Tear You Apart

Сомбра ясно понимала опасность нового увлечения «Якоря». Допусти она подобное, все мгновенно могло обернуться катастрофой, потому и ответ на его просьбу был вполне ожидаем: - Нет, нельзя так рисковать. – Видя, однако, искреннее разочарование и обиду в алых глазах, она тут же смягчилась: - Попробуй понять ситуацию в целом. Если ты касался разума Лены, то наверняка знаешь, что с Вдовой делали ужасные вещи, отчего она, скажем так, не совсем понимает всю глубину происходящего. Даже Лена не могла достучаться до нее. Она во всем слушается Менгеле. «Якорь» потупил взгляд. Выражал ли он этим свое непонимание или нежелание мириться со сказанным – сложно было сказать, но свои порывы он поубавил и утомленно выдохнул. Сомбра невольно посочувствовала в который раз этому странному существу, что по воле судьбы вынужден был жить по иным правилам, совершенно непривычным для него. И что было заметно довольно отчетливо, так это то, что «Якорь» был очень напуган. Как маленький ребенок, потерявшийся в толпе. - Мы вернем Лену, слышишь? Но не таким путем. – Сомбра сама не понимала отчего она прониклась столь теплыми чувствами к этому наивному… нечто, что теперь носило облик ее подруги. – Я понимаю, что тебе страшно. «Якорь» приподнял взгляд от земли и медленно кивнул, подтверждая слова мексиканки. Ото дня ко дню страх его крепчал, пропорционально тому, как он глубже погружался в изучение чужих воспоминаний и черпал оттуда новые знания. Раньше он не был способен даже понять, что такое память, а сейчас он вполне осознавал и что такое опыт, рефлексы и инстинкты. Вместе с этим ширилось его понятие об окружающем мире, открыв ему истину о том, что жизнь таит в себе и плохие вещи. И именно «плохие вещи», которые сделали с Вдовой, заставили его передумать насчет перспективы встретиться с ней. Сам же он блуждал по закоулкам чужих воспоминаний каждый удобный раз. Это походило в простых сравнениях на то, как люди в больших компаниях достают из шкафов пыльные альбомы с фотографиями и, просматривая их, вспоминают некоторые детали прошлого. Именно также выглядело и познание «Якоря» - он постоянно находил что-то новое, но изредка некоторые воспоминания оставались закрытыми и непознанными для него, словно спрятанные на замок, ключ от которого был, наверное, лишь у истинной хозяйки этого тела и разума. Слова Сомбры, все-таки, расстроили «Якоря» и та, в силу своей странной симпатии к этому невинному созданию, хотела его приободрить, словно ребенка, которому она раннее отказала в чем-то, чего тот так желал. - Хочешь, мы с тобой сходим в город? – Задумка, конечно, была рискованной, мало ли что могло произойти, но все чаще в разуме мексиканки мелькала печальная мысль, что Лена слишком задержалась в глубинах своего сознания и отказывалась являться на свое место. Стало быть, необходимо было тянуть время, а это обязывало научить «Якоря» контактировать с людьми или вести себя спокойно в ситуациях, обязывающих это делать. - Ты говорила, что мне нельзя выходить за пределы базы. – «Якорь» действительно напоминал собой угрюмого ребенка, но в его глазах заблистал интерес. – А мы можем? - Только если будешь держаться поближе ко мне и не привлекать к себе внимание. А взамен ты пока не станешь приближаться к Вдове и как-либо контактировать с ней. – Сомбра протянула руку для рукопожатия, как жест закрепления условной сделки. «Якорь» расплылся в улыбке и пожал протянутую ладонь, после чего, быстро собрался и отправился за хакершей. *** Надо сказать, «Якорь» действительно во всех смыслах напоминал ребенка: глазел во все глаза, радостно вскрикивал, каждый раз, как видел что-то интересное и необычное, наперебой спрашивал Сомбру о