожидаясь ответа, садится напротив Кристины. Кристина так долго сидела и молчала, что я задумалась, в порядке ли она. Я посмотрела на нее и поняла, почему она все это время молчала. Рот девушки набит до отказа, да так, что она даже не может жевать. Уилл смотрит на нее и улыбается, видно, что он сдерживает смех, потом он переводит взгляд на Трис и его улыбка исчезает. Парень зовет ее: — Эй, Трис? Девушка не откликается. Ее голова поднята, но глаза снова смотрят в пустоту. Кристина щелкает пальцами перед ее носом. — Что? Что случилось? — дергается девушка. Все начинают тихо хихикать, а Трис непонимающе смотрит на каждого. — Все в порядке? — спрашивает Уилл. — Да, все нормально, — девушка выдавливает улыбку. — Почему ты тогда улыбаешься так, будто тебя заставили? — смеюсь я. Остальные тоже начинают смеяться, и даже Трис искренне улыбается. В этот момент я понимаю, что нашла новых друзей. После обеда Четыре ведет нас в новую комнату. Просторную, с потрескавшимся и скрипучим деревянным полом и большим кругом, нарисованным посередине. На левой стене — зеленая доска для записи мелом. Наши имена написаны в алфавитном порядке. Вдоль одной из стен висят черные боксерские груши. Мы выстраиваемся за ними, и Четыре встает посередине, у всех на виду. — Как я уже говорил вам утром, — произносит Четыре, — далее вам предстоит освоить борьбу. Цель — научить вас действовать, научить ваше тело отвечать на опасности и угрозы, а это потребуется, если вы намерены жить в Бесстрашии. Я очень рада, что, наконец, меня научат драться. Всегда хотела научиться, чтобы я могла себя защитить. Мне не нравиться быть беспомощной. — Сегодня мы разучим технику, а завтра вы начнете сражаться друг с другом, — говорит Четыре. — Поэтому советую быть внимательными. Кто не будет ловить на лету, должен будет готовиться к синякам. Четыре называет несколько разных ударов, показывая их сначала в воздухе, а затем на боксерской груше. Все начинают отрабатывать удары на груше. Я делаю первый удар, груша почти не пошевелилась. Злюсь и наношу еще один удар, уже сильнее. Я смогла сдвинуть грушу с места, но не намного. Я злюсь и ударяю ее со всей силы, она поддается. Смотрю на свои руки, кожа покраснела. Я думаю о том, что лучше получать синяки от груши, чем от других неофитов, и продолжаю колотить грушу. Справа от меня Трис пытается справиться с заданием, но получается у нее не очень. Четыре ходит по залу, наблюдая за каждым. Краем глаза замечаю, что он остановился рядом с Трис. Вижу, что он подходит ближе, кладет ей руку на живот и что-то шепчет на ухо. Я фыркаю. Почему-то меня это злит. Сейчас, у меня есть шанс выплеснуть всю свою злость, и я обрушиваю на грушу удары, останавливаясь только тогда, когда вся злость иссякла. Я не слышу ударов о грушу справа и поворачиваюсь. Трис стоит с открытым ртом, смотря на меня. Я хмурюсь. Мне как-то не нравится такая реакция. — Как ты вообще смогла сдвинуть грушу с места? — удивляется Трис. — Просто используй злость, гнев, агрессию. Неважно на кого ты злишься. Выплесни все, — объясняю я. Трис кивает и пытается сделать то, что я сказала, и у нее вроде получается. Я тоже возвращаюсь к своей груше. Поскольку вся моя агрессия иссякла, я уже не так сильно колочу грушу. Я чувствую, что за мной кто-то стоит. Хочу повернуться, но этот кто-то подходит ближе. — Ты слишком агрессивна, — шепчет Четыре мне на ухо. — Разве это плохо? У меня не получаются удары? — я поворачиваюсь и смотрю ему в глаза. — Удары получаются, но на одной агрессии ты далеко не уйдешь, — так же тихо добавляет он. — А как по-другому? Я ведь слабая, — горько усмехаюсь я. Я отворачиваюсь. У меня пропало настроение. Не хочется бить грушу, не хочется учиться стрелять, не хочется вообще ничего. Я прикасаюсь к груше и замечаю, что все руки у меня красные, а завтра там будут синяки. Я знаю, что Четыре все еще стоит у меня за спиной, будто обдумывает, что же