Сказка для двоих

«Человек — величина переменная. Когда кто-то все время поворачивается к нам одним и тем же боком, мы начинаем думать, будто неплохо его знаем. А однажды он внезапно развернется и — оп! — превратится в таинственного незнакомца.» Макс Фрай. «Горе господина Гро».

      Солнце медленно выползало из-за гор, освещая своими яркими лучами крыши домов на узких улицах. Блекло-желтый свет отражался от окон, пуская солнечные зайчики по улицам, что еще были в тени.       Несколько минут продлится эта тишь, а потом, на окраине города, где-то в собственных хозяйствах, что совершенно не скрыты от взоров прохожих, закричит петух в предвкушении очередного долгого и жаркого дня. Вслед за этим распахнется дверь, да женщина в легком потрепанном платье выйдет из дома. Солнце совершенно не освещает её лица, ведь вся терраска окутана зеленью винограда, грозди которого уже почти созрели. Сказать, что они словно бусы — практически ничего не сказать, потому что таким образом будет сильно преуменьшена красота, величие этого плода.       Безмолвная набережная постепенно озарится светом, оживая по мере того, как будет вставать солнце: сначала на ней не будет совсем людей, а потом, как первый лучик, появится человек, а то и два. Навстречу, вместе или в противоположные стороны — не важно! Ведь в любом случае, вероятность того, что они знают друг друга — очень велика.       Выложенная камнем набережная просыпается не только из-за людей. Постепенно она сбрасывает с себя ночную свежесть, готовясь принять очередной жаркий день. В полдень солнце будет прижимать к набережной всех, кто не успел спрятаться в тени пальм, кофеен, баров или клубов. Собаки, кошки, люди… Всех будет тянуть в сон. На пляже, что можно видеть, слегка повернув голову в сторону, не останется практически никого. Только самые отчаянные и смелые будут на берегу. Другие же, куда более умные, будут под водой.       Медленное погружение, — и вот! — голова, которую только что пекло, да казалось, что еще немного — и упадешь в обморок, погружается в прохладную, а по сравнению с воздухом холодную, воду. По привычке закрываешь глаза, хоть их и защищает маска, ведь нырять с открытыми в соленую воду — не каждому дано, да глубоко вдыхаешь. Опытные инструкторы могут показать подводный мир, который будет наполнен не только рыбками (а, быть может, и дельфинами), но и затонувшими кораблями. И, быть может, вам даже посчастливится увидеть смельчаков, которые ныряют до них без какого-либо оборудования…       Ну, а пока есть только два слова, — спокойствие и умиротворение, — которыми можно описать это утро.       ***       Шелест занавески от легкого ветра не смог разбудить даже кошку, которая спала на окне. Скоро ей придется, потянувшись, слезть оттуда и перейти на шкаф, ведь солнце неумолимо приближалось к отметке «Разбудить». Ярко-рыжая, даже скорее красная, шерсть переливается на солнце, будто это вовсе и не кошка, а феникс. Хотя, именно Феникс она и была.       Солнечные зайчики бегали по светлой комнате, отражаясь от рамок с фотографиями, что висели над кроватью. Они дразнили умную рыжую кошку, но реакции от нее никакой не было. Даже второй кот, лежащий на кровати в ногах у хозяев, не реагировал ни на что — ему, маленькому и коротколапому, было удобно в тепле.       Тишина нарушалась только слабым шелестом занавесок, да мирным дыханием спящих. Их было двое — он и она. Такие разные, но при этом находящиеся рядом вот уже несколько лет. Она — ценящая свое пространство и время, постоянно куда-то спешащая, да он — поддерживающий её во всем, спокойный и домашний. Сочетание, которого добиться очень сложно, но не невозможно, если приложить хоть какие-то минимальные усилия.       Сначала тихо, а потом всё громче стал звонить будильник. 6 часов 49 минут 12 секунд. Феникс ловко спрыгнула с подоконника на пол, пробежала мимо открытого балкона, почувствовав на себе тепло надвигающегося дня, да залезла на стул, а с него уже, словно птица, запорхнула на высокий шкаф. Наблюдать за всеми свысока было её любимым занятием. Она знала, что хозяину неудобно утром, проходя мимо, гладить её по голове, поэтому слегка наклоняла её вниз. Но также она знала, что хозяйка злилась на второго кота, когда каждое утро обнаруживала его в комнате на кровати, хотя вечером его выгоняли чуть ли не из комнаты, и именно из-за этого предпочитала ретироваться на куда более отдаленное место.       