том, что видел и прятался за ее спину, когда ему на глаза попадалось что-то, что его пугало. Хакерша видела в этом поведении даже нечто милое. - Так много людей, и все они видят друг друга впервые. - «Якорь» держал Сомбру за руку, боясь потеряться, не забывая при этом оглядываться по сторонам. - И все такие разные, непохожие друг на друга. - Эй, смотри под ноги. - Хакерша еле успела поймать споткнувшегося спутника. - И старайся не говорить так громко и глазеть. Ты привлекаешь излишнее внимание. - Прости. - Тут же проговорил тот и покорно перестал так откровенно смотреть по сторонам и повышать голос. - А куда мы идем? - А куда ты хочешь? - Сомбра легко улыбнулась, остановившись перед пересечением больших улиц, что вели в разные кварталы. Услышав урчащий звук из живота, «Якорь» чуть зарумянился и протянул: - Кажется, я хочу есть. - No hay problema, amiga! [1] - Подмигнула ему хакерша, и легким движением руки взглянула в свой телефон, ища маршрут ближайшего заведения, где можно было поесть. Долго ждать не пришлось и уже через пару мгновений они направились в сторону найденного кафе. Заведение было крепким середняком, где подавали обычную еду, обслуживание вполне достойное, а внутри не присутствовало так много людей. Все было в меру. - Ты обычно ела, то, что подают, а эта та еще постная ерунда. Я тебе покажу, что такое настоящая вкусная еда. - Сомбра с усмешкой подала Якорю меню в коричневом твердом переплете. - Можешь выбрать что-нибудь, что тебе хочется попробовать. Тут есть картинки того, что они подают. Якорю понравились новые условия их времяпрепровождения, и он с широкой улыбкой начал скользить взглядом по картинкам блюд с разными названиями. После коротких раздумий он выбрал и показал свой выбор Сомбре, ткнув в картинку пальцем. - Пицца. - Сомбра благосклонно кивнула и махнула рукой, подзывая к себе одну из официанток. - Хочешь пить? - Содовая? - Он помнил ту сладкую воду, которой его угостила мексиканка однажды и слова вырвались сами. - Хорошо. Принесите две содовые и вашу фирменную пиццу. - Коротко отозвалась Сомбра, и официантка с вежливой улыбкой упорхнула вглубь заведения. - Тебе тут нравится? - Угу. - Якорь не переставал восторженно осматриваться по сторонам, но делал это уже не так откровенно. - Я понимаю, почему Лена так отчаянно сражается за жизнь и за своих близких. Тут все такое красивое и терять это не хочется. - Подобные разговоры лучше не проводить здесь. - Мягко проговорила Сомбра. «Якорь» послушно кивнул и смолк, лишь изредка спрашивая Сомбру о некоторых невинных деталях, как необходимость людей работать, цели и различные чувства. Словом, все то, чего он не мог почерпнуть в полной мере из воспоминаний Лены, наполненных чем угодно, но не этими простыми условностями. - Значит, люди работают чтобы получать больше денег, потому что на деньги можно приобрести все, что им угодно. – «Якорь» с озадаченным выражением лица почесал затылок. - Ну, если коротко, то да, так и есть. - Кивнула Сомбра, подтверждая догадки своего собеседника. - Хм. И за деньги можно приобрести все? - Нет. – Взгляд Сомбры стал на пару мгновений пустым и стеклянным, устремившись куда-то сквозь «Якоря». – За деньги ты никогда не приобретешь самого дорогого: дружбу, любовь, семью. Не верь тем, кто говорит иное. Они ничего не понимают. «Якорь» замолчал. За окном, возле которого находился их столик, пошел дождь, который начал нещадно барабанить по стеклу, заставив людей по ту сторону прозрачной преграды засуетиться и разбежаться прочь от стихии. Несмотря на случившееся, «Якорь» искренне полюбил дождь и также искренне он страшился до дрожи во всем теле одного из страшных спутников этой стихии, что однажды сыграла с