мне ответить. В итоге он просто ничего не скажет, развернется на каблуках и пойдет дальше наблюдать за остальными. Но он все не уходит. Я не выдерживаю и снова поворачиваюсь. Четыре смотрит в пол. Сейчас я вижу в нем не своего инструктора — Четрые, а своего друга — Тобиаса. Сейчас он не похож на строго устрашающего парня. Я стою и задумчиво рассматриваю его, и вот он поднимает глаза на меня и подходит ближе. — Ты самая сильная из всех кого я знаю, Герда, — шепчет он. — Ты намного сильнее меня. После этих слов он разворачивается и уходит, оставляя меня стоять в замешательстве. Вроде бы он сделал мне комплимент, но я не чувствую ни гордости, вообще ничего. Когда Четыре отпускает нас на ужин, Трис тянет меня ближе к себе. — О чем вы так долго говорили? — она выжидающе смотрит на меня. — Да так, это по поводу моих ударов. Неважно, — отмахиваюсь я. Тут к нам подходит Кристина и наваливается на нас сзади. — Кажется, у нашего страшного инструктора появились любимицы, — ухмыляется она. Мы с Трис вздыхаем и закатываем глаза, но ничего ей не отвечаем. Крис смеется. Впереди нас идут Скотт и Стайлз. Неожиданно, Скотт поворачивается и заявляет: — Я хочу сделать татуировку. — И какую же? — спрашиваю я. — Потом увидишь, — ухмыляется он и отворачивается, зная, что я пойду с ним. Обучение кончилось, и мы вольны делать, что захотим, до самого отбоя. Я решаю, что тоже сделаю себе тату, но вот надо подумать, какую именно. Яма кишит людьми. Кристина предлагает Скотту, Стайлзу и подошедшему Уиллу встретиться в тату-студии, а сама хватает Трис и тащит ее куда-то, Трис успевает схватить меня за руку, и мне приходиться тащиться с ними. Мы взбираемся все выше над дном Ямы, и камешки летят из-под ботинок. — Что не так с моей одеждой? Она же не серая, — недоумевает Трис — Она уродлива и безразмерна, — вздыхает Кристина. — Просто разреши мне помочь. Через десять минут мы стоит на складе одежду, а Кристина подбирает одежду для Трис. Она остановила свой выбор на черном платье до колен. Юбка не пышная, но и не обтягивает. Рукава короткие. Крис распускает волосы Трис и достает черный карандаш. Я улыбаюсь и решаю оставить их. Хожу по рядам одежды, особо не задерживаясь не на чем. Тут мое внимание привлекает один наряд, который висит на вешалке. Это короткая черная юбка и майка с глубоким декольте, висят на одной вешалке, значит наряд. Я хочу это примерить, и тут же иду переодеваться. Я подхожу к Трис с Кристиной, которые все еще стоят возле зеркала. Трис поворачивается, заметя меня в зеркале, и ахает. Крис тоже поворачивается, и на ее губах появляется улыбка. — Вот как надо выбирать одежду! — восклицает Кристина. — Тебе помочь? — она показывает карандаш. Секунду подумав, я соглашаюсь. Пришло время меняться, я хочу этого. Закрываю глаза, чувствую, как Кристина водит кончиком вдоль ресниц. Я открываю глаза и гляжу в зеркало. Мне определенно нравится новая я. Краем глаза замечаю, что кто-то пришел на склад. Я смотрю на этого человека и узнаю его, точнее ее. Это та самая девушка, которая проводила тест на проверку склонностей. Она замечает меня, улыбается и идет ко мне. — Ну, привет. Я все думала, когда же мы встретимся, — все еще улыбается она. Эта улыбка такая искренняя. — Ты помнишь меня? — удивляюсь я. — Конечно, Герда. Я хочу поговорить с тобой, — смеется она, — но позже. Она уже разворачивается, чтобы уйти, но вдруг останавливается и снова смотрит на меня. — Тебе очень идет, — девушка даже не обернулась. После этих слов она уходит. Я улыбаюсь и снова смотрюсь в зеркало. В Альтруизме было не позволительно так долго смотреть на себя, это ведь эгоизм. Я всегда считала это правило — бредом. Кристина тянет меня за руку, чтобы приблизить. — Ты знаешь, ее? — тихо спрашивает она. — Нет. Ну, ее зовут Лора. Это все, — я пожимаю плечами. — Да, ее зовут Лора. Лора Хейл. Она — одна из лидеров Бесстрашия, — объясняет Кристина. Я стою в шоке, не