Не было никаких «Вставай, любимый», не было и совместного просыпания как такового. Из-под одеяла показалась рука, что тянулась к пищащему телефону, оголилось загорелое плечо. Рука быстро нашла источник звука и, блеснув колечком, опять залезла под одеяло. Еще через несколько секунд оно было откинуто на одну сторону, где всё еще посапывал хозяин, но теперь уже закутавшийся от солнечного света в два одеяла (через несколько секунд и подушек станет две, но разве это кого-то волнует?). Девушка предстала почти обнаженной, только трусы оставались на ней; загорелое её тело сильно контрастировало не только с простынями, но и со всей комнатой. Оно не было совершенным: несколько, возможно, лишних килограммов, но они не портили общей картины. Копна выгоревших, запутавшихся волос спускалась до талии, которая вскоре была прикрыта свободной домашней рубашкой, когда-то стыренной у хозяина.       Сладко потянувшись, девушка встала с кровати, потирая заспанные глаза, вышла на балкон. Тепло утра приветствовало её, как старого друга, отчего хотелось петь да танцевать, покуда остаются силы. Ну, а как только эти силы закончатся, можно и поспать, а потом опять, по новой!       Присев, девушка одной рукой погладила серую собаку, что больше была похожа на волка, которая всё это время лежала кверху пузом, приветствуя хозяйку. Пес последние минуты наслаждался свежестью ночи, потом весь день он будет лежать под кондиционером, что создает такой нелюбимый и колючий холод, заставляя со скрипом открывать дверь домой, возвращаясь с очередного теплого места.       — Ну что, — тихо, чтобы не разбудить, — как спалось? Побегать готов? Готов, как же иначе… Вот только куда ты мелкого дел?..       И словно по волшебству, как будто слова имеют какую-то магическую силу, на балкон, ковыляя на коротеньких лапках, заходит коржик. Язык свисает из пасти, когда пёс дышит, делая его похожим на мягкую плюшевую игрушку. Длинная шерсть топорщилась на ушах, а на остальном теле в некоторых местах была прижата, намекая на то, что голос хозяйки заставил его вырвать себя из объятий Морфея, встать с холодного и удобного пола на кухне, да выйти на эту жару. И теперь только долгое поглаживание сможет загладить данную оплошность. Ну и несколько вкусняшек.       Подул свежий ветерок, слегка разгоняющий начинающийся жар. На тихом синем море, которое можно было видеть прямо с балкона, появились и тут же пропали белые барашки. Солнце отражалось от поверхности воды, заставляя зажмуриваться. А если не успел, то ходи с белыми пятнами в глазу несколько минут.       Еще раз сладко потянувшись, девушка зашла обратно в квартиру, но теперь уже со свитой из двух псов, что хотели побыстрее поесть, да погулять. Проходя мимо кровати, на которой по прежнему досматривал последний сон мужчина, она взяла кота, жалобно мяукнувшего, на руки, да, щелкнув по носу за нахождение на кровати, поставила на пол.       Несмотря на открытое окно, на кухне было жарко. Со вчерашнего дня на плите стояла сковородка, поставить в раковину которую было просто нереально трудно из-за усталости и желания. Щелкнув чайник, девушка достала чашки и заварочный чайник. Из шкафчика — чай и банку кофе. Чай — в заварочный чайник, кофе — быстро накидать в кофеварку и включить её, успев при этом подставить чашку, ведь иначе самый сок напитка пропадет.       Окно на кухне выходило на другую улицу, что была плотно заставлена домами; и при желании можно было дотронуться до соседнего здания. Вечерами, если у кого-то не задался день, можно было слушать чужие ссоры, вот только не понять было, о чем они, потому что до сих пор у девушки не был выучен язык. А сейчас только легкое постукивание сковородок и кастрюль о плиты, мирные переговоры, как шелест деревьев.       Утро всегда было спокойным, сонным, тянущимся. Казалось, что его слишком много, но потом опять наступал день, принося за собой вечер и вот — день уже окончен. Опять ночь, опять новое утро, день, вечер… Всё по кругу, но всегда что-то новое, удивительное. Или же неприятное.       Глаза прикрыты, руки опираются на столешницу, всё тело расслаблено и находится в состоянии какого-то легкого, мимолетного, сна. Теплые мужские руки легли на талию, тело прижалось к спине, опаляя её жаром. Губы чуть коснулись шеи, а потом он отошел.       — Утро доброе, — тихий шепот с улыбкой на губах.       — Утречка.       На кухню забежала Феникс. Тихая-тихая, яркая-яркая. Запрыгнула на стул и села в ожидании, когда кто-нибудь погладит. Ну или даст поесть, как минимум.       — Не кормила еще их? — налил в чашку чай, сел за стол; кот тут же залез на колени, тыкаясь мордой в руку.       — Нет, — в другую чашку наливается кофе, наполняя кухню жужжанием кофеварки.       Девушка наклоняется, достает из тумбочки корм, шебуршание которого быстро сгоняет серого кота с колен, а Феникс пошевелить ухом. Он быстро оказался раскидан по двум мискам, в соседних же также скоро была заменена вода. Следом — открытие другого шкафа, зачерпывание стаканом куда более крупных корминок и раскидывание в большие миски, к которым тут же подбежали две морды с преданными глазами.       Стрелка часов на руке у мужчины неумолимо приближалась ко времени, когда нужно было выходить: ему на работу, а ей…       — Сегодня к горам снимать пойдем.       — Призрака возьми.       — Угу, — она оперлась спиной на столешницу, медленно попивая из кашки кофе. — Возьми мелкого с собой, пусть с компанией побудет, а то с котами уже который день сидит.       — Забери его, как возвращаться будешь, вечером хотел к Леве зайти.       Девушка кивнула, поставила чашку на стол, подошла к мужчине и, чуть наклонившись, поцеловала в щеку. Мимолетно, легко, но при этом вызвав довольную улыбку на лице.       Она ушла умываться, оставив одного его на кухне; смотрит в одну точку, мысли путаются в голове, пытаясь разбудить тело. Но это невозможно. По крайней мере до того момента, как девушка не разбудит его собой, либо он не окунется с головой в море, моментально коснувшись песка под водой.       Квартира постепенно оживает: шум воды, чавканье кошек и собак. Потом — звуки открывающихся шкафов, шебуршание в них в поисках одежды, рюкзаков, пиканье компьютера, когда от него отключают флешку, что будет моментально вставлена в камеру. Но уже как только прекращает литься вода — в кухне остаются только животные, мужчина тоже идет умываться, бриться, да приводить себя в порядок.       После зубной пасты остается неприятный вкус. Еда уже не лезет, да и не особо хочется на такой-то жаре…       Девушка уже оделась: купальник, спортивные штаны, и рубашка, прикрывающая плечи и грудь. На плече — рюкзак с полотенцем, да фотоаппаратурой. Волосы — уже причесаны, но по-прежнему разбросаны по плечам в хаотичном порядке. Только теперь прикрыты банданой. Поставив рюкзак возле двери, девушка взяла с тумбы бутылку и вернулась на кухню. Налив холодную воду не до конца, она открыла морозилку и сложила туда её, достав аналогичную, но внутри которой был лед. Пакетик, чтобы не капало — и в рюкзак.       — Я готова, — слова, словно сигнал. Причем не только для мужчины, но и для собак, которые, цокая когтями по полу, прибежали к выходу, сели и стали ждать, пока вокруг шеи каждой будет застегнут ошейник с жетоном. У Призрака — короткий кожаный поводок, у Тая — корги — рулетка.       Медленно, царственной походкой, из кухни выходит Феникс, также садится рядом с собаками, казась даже больше Тая. Ждет, что и её возьмут, хочет гулять, потому что дома спать уже устала.       — Вечером, хорошая моя, вечером возьму тебя, а пока потерпи.       Где-то в квартире слышно, как закрывается балкон, пиканье пульта от кондиционера, из-за чего девушку передергивает, а потом шаги в сторону выхода. Шорты да футболка — ничего более и не нужно, чтобы дойти утром от дома, до пляжа, где почти моментально оказываешься под водой. Быстро обуться — кроссовки на ней, ему шлепки, — и только потом заметить, что чего-то в нем не хватает.       — Обольститель, кольцо забыли, — с усмешкой, — я уже устала туристок одергивать.       Вздох, закатывание глаз, прямо в шлепках в ванну, где на полочке лежало кольцо. Надел, вышел, показал. В ответ — благодарная улыбка, а потом нежный поцелуй, да легкое прикосновение к выгоревшим, да местами поседевшим, волосам.       — Пора идти, — он аккуратно отстранил от себя девушку, взял её рюкзак с техникой и поводок-рулетку, открыл дверь и вышел.       Тихо вздохнула, окинула оценивающим взглядом всю квартиру, обнаружив забытые на тумбочке солнечные очки в количестве двух, закинула второй поводок псу на спину, выключила свет, поставив точку, да вышла, закрыв дверь на ключ. Ни собак, ни мужчины на лестнице не было, давно уже ждали на улице.       Дверь подъезда открыта, позволяя уже издали чувствовать горький, но привлекательный, запах сигарет. Глаза привыкли к легкому сумраку квартиры и подъезда, поэтому приходится зажмуриваться. Рюкзак на одном плече, в руке один поводок, на котором суетится пес; второй же стоит рядом и просто смотрит на проходящих мимо. Спешащих, опаздывающих, или нет…       — Держи. — Протягивает очки, попутно снимая с собаки поводок.       