ним злую шутку. Гроза. Каждый раз, как в небе громыхал гром, все тело инстинктивно сжималось и покрывалось табуном мурашек. Но сейчас за окном был лишь добрый и безобидный по своей натуре дождь, и «Якорь» с каким-то причудливым порывом вырисовывал на стекле узоры вслед за дорожками от капель, улыбаясь так невинно и по-детски, что даже сидящая напротив него Сомбра не могла сдержать ответной улыбки. Когда официантка принесла им их заказ, Якорь замер в восторге на пару мгновений, вдыхая полной грудью незабываемый аромат специй. Когда же он попробовал первый кусочек горячей пиццы, то открыто заскулил от удовольствия, жадно жуя и облизываясь. - Это так вкусно! – искренне выдохнул «Якорь», когда одолел первый кусочек необычного блюда. – Пицца… эта самая вкусная вещь на свете. Сомбра мелодично засмеялась, наблюдая за счастьем в алых глазах: - Я угощу тебя как-нибудь своим тако. Я уверена, что тебе понравится. – Сомбра также угостила себя кусочком пиццы, а «Якорь» в восторге принялся жадно за следующий. На несколько минут меж ними повисла приятная тишина, прерываемая лишь ласковой мелодией, доносящейся от скромной аудиосистемы кафе. После того как они поели, «Якорь» захотел прогуляться и попросил Сомбру показать самые интересные места в городе. Та отвела его на крышу одного из небоскребов, что возвышался над остальными зданиями и открывшийся оттуда вид заставил ее спутника в который раз смотреть на все с широко открытыми глазами и ртом. - Все отсюда кажется таким маленьким. Я вдруг вспомнил то незабываемое чувство Лены, когда та бесстрашно сходила с края крыши и падала вниз, после чего, с моей помощью, она мягко приземлялась на землю. Как бы я хотел почувствовать то же самое. Жаль только, что Хроноускоритель поврежден и все еще чинится, также, как и я, впрочем. – «Якорь» глубоко вздохнул и задумчиво стал всматриваться в лежащие внизу здания и улицы. Они напоминали ему канальцы целой сети, по которым струилась жизнь. – Потому Лена, наверное, часто выбиралась на крыши, когда злой доктор надел на нас ошейник. - Я об этом не знала. – Проговорила Сомбра удивленно, а «Якорь» продолжал: - Она часто по ночам бродила по крыше одного из зданий. Смотрела на луну и встречала рассвет. Потом уходила. Расстроенная. К сожалению, в воспоминаниях я не могу найти ответ почему именно она так делала. - Я надеюсь, что у тебя будет шанс спросить ее об этом. – Отозвалась Сомбра с улыбкой. Натянутой на самом деле. Тревога каждый раз становилась все сильнее, когда Лена никак не давала знать о том, что она жива и появится ли вообще. Многое ускользало от осознания Якоря, но одно ему было всегда понятно - рано или поздно настанет точка невозврата, если Лена так и не объявится. Что будет его ждать впереди? Он не знал. И этот страх преследовал его ночами, подкрепляемый каждый раз тем, как к нему обращались именем той, в чьем теле он пребывал. Он не хотел становится... Леной. Не хотел быть ее заменой и притворяться ею. Он был совсем другим. Этот мир по определению был ему чужим. - Сомбра, я очень многого не знаю, но я все-таки не глупый. – Вдруг пробормотал «Якорь» отстраненно и в каком-то инстинктивном жесте страха и одиночества, обхватил себя за плечи. – Рано или поздно, если Лена не очнется, мне придется… занять ее место? Сомбра не была удивлена прозвучавшему вопросу, но даже это не подготовило ее к окутавшему ее волны ужаса, когда эти слова прозвучали именно от «Якоря». Это кроткое создание, напоминающее во всех смыслах невинного ребенка – пугало иногда даже больше чем Жнец. Он был разумен и имел полноценный характер, а его познания об окружающем мире ширились с каждым днем. Оставленные после Лены воспоминания сделали с ним свою