веря ее словам. Эта девушка совсем не похожа на Макса или Эрика. Она дружелюбная и совсем не устрашающая. Возможно, я ей даже нравлюсь. О чем же со мной хочет поговорить лидер Бесстрашия? Мне становится не по себе. Вспоминаю тест. Когда я только зашла в комнату, она была такой же улыбчивой, но сразу после теста изменилась. Я так и не поняла, с чем могла быть связана эта перемена в настроении, но если мы все-таки поговорим, я обязательно об этом спрошу. — Идем поглядим, как Скотту делают татуировку, — предлагает Трис. Я отбрасываю все эти мысли на потом, сейчас не хочется думать об этом. Я бросаю последний взгляд в зеркало. В Альтруизме у всех была почти одинаковая одежда, но тут, в Бесстрашии, разнообразие. Каждый может показать себя, свою индивидуальность, выделиться. В Альтруизме же такого шанса не было. Каждый бесстрашный получает несколько талонов, чтобы потратить в течение месяца, и этот наряд стоит один такой талон, как и платье Трис. Мы втроем бежим по узкой тропинке в тату-студию. Когда мы туда добираемся, Скотт уже сидит в кресле, и большой темнокожий молодой мужчина рисует на его предплечье полоску. Уилл и Кристина листают книги с рисунками, смеясь и пихая друг друга, Трис бродит по комнате, рассматривая картины на стенах, а я сижу и рисую татуировку, которую хочу. Я увидела этот символ в книге родителей. Не знаю, что он обозначает, но мне он будет напоминать о них, о моей семье. Чувствую горячее дыхание на шее и дергаюсь в сторону, роняя карандаш. За моей спиной стоит Стайлз и смеется. — Чего ж ты так. Я вроде не опасен для тебя, — улыбается парень. Я выдыхаю и продолжаю рисовать. Осталось еще немного, пытаюсь воспроизвести изображение у себя в голове и как можно точнее нарисовать. — А ты неплохо рисуешь, — хмыкает Стайлз, который все еще стоит у меня за спиной. — Да, согласен. Не знал, что ты умеешь, — слышу голос Скотта. Я поворачиваюсь и вижу своего друга, стоящего рядом со Стайлзом. У него на руке повязка, так что увидеть татуировка я пока не смогу. Смотрю на мужчину, который делал ему тату. Он свободен. Я быстро хватаю свой рисунок и подхожу к нему. — Вы сможете сделать мне такую татуировку? — я протягиваю ему листок. Мужчина хмурится, рассматривая мое художество. Он хлопает по кресло, мол, садись и уходит. Я сажусь на кресло и смотрю на Скотта, который ободряюще мне улыбается. Никогда бы не подумала, что когда-нибудь решусь сделать татуировку. И вот сейчас я сижу в кресле, в тату-студии, и жду, пока меня не проколют иголкой. Мужчина возвращается не один. Рядом с ним идет мужчина примерно такого же возраста. У него черные волосы, щетина и какой-то хмурый взгляд. Он мне как-то сразу не понравился. — Это Дерек Хейл. Он сделает тебе тату, — улыбается темнокожий и быстро удаляется. Мужчина обреченно вздыхает и начинает возиться с оборудованием. — Хейл? Лора твоя сестра? — не подумав, ляпнула я. Он резко поворачивается и смотрит на меня. От его взгляда я поеживаюсь. — Да. Откуда ты знаешь мою сестру? Неофитов на первой ступени с ней не знакомят, — хмурится Дерек. — Она проводила мой тест на проверку способностей, — осторожно говорю я. На лице мужчины можно заметить удивление, но он тут же отворачивается, возвращаясь к своему занятию. Он был неподдельно удивлен, и я задумалась. Если он ее брат, значит, она бы ему сказала. Так или иначе, зачем лидеру проводить тест? Я только сейчас поняла, как это бессмысленно. Если бы лидер Бесстрашия решил бы пойти проверить склонности детей, то вся фракция знала бы, да что фракция, все знали бы. Тут определенно что-то было не так, но сейчас меня это не волновало, так как я увидела иглу. — Куда? — спрашивает мужчина. — Сюда, — я показываю на ключицу. — Будет больно, — сразу говорит Дерек и ждет, что я передумаю. — Знаю, — вздыхаю я. Вижу, как уголок его рта дергается. Похоже, моя реакция его смешит, но через минуту я забываю об этом из-за дикой боли.