Набережная, пальмы, солнце, от которого можно знатно прочихаться, если забыть эти самые проклятые солнечные «очечи». Воздух уже тяжелее, чем несколько минут назад. И с каждой минутой будет становиться только жарче.       — Ужин готовить?       — Как хочешь, я, скорее всего, в баре сегодня посижу. Если хочешь, приходи.       — С Левой?       — Да.       — Не особо горю желанием… Но… Вы в каком будете?       — В том, в котором обычно.       — Если тебя долго не будет, то пойду с собаками искать.       — Окей, — улыбнулся.       Дошли до пляжа. Девушка села на скамейку, начала делиться своими мыслями насчет предстоящей съемки, в которой участвовала пара, приехавшая в этот город в свадебное путешествие; сняв кроссовки и носки, взяла их в руку. Поводок опять перекинула через спину Призрака. Песок был холодным, но не настолько, чтобы ходить по нему было неприятно. Хуже, когда просто наступить невозможно, так как пятки обжигает. Блекло-желтый песок, ярко-голубое небо, синее-синее море, от которого веет свежестью. Людей еще нет, собаки совершенно спокойно могут купаться.       Подошли почти к воде, параллельно отстегивая поводки. Это место не так популярно среди туристов, слишком далеко от отелей. Рюкзак совершенно спокойно ложится на песок. Туда же летят кроссовки, поводки с ошейниками, да и прочая одежда.       — Сколько у нас времени? — наклоняет голову, чтобы посмотреть на его часы, что на левой руке.       — Минут тридцать есть, но не больше, — сворачивает футболку и кладет поверх всех одежды.       Она медленно подходит к воде, останавливается, зайдя по голень, привыкая к прохладе. Один пес плывет почти сразу, второй, словно улыбаясь, прыгает возле хозяина, ожидая, когда тот нырнет, перед этим столкнув в воду хозяйку. Это происходило всякий рабочий день, можно было уже научиться за несколько лет нырять быстрее, не стоять, греясь в ранних лучах солнца, или же просто отпрыгивать, когда мужчина сгребает в охапку и опрокидывает, но нет… Это действительно происходило постоянно, без этого даже день мог быть не таким, каким должен.       И вот — руки опять на талии, поднимают, несколько шагов — зажмуренные глаза, тихий визг и падение в воду обоих. Быстрое выныривание, руками волосы откинуть назад. На лице улыбка. Мужчину не видно, он до сих пор под водой; скорее всего, вынырнет в нескольких метрах от берега, смотря с усмешкой в красивых голубых глазах, будто заманивая девушку.       А ей — то в радость! Наклонив голову, уходит под воду и вскоре выныривает прямо перед ним, слегка задев мягкими губами кожу на груди. Как только это происходит — мужчина уворачивается чуть вбок, начиная заплыв.       Так всегда — он впереди, она — чуть позади сбоку, потому что иначе страшно. Но страшнее всего — остаться между открытым морем и берегом одной. Паника в глазах, движения перестают быть плавными, начинается резкость, истерика… Далеко девушка никогда не заплывет. Десять, может, пятнадцать метров от берега — вот её предел в одиночестве. А со своим мужчиной, которому полностью доверяет, она может уплыть куда угодно, совершенно не задумываясь о том, как возвращаться. Да и нырять с аквалангом она рискует только с ним. И никакие уговоры, что другой инструктор точно такими же знаниями обладает не помогают.       Доверие… Какое странное и страшное слово. Благодаря ему можно горы двигать. Закрыть глаза, упасть назад, зная, что поймают, остаться ждать, зная, что вернутся и найдут, доверить свою судьбу, жизнь. Доверие опасно для двух сторон. Кому доверяют может даже не осознавать, что второй человек теперь полностью от него зависим, что он полностью в его власти. Что если он предаст, то тот, кто доверился, потеряв опору, сойдет с ума. А второй просто может быть глупцом, который доверил себя не тому, тем самым став самоубийцей.       Но это было не так в их случае.       Когда они вышли из воды, Тай уже сидел возле вещей, довольно улыбаясь; его шерсть, длинная и мокрая, вся была в песке, поэтому его все равно придется еще раз зазывать в воду, а потом тащить на руках до плит, замочив таким образом всю футболку.       — Эни, — мужчина выходит из воды вторым, смотря на то, как с длинных волос капает вода, как она же течет по телу, потом взгляд его перемещается на часы, ведь опаздывать он очень не любил, — полотенце есть?       — Одно, — отгоняя от себя собак, девушка пытается отжать волосы, перекидывая их через плечо. — В рюкзаке.       Достал полотенце, достал второй купальник; вытерся, посмотрел на свет. Чихнул. И еще несколько раз.       — Мир, очки, — сквозь смех произнесла девушка, беря полотенце и пытаясь хоть немного благодаря ему уменьшить воду на голове. Хотя, с таким солнцем, волосы и так высохнут. А там, куда она собирается — и подавно.       Переодеваться на пляжу — это особенный дар многих девушек. А вот делать это под пристальным взглядом мужчины — совершенно редкое явление.       — Домой не заходишь ведь? — получив полотенце обратно, чтобы освободить руки девушки, спросил он.       — Полотенце и купальник повесишь у себя, вместе с Таем заберу, — понимать, к чему задан тот или иной вопрос, будто видя человека насквозь, отвечала девушка, прыгая на одной ноге, пытаясь влезть в штаны так, чтобы песок со ступней не оказался внутри, попутно прилипнув к все еще влажным ногам. Спустя секунду появилась опора.       Утренняя сонливость по-прежнему оставалась, это чувствовалось даже в его речи. Ну оно и понятно — шестой рабочий день. Девушке сейчас легче: даже несмотря на кучу заказов, активности хватит не только на своего мужчину, но и на собак, котов, да и себя в независимости от дня недели.       Надев нормально штаны, Эни подняла глаза и встретилась с его взглядом, полным нетерпения, ведь время поджимало, а нужно было еще ополоснуть пса, да дойти до рабочего места.       — Иди давай, чудовище моё, — усмехнулась девушка, выпрямляясь, да, вставая на носочки, целуя недовольного мужчину.       Заворачивает купальник в полотенце, под мышку засовывает, подзывает Тая, направляя его в сторону воды, сам заходит в своих резиновых тапочках, подхватывает пса свободной рукой и, на секунду задержавшись возле девушки, поцеловав её, уходит с пляжа.       Её сборы тоже не занимают много времени. Рубашка быстро накинута на плечи, также быстро повязана поверх мокрых волос бандана.       Быстрым шагом дойти до отеля, в котором живут заказчики, убедить их, что собака — это чисто для их собственной и её безопасности, потому что аппаратура недешевая. Также быстро дойти до тех мест, где можно спокойно подняться на несколько метров на уровнем моря, помочь девушке с платьем. Материал, который получается — стандартный, практически всегда одинаковый, но это не повод не стараться сделать, придумать что-то новое.       Солнце поднималось всё выше, дышать становилось труднее и труднее, если не привыкнуть к этому. Девушка же почти не ощущала той температуры, которая была. Ни телефона, который мог бы показать, сколько на улице, ни часов не было, да и зачем оно было нужно, если оплата всё равно производится через отель, да всего за пятнадцать обработанных снимков. Заказ сегодня один, время зависит только от людей, которые приехали только отдохнуть.       Камни накалялись, чем ближе солнце было к зениту — тем меньше становилась тень, в которой лежал Призрак. Шерсть его уже давно высохла, а морская соль периодически отряхивалась вместе с ним. Если посмотреть чуть в сторону, где простирался город, то можно было увидеть, как колышется от жара воздух. Вся поверхность земли, казалось, расплавится, если еще немного пробудет такая температура.       — Может, уже пойдем? А то зажаримся тут все, — посовещавшись, предложила пара.       Эни подняла взгляд с экрана фотоаппарата, посмотрела на вспревших людей, чуть улыбнулась и кивнула:       — Конечно, извините. Нужно было предложить Вам это немного раньше. Просто совершенно не замечаю температуру… Кстати, если что, у меня есть с собой вода.       — Ой! Я была бы не против, а то как-то совсем трудно уже, — заказчица мило улыбнулась, смахивая с лица капельки пота. — Не привыкли мы к такой погоде, как тут. Нам дожди подавай, да солнце раз в месяц.       — Как знакомо, — открыть рюкзак, найти бутылку, лед в которой уже почти весь вернулся в своё прежнее состояние, — я примерно из такого же города приехала. Постоянные дожди, кучи хронических болезней, вплоть до суставов в девятнадцать лет.       — А сколько Вы уже тут? — это уже мужчина интересуется, беря у жены воду и отхлебывая, а потом чуть выливая себе на ладонь и умываясь.       — Лет семь, может, больше, — Эни пожала плечами, убирая камеру и застегивая рюкзак, — Призрак, вставай.       — И не надоело? Постоянно жарко, нет возможности дышать полной грудью.       — Простите? — удивление читалось не только в голосе, но и в том, как резко девушка остановилась, уставившись на своих заказчиков. — Я примерно по месяцу в год провожу на родине. И знаете… Тут дышится куда легче. Я живу с любимым человеком, занимаюсь благодаря ему тем, что нравится. У меня есть простор для собственного развития. Ну и наконец я чувствую себя тут хорошо. Не болят колени, как только на улице пойдет дождь, пропала межреберная невралгия, тело стало куда более выносливым. Если меня спросят, где я хочу прожить остаток жизни, то я отвечу, что там, где мне хорошо.       