злую шутку – большинство идей, чувств и вкусов он перенял от нее, но абсолютно не подготовил, к счастью или нет, к жизни оперативника «Когтя». Иной раз вся ситуация напоминала злую иронию, где «Якорь» преставал в образе нерадивого ребенка, которого предстояло научить быть убийцей. Это заставляло Сомбру судорожно искать хоть какой-то выход из сложившейся ситуации. Не находя его, разум мексиканки охватывала небольшая паника, что увеличивалась пропорционально тому, как долго Лена не приходила в себя и все оставалась где-то там… в уголках своего собственного разума. - Мы что-нибудь придумаем. – Обнадежила его Сомбра, натянув на лицо ласковую улыбку. - Зачем ты это делаешь? – нахмурился «Якорь», а сердце мексиканки тревожно забилось. – Улыбаешься… когда совсем этого делать не хочешь. Я ведь вижу. Сомбра растерялась – с каких пор ее новый знакомый вдруг стал таким проницательным? Этот «ребенок» пугал ее до дрожи именно в такие моменты, абсолютно вымораживая силой своей смекалки и странного поведения. Иными словами – нечеловеческими вещами. - Так часто делают, чтобы кого-то успокоить. – Объяснила Сомбра с помрачневшим лицом. – Улыбаются через силу, притворяются и говорят, что у них все хорошо. - Совсем как Лена, которая смеялась и веселилась за столом в столовой, когда ее минуту назад ударило в очередной раз током. – Вновь вспомнил «Якорь». – Люди очень сложные создания. Я не смогу никогда стать одним из них, даже если захочу. - Слушай, - на этот раз Сомбра улыбнулась слабо, но искренне. – Можно я буду звать тебя Яки? Просто… выговаривать при личных встречах «Якорь» или «ты» и так далее, как-то глупо. - Яки… - «Якорь» словно пробовал это словно на вкус, после чего, уголки губ чуть взмыли вверх. – Хорошо. Мне нравится. Собственное имя. - Яки, пойдем на базу. – Мягко позвала Сомбра, накидывая на голову капюшон. - Хорошо, Оливия. – Спокойно отозвался Яки, и в то же мгновение хакерша замерла на месте, парализованная от истинного ужаса, какой посещал ее в последний раз лишь тогда, когда в детстве ее ловили за воровством и спускали на нее собак. - Ч-что?... – голос у Сомбры стал хриплым и задрожал. – Откуда ты?... – она медленно обернулась на стоящего в растерянности Яки. -…откуда ты знаешь мое настоящее имя? - Значит, это были не воспоминания Лены. У меня иногда бывают разные вспышки в голове, когда я касаюсь каких-то предметов, и я не придавал этому значение, пока… – Пробормотал Яки задумчиво, но его лицо вдруг ужесточилось в очертаниях, а голос понизился на несколько октав, напоминая сломавшуюся аудиозапись. – «Беги, Оливия! Не оглядывайся назад!», «Оливия, от тебя никакой пользы!», «Опять за старое, Оливия??», «Зачем ты делаешь это, Оливия?». - П-прекрати!! – Голос Сомбры сорвался на отчаянный крик. Естество девушки колотилось и дрожало, стоило воспоминаниям из прошлого, сорвавшимся с чужого языка, захватить ее. Яки словно передернуло: он вздрогнул всем телом и потряс головой. Он как будто был игрушкой, чей заряд подходил к концу, и его хаотичные движения пару мгновений назад были лишним тому доказательством. - Как ты узнал... Все это? - Спросила Сомбра, когда пришла в себя после потрясения, собственно, как и сам Яки. - Не знаю. Просто в какой-то момент у меня в голове как будто что-то вспыхнуло. - Он снова напоминал невинного ребенка, отчего страх в душе Сомбры уменьшил свою силу. - Воспоминания, которые Лене не принадлежат, как я понял. Мне сложно определять кому они принадлежат, потому что большинство из них я вижу от себя. - От первого лица, ты имеешь виду? – Уточнила Сомбра, чуть хмурясь, и Яки рассеянно кивнул на ее вопрос. – Ладно… мы разберемся с этим позже. Только, пожалуйста, никогда не называй меня так больше. - Почему? – тут же невинно спросил Яки, на что мексиканка несдержанно выдохнула: - Потому что! – как напуганный ребенок, как нерадивый взрослый, как человек загнанный в угол… - Просто… не делай этого. Пожалуйста. - Ты злишься на меня? – Яки сделал несчастное лицо, полное искренней тревоги, пока Сомбра глубоко вздохнула: - Нет, Яки. Не злюсь. Иногда такое случается. Я расскажу тебе как-нибудь. Пойдем на базу. – Не дожидаясь ответа, Сомбра стремительно двинулась в сторону выхода с крыши, остановившись лишь раз, для того, чтобы услышать ответные тихие шаги за спиной и убедиться, что ее спутник не отстал от нее. *** …она все еще чувствовала, так или иначе. Например, переполняющую ее ненависть и злобу, каждый раз, стоило перед хищными глазами появиться Менгеле, она лелеяла и приветствовала, храня под сердцем, все еще бьющимся. Первобытная ярость держала ее сознание ясным, желание мести заставляло бороться, искушение стать палачом своего истязателя вдыхало в нее жизнь и двигало инстинктами охотника. Но все это не могло пробиться сквозь внешнее равнодушие, походящее на крепкий панцирь. Впрочем, так, наверное, даже лучше. Легче усыпить бдительность и нанести неожиданный удар, когда момент будет подобран идеально. Так или иначе, она нашла для себя выход, когда рой жужжащего контроля стал невыносимым. Не самый приятный, но ей не привыкать опускаться до всего и вся, лишь бы выжить и сохранить саму себя. Это стоило всех унижений и боли, если приносило хотя бы временный эффект покоя. Достаточный для того, чтобы проветрить голову и тщедушно порадоваться тому, что за ней в который раз оказалась, пусть маленькая, но победа. Все начинало с банального, в понимании Вдовы. С боли. Чтобы заставить свой разум очнуться от заволакивающей ее постоянно пустоты – она причиняла себе боль. Заставляла себя каждый раз испытывать это чувство, чтобы ясно дать понять самой себе, что она жива. Боль стала проводником в ясность и трезвость рассудка. За долгие годы психологического и ментального подавления, медицинских обследований и практики, проведенных над нею, она научилась выжиданию. Во всех его смыслах. Не сходила лишь равнодушная маска, которая, на самом деле, играла ее замыслу на руку. Впивая иглы, царапая гвоздями или стеклом собственные запястья, обязательно в той области, что была обычно защищена перчатками, ее разум кричал, в горле застревал крик, что не вырывался наружу, а туман и жужжащий рой рассеивался. Эти краткие передышки позволяли француженке напомнить себе о том, кто она, чего хочет и к чему стремится. Это было спасением, в некотором смысле. Схожее, скорее, с эйфорией от наркотика, где доза – это реальный мир и свобода мыслей. Она искала темный угол, словно какая-то крыса или же… хах, паук. Уходила от лишних глаз, где была лишь она и никто более. Где не было даже «всевидящего ока» Сомбры, что не забиралась так далеко и глубоко в закоулки базы. Но Вдова терпелива, осторожна и изворотлива. Она научилась быть умнее того, кто имеет над ней власть. Какая ирония! Тот, кто заложил в нее эти чудовищные знания, теперь дрожит от страха каждый раз, ловя на себе ее взгляд. Если бы не препараты и манипуляции с ее разумом – она громко и торжественно рассмеялась бы. Но ей хватает ее темного уголка, в который она ускользает каждый удобный раз, подобно настоящей змее, что зарывается в песок. Она не стыдилась этого. Стыд давно иссох в своем широком понимании, когда она канула в бездну своего разрушенного и плавающего сознания. Даже иногда удивительно, как она умудрилась столько выдержать? Но это последнее, что интересовало ее… В своем убежище, которым являлся заброшенный и захламлённый старый