Людей на улице практически не было — все прятались по домам. Обмен контактами, куда отправить все фотографии, ведь на руки влюбленные получат только одну, зато в форме часов. А потом — быстро-быстро — к морю, потому что псу нужно плавать. От жары язык был на боку и даже выпитая и вылитая сверху в пути вода не могла спасти.       Казалось, на пляжу было еще жарче. Люди, не привыкшие к таким температурам, уже разбежались спать в отели, под кондиционер, желая, видимо, заработать не то простуду, не то ангину. Ну, а на крайний случай — воспаление ушей или пневмонию. Еле-еле пес дождался, пока отойдут на более-менее безлюдное место, еле дождался, пока снимут ошейник. А потом бегом побежал к морю, распугивая всех рыб, которые там могли быть, да брызгаясь при нырянии с разбегу похлеще, чем маленькие дети. Разница разве что в том, что он не орал на весь пляж, будто его режут.       Девушка скинула с себя одежду, оставив её как можно ближе к воде (хотя, кто же в здравом уме и трезвой памяти решит забрать сумку, видя в воде успевшего прославиться на поимке воров пса). Сейчас, когда тело было пригрето солнцем максимально сильно, вода казалась просто обжигающе холодной. А человека, который мог бы толкнуть, рядом не было.       Хотя, скорее всего, он был всего в километре от неё, под водой, показывая удивительный другой мир туристам и просто людям, которые хотят увидеть сказку.       Глубокий вдох, толчок ногами — и девушка погрузилась в воду всем телом, проплыв под водой, чтобы согреться, пару метров. Всё тело было покрыто мурашками, но и это не сильно останавливало. Но уже через несколько секунд, когда глаза начали видеть под водой не только камни и песок, но и что-то другое, что мозг никак не мог воспринимать нормально, девушку, будто током, одернуло. Резкий разворот — и она плывет к берегу. То, что это место чуть в отдалении от общего потока людей — делает его куда более опасным, ведь ты не знаешь, что скрывается под водой, когда нет маски, когда видишь только примерные очертания, не можешь понять, насколько далеко этот предмет от тебя, твоих ног. И не знаешь, что будет, если дотронешься случайно до него: просто мерзкое ощущение слизи, как это бывает на всём, что поднимается со дна, или же что пострашнее.       Быстрым шагом она выходит. Ёжится, будто пытается снять с себя что-то, что могло налипнуть в воде… Призрак всё еще купается, иногда с непониманием смотря на хозяйку, что только сейчас вспомнила про отсутствие полотенца, поэтому просто надела бандану и повернулась к солнцу, стараясь таким образом высохнуть. Хоть немного — просто чтобы дойти до работы, а там уже переодеться.       Солнце немного обжигает теплом кожу, но от этого только приятнее. Закрытые глаза под линзами очков, легкая полуулыбка…       Даже легкого ветерка сегодня не было — только жар, что прижимал к земле, заставляя редких людей не ходить, а ползти от маленькой тени до тени рядом стоящих пальм, которые также опустили свои широкие ветви к земле. Свет стал не бледным, а вполне себе насыщенным желтым. В редких кустах трещали цикады, потом опять замолкали и начинали по новой. В некоторые моменты их треск становился просто невыносимым — казалось, что голова просто взорвется от него.       Дойти до работы мужчины, надев на себя только рубашку, потому что низ купальника так и не высох, оказалось весьма быстрым занятием. Всего пять-десять минут — и они на месте. Собака на входе лениво выходит из конуры, робко гавкает, а потом, видя, что ничего интересного нет, что все свои, уходит обратно и валится (по-другому это просто не назвать). Весь дворик в тени, но и это не спасает от духоты.       — Хэй! Есть тут кто живой или все потонули? — громко, со смехом, для привлечения внимания не только людей, но и существа, за которым, собственно, пришла, спрашивает девушка.       Практически сразу после её слов из домика выходит молодой человек. На нем — только специальный костюм для погружения, стянутый до середины тела. Добрая улыбка, нежный взгляд карих глаз.       — Привет, — выходит на улицу, а за ним выбегает Тай, почти сбивая человека с ног, — курильщик твой только ушел с очередной группой, ждать будешь?       Девушка садится на корточки, ловя на руки пса, который не только не запрыгивает на них, а еще и переворачивается кверху брюхом, показывая, насколько он рад встрече.       — Нет, пусть развлекается, все-равно домой вернется. Я бы переоделась, а то в мокром не особо горю желанием ходить.       — Тю. А я хотел предложить поиграть во что-нибудь. Моя группа только через час, все разошлись, оставив меня охранять зверье всякое… — Парень скрестил руки на груди, надувшись.       — Не сегодня, я спать хочу, пол ночи опять работала. Может, вечерком заскочу еще, — взяла полотенце и купальник с веревочки, да зашла в дом, пнув бедного паренька на улицу, да закрыв дверь.       Ну, а тому и веселее — как-никак две собаки остались, да кошка, которую нужно отыскать, да показать им. Он знал, что реакция будет практически наигранной, потому что кот практически вырастил псов, да и растили других котов. Но попробовать-то устроить «Том и Джерри» нужно было.       Быстро переодевшись, девушка нашла в доме поводок, да вышла на улицу. Разница между температурами заставляла улыбаться: только что всё тело было сковано холодом кондиционера, как вдруг тепло его постепенно начинало размораживать. Прекрасное чувство, но если с ним переборщить, то можно и заболеть, ведь перепады, особенно такие, — не лучшее, что есть на свете.       Она быстро попрощалась с молодым человеком, подхватила рюкзак, в который покидала вещи, да направилась в сторону дома.       Квартира успела уже стать холодильником. Кондиционер охладил её до восемнадцати градусов. Выключив его первым делом, девушка открыла балкон, чтобы пустить тепло улицы. Достать из рюкзака камеру, положить на стол к ноутбуку, развесить вещи, да, раздевшись вновь до купальника — забраться под теплое одеяло, что было куплено персонально для неё, вечной мерзлячки.       Треск цикад, редкие автомобили, тепло… Место, где ей хорошо.       Согласитесь, просыпаться от громкого «Мяу!» над ухом, особенно когда котам на кровати делать нечего — не очень хорошо. Еще хуже, когда видишь прекрасный сон, в котором родители отправляют к тебе сестру на лето, за которой нужно следить, потому что иначе эту светловолосую красотку может кто-нибудь начать кадрить или и того хуже — просто украдут.       Солнце все еще светило, но уже под острым-острым углом. На улице начался гул: люди просыпались, выходили на улицы, гуляли, веселились. Рабочий день у многих закончился, поэтому скоро бары и рестораны станут наполняться отдыхающими. Тем более, что сегодня был последний рабочий день, завтра у всех выходной, бедные туристы будут плакать оттого, что никто их развлекать не будет.       — Эй! Аллен, слезай быстро! — девушка схватила кота под живот и скинула с кровати, зная, что тот все равно приземлится аккурат на свои коротенькие ножки.       Повернулась на живот, обняла чужую подушку, вдыхая приятный запах… За то время, пока они вместе — можно было привыкнуть, но нет, она по-прежнему пытается запомнить каждый миг.       А потом встать, потянуться, надеть на себя штаны, пойти на кухню, чтобы достать из холодильника йогурт, накрошить шоколад и позавтракать таким вот образом, сидя на балконе в удобном стуле и с большой рыжей кошкой на коленях… Потом опять полностью одеться, взять собак, да пойти гулять туда, где мало людей.       Воздух уже не такой плотный, можно дышать полной грудью, не боясь обжечь легкие. Тай постоянно норовит вырваться, да побегать вволю, Призрак спокойно идет рядом, не обращая внимание на людей, коих даже тут слишком много.       Прошел час, может, два. Уже стемнело. Со стороны моря слышится грохот колонок, причем нескольких, да с разной музыкой, что создает какофонию. Проходит мимо улочки, которая ведет к любимому и самому часто посещаемому месту. Собаки начинают вести носами в сторону этого бара, но нет, идти почему-то совершенно не хочется. Тем более, что мужчина все равно скоро придет домой, обнимет, будет рассказывать о том, как провел время с друзьями… А так — просто будет неинтересно. Да еще и работы много.       В квартире темно и тепло. Загнать псов в ванну, слегка сполоснуть их, а потом и себя полностью горячей-горячей водой. Промыть от морской соли волосы, да привести в порядок все остальное тело. Через час выползти, укутавшись в полотенца, открыть балкон. Постоять несколько минут, всматриваясь в огни ночного города, в толпы людей, что только тенями мелькают под пальмами; прислушаться к шуму моря, на котором уже поднялись маленькие волны. Мысль о том, что нужно сходить погулять на пляж, походить там по холодному песку, в последнее время все чаще и чаще посещает голову. Раньше она делала так очень часто, а теперь что-то останавливает. Может, уют, который создан дома?       