карцер, поврежденный очень давно каким-то природным бедствием (скорее всего землетрясением, что объясняло огромные трещины в некоторых местах), Вдова предавалась иногда крайне необходимому для нее одиночеству. И заставляла себя «ожить». В некотором смысле этого слова. - Я не знал, что ты куришь. - Жнец всегда появлялся в такие моменты, когда ожидаешь его меньше всего. Француженка красноречиво затянулась и медленно выпустила изо рта сноп белесого дыма, струящегося в воздухе наподобие виртуозных лент. Он был единственным, кто нашел ее место уединения. Сначала Вдова восприняла это, как вторжение на личную территорию, но тот никоим образом не давал понять о том, что несет какую-ту опасность в плане ее разоблачения. Он лишь изредка появлялся на полуразрушенном уступе, походящем на балкон, чьи виды выходили на безжизненный пустырь с северной стороны, и молчал, стоя рядом с ней. С какой целью? Она не интересовалась. Скорее всего, он просто искал такое же тихое и опустошенное место. Внутри заброшенного помещения он не задерживался и всегда составлял ей компанию только на свежем воздухе, пока француженка стояла там же, смотря вдаль. Сегодня он застал ее за тем, что стало для нее дополнительным средством отвлечения, помогающим ей расслабиться. - Я сама не знала. – Отстраненно донеслось от нее после очередной затяжки. – Что ты здесь делаешь? Она всегда задавала этот вопрос. Не знала зачем и с какой целью, потому что тот все равно не отвечал. Однако, сегодня Жнец созрел для ответа: - Свежий воздух всегда полезен. – Даже если он был таким обычным и нерасполагающим к каким-то особым дискуссиям. Но было нечто особенное в сегодняшнем разговоре. Он даже походил на настоящий диалог между ними, когда в небе громыхнул гром, а после пошел дождь, заставив Вдову скривить губу, поскольку ее сигарета потухла от случайно упавшей капли. Бояться холодного ветра ей не приходилось – она всегда приходила сюда в своем излюбленном черном пальто. Но стихия начала набирать обороты довольно быстро и очень скоро безобидный дождь превратился в бушующую грозу. Прозвучавшие раскаты смогли пробудить во француженке воспоминания тех событий, которые заставили ее взять в руки сигареты. - Совсем как в ту ночь. – Пробормотал Жнец приглушенно, а голос его оставался все таким же мрачным и равнодушным. Вдова чувствовала в нем отстраненную схожесть с ней самой. - Тогда было хуже. – Пробормотала француженка, изящным движением пальцев отправляя испорченную сигарету куда-то в сторону и утыкаясь носом в высокий воротник своего пальто. – Это единственное, что я помню отчетливо. Не самый содержательный разговор, но он был удивителен тем, что происходил вообще. Самые неразговорчивые и мрачные личности всея базы вели меж собой разговор – удивительно само по себе. - Она странно ведет себя в последнее время. – Вдруг буркнул обладатель маски и черного плаща. - Мне все равно. – Нет. Это было единственное, что ее заботило так сильно, как никогда. Та ночь вспоминается ею с потаенным ужасом, а любой раскат грома напоминает об этом роковом моменте. – Сомбра составляет ей компанию. - Она теперь без ошейника. – Жнец был слишком разговорчив, а Вдова не возражала. В какой-то мере даже была рада поговорить – это продлевало ее «чистый» рассудок, заставляя держать его ясным. - Да. – Просто сказала она, чтобы заполнить пустоту, но слова почему-то вырвались вперед нее самой. – Но это ничего не изменило. - Я как будто слышу в твоем голосе нотки ревности. – От Жнеца послышался сухой и приглушенный ироничный смешок. - Нет. – Да. Чертов позорный ошейник был снят. Лена оказалась на грани жизни. Страх за ее жизнь заставлял Вдову также держать себя в ясности. До той поры она не вспоминала о такой вещи, как сигареты. Испробовав ее в одну из бессонных ночей, она уже не могла отказать себе в этом дополнительном источнике снятия стресса. Неспособная что-то сделать. Вынужденная выжидать. - Зачем ты приходишь сюда? – Вдова как будто хотела заполнить очередную паузу, повисшее меж ними. Продлить ощущение чистого разума, незамутненного препаратами и контролем. Жнец ответил не сразу, но он все-таки сделал это: - Воспоминания. Я знал тебя раньше. Не могу вспомнить. – Сказанное заставило Вдову удивиться, но она не изменяла самой себе и голос лишь вторил в равнодушных нотках: - Я тебя не помню. - Я знаю. – Жнец потянулся рукой к своей маске и снял ее, звучно выдыхая и вдыхая свежую порцию воздуха, пропитанного дождем. Его лицо было скрыто за капюшоном. – Ты причиняешь себе боль, чтобы чувствовать. Не заигрывайся. - Не твое дело. – Вдова показательно насупилась и отвела взгляд прочь, делая шаг назад, когда в небе громыхнул очередной разряд молнии. Они оба замолчали. Жнец исчез также тихо, как и появился. Вдова вернулась внутрь заброшенного карцера, проведя за безмолвным созерцанием пустоты около пары часов, чтобы ненавистный рой успокоился и ослабил над ней свое влияние. *** Будучи все-таки существом, непохожим на человека, Яки трактовал каждую человеческую вещь, коей не находил объяснения, собственное толкование. Некоторое ему подсказывала Сомбра, но все чаще он сам додумывал некоторые вещи, практически полностью научившись пользоваться мышлением и дарованным ему чужим телом мозгом. Это позволило ему погрузиться в самостоятельное изучение всего, что его так интересовало. Первое, что он сделал, так это начал читать то, что попалось ему на глаза. В комнате Лены было разбросано много откровенных журналов на эротическую тематику, и Яки они не интересовали. А вот необычная вещь в твердом переплете, где не было картинок, а лишь сплошной текст, рассказывающий историю – ему понравилась больше. Из этих вещей, название которым «книги», он почерпнул нечто очень важное, чего до конца не понимал в полной мере или же отказывался понимать… …особенно, когда он столкнулся с этой вещью нос к носу. Совсем неожиданно, отчего и небольшой ступор вслед за этим не заставил себя долго ждать. - Эй… - он легонько ткнул пальцем лежащее на траве маленькое тельце птички. Та была неподвижна и холодна, а недоумение и беспокойство Яки росло с каждым лишним мгновением, пока к нему не подошла Сомбра, заметившая его тревогу. – Она… не шевелится. Почему, Сомбра? - Ох… - Сомбра тяжко вздохнула, быстро осознав случившееся и, вновь ощущая себя матерью, присела рядом с поникшим Яки, приготовившись к неприятному разговору. – Яки, эта птица мертва. Яки тут же удивленно расширил глаза и потупил взгляд в траву. Наверное, до сей поры он совсем не задумывался о том, что чудесный мир, каким он видел все окружение, таил в себе и пугающее. Он читал об этом, но когда столкнулся с этим в реальности, ему стало страшно и грустно. - Почему? – вдруг дрогнувшим голосом спросил Яки, искренне не понимая странного смысла, что таило в себе такое мистическое и естественное явление, как смерть. - Все живое когда-нибудь умирает. – Объяснила Сомбра как можно невиннее. –Таков круговорот мира. Мы рождаемся, взрослеем, стареем и умираем. Это нормально. Иногда мы умираем раньше нашего срока. Такое случается. - А то, что делает Лена? – Вопрос повис в воздухе сам собой. – И ты? Вы… убиваете? Воспоминания Лены о ее заданиях… о тех, кто лежит в крови… я думал, что это кошмары. Выходит, нет? Сомбра глубоко вздохнула. Ситуация была очень некомфортной. Правда попросту запутает Яки, а то и вовсе заставит того впасть в панику или… Сомбра просто не