Зайти в комнату, сбросить полотенца, надеть трусы да рубашку, чуть протереть волосы, да включить ноутбук, чтобы начать работать над фотографиями. Одну сделать и отправить начальнику с сегодняшнего дня, потом приняться за прошлые… Вспомнить, после того, как кошка прыгнула на стол, да начала махать почти перед носом рыжим хвостом, что нужно покормить животных, встать, пойти на кухню, наложить корм. Пойти обратно.       Тихо-тихо поворачивается ключ в замке, заставляя собак, что валяются на балконе, подскочить и подбежать к двери. Сквозь лай и визг слышится громкое:       — Мурчик, встретишь? — чувствуется улыбка в голосе.       Посмотрела на часы внизу экрана, удивилась, ведь времени еще так мало, встала, пришла в коридор, топая босыми ногами по полу.       — Ты чего так рано… — только начала говорить она, как удивление выросло еще сильнее. Цветы… Красивые, которые есть только тут…       — Я тут вспомнил, что сегодня уже сколько-то лет и сколько-то месяцев с момента, как я предложил тебе быть моей девушкой, поэтому решил придти пораньше, — протягивает букет, улыбается. Как только она пытается взять его, хватает за руку и притягивает к себе, нежно-нежно целуя, оставляя на губах странный вкус сигарет и лишь немного алкоголя.       — Ты голодный? — поставив цветы в вазу, чуть кричит, чтобы услышал сквозь шум воды.       — Сам приготовлю, работай иди, — тихо подходит сзади, приобнимая за талию, целует в шею, а потом в губы. Руки горячие, дыхание чуть сбивается…       Но не сейчас… Сейчас он слишком голодный, поэтому прекращает все попытки, чуть шумно выдыхая. Она идет в комнату работать, а он шумит на кухне, откуда очень скоро начинает пахнуть так приятно и вкусно, что хочется забросить всё и пойти смотреть, как он готовит…       Не выдержав, берет ноутбук, берет второй, идет на кухню. Садится за стол, ловя немного удивленный взгляд. Одним глазом смотрит в экран, а вторым — наблюдает за тем, как мужчина готовит. Он не пробует то, что получилось, он просто иногда открывает крышку, нюхая то, что на сковородке. Ему не нужно знать вкус при готовке, ему главное запах, который сводит все окружение с ума.       Выключил плиту, что нагрела квартиру еще на несколько градусов, положил себе на тарелку и сел за стол рядом с девушкой.       — Ела что-нибудь?       — Ага. Пока не хочу.       Пока ест — наблюдает за тем, что она делает. И всякий раз его удивляет это.       — Силы на данж есть еще? — повернулась, смотрит с усмешкой.       — На один, разве что. А потом в планах затащить тебя на кровать и превратить в рулетик, — улыбается в ответ, откладывая вилку и открывая свой ноутбук.       А потом они играют. Ругаясь на команду, которая попалась, да рассказывая, как прошел этот день… Улицы пустеть даже не думают: за окном всё тот же гул, смех. А в квартире свой уют, свое спокойствие для двоих.       Она знает, что он её, что всегда вернется. Это уже не тот комок нервов, которым она была несколько лет назад. То, чего не хватало тогда — окупилось уже давно-давно. А у него остался только один пункт в планах на ближайшее десятилетие — наследник. Но это — не то, о чем нужно думать сейчас, когда игры закончились, когда они оба лежат на большой кровати, спокойные. Она, включив лампу, читает книгу. Второй рукой перебирает его, чуть тронутые сединой, волосы. На балконе сопят собаки, один кот снова устроился на краю кровати, а кошка на шкафу, наблюдая за всеми. От легкого-легкого ветерка колышутся занавески…       ***       Пик… Пик… Пик…       Редкое, надоедливое… Пахнет больницей: лекарствами, хлором, немного тошно лилиями, что уже давно завяли в вазе возле кровати.       Пик… Пик… Пик…       Много приборов, которые измеряют всё, что только можно было измерить у человека в коме.       Год, два… восемь… Уже никто и не считает.       Тусклые волосы заплетены в тугую косу, глаза закрыты. Под больничным одеянием можно увидеть, посчитать почти все кости.       Как давно в этой палате кто-то был? Месяц назад или день? А врачи? Остался ли еще хоть кто-то, кто не забыл её за эти несколько лет, кроме поседевших после известия об аварии матери да отца?       Пьяный водитель. Перелом ребер, повлекший за собой внутреннее кровотечение. Зачем вдаваться в медицинские подробности, если исход один — она в коме, водитель больше года на свободе.       Пик… Пик… Пик…       За окном — проливной дождь, на календаре — декабрь. А у неё — вечное лето.