знала. - Послушай, это очень сложно объяснить вот так сразу. – Отстраненно проговорила Сомбра. – Иногда тебе просто не оставляют выбора, и ты выполняешь свою работу. - За которую ты получаешь деньги? – на этот раз в голосе Яки прозвучала ирония, а Сомбра нахмурилась. - Давай не будем об этом. – Хакерша ушла к большому дереву в центре дворика, пока Яки остался в одиночестве, обратив свой взор на мертвую птицу. – «Сильные правят слабыми», так говорят многие и действуют по этим словам. Просто люди устроены так – мы конфликтуем, воюем, убиваем. Чем скорее ты поймешь это, тем лучше. Яки печально взял на руки безжизненное тельце птицы и его глаза наполнились слезами. Он не был человеком и понять это было крайне сложно. *** - Пора, Окстон. – Именно с этими словами Менгеле явился на порог ее комнаты, скрестив руки за спиной и держа на лице холодную маску сосредоточенности. Сидящий на кровати Яки тут же всполошился и нервно подскочил на ноги, дрожащим голосом спрашивая: - Ч-что случилось? – Этот пожилой врач всегда вызывал у него страх и ненависть, но они не пересекались с тех пор, как он отпустил его. - Завтра операция на «Якоре». – Спокойно произнес тот, поведя плечами. – Будь готова. Приходи в палату к десяти утра. – Он развернулся и ушел, оставив вскочившего на ноги Яки озадаченным и паникующим. После этой новости он не спал практически всю ночь, а пришедшая к нему Сомбра не могла его успокоить. Он плакал от страха и обиды, моля о том, чтобы Лена вернулась, пока не уснул от успокоительного, которое Сомбра заставила его выпить. На завтрашний день Яки откровенно не хотел идти к Менгеле. Его желание можно было понять, исходя из всех воспоминаний Лены и рассказов самой Сомбры о нем. Однако, выбора откровенно не было. «Якорь» необходимо было починить, если все не хотели, чтобы тело англичанки распалось на атомы, застряв сразу в нескольких временах. С трудом, но Яки все-таки смог собрать все силы в кулак и направиться на пресловутую операцию. Страх не исчезал, а лишь крепчал, особенно, когда он занял свое место на приготовленной ему кушетке. Менгеле был молчалив и отстранен, как и обычно, а то, с какой педантичностью и усердием он приготавливал хирургические инструменты и другие неизвестные Яки вещи – вводили того в дрожь. - Все как обычно: вдыхай это и не елозь. – Пробубнил тот, надевая на голову англичанки респираторную маску и заставляя Яки вдыхать и успокаивается. Перед тем, как напуганное сердце замедлило свой темп, алые глаза с все равно нескрываемым страхом уставились на шприц в руках Менгеле. Укол не принес ощутимой боли, видно, в силу неизменного профессионализма врача. Когда препарат растекся по венам, Яки ощутил странную сковывающую каждый нерв слабость и паралич. Через несколько минут он ясно понял, что не мог двигаться и даже издавать какие-либо звуки. - Что такое? – поинтересовался Менгеле и на его старческом лице расплылась змеиная усмешка. – Не можешь пошевелиться? Подать голос? Какая досада. А чувствовать ты можешь, верно? Кажется, тебе не повезло. Менгеле отошел от кушетки к двери и, заперев ту, вернулся обратно, взяв в руки сияющий санитарной чистотой скальпель, обыденным и, вместе с тем, злорадным тоном произнося: - Похоже, придется делать операцию так. – Лезвие обрисовало кривую линию на груди, оставляя после себя кровоточащий порез. Разум Яки взвыл в боли и ужасе, но тело было неподвижно, а крик застрял в горле, неспособный вырваться. – Не волнуйся, больно будет, но это не убьет тебя. Я позабочусь об этом. Все голоса и звуки потонули в сплошном тумане мучений. Слезы полились из глаз без всяких препятствий, а охваченный непрекращающейся жгучей болью разум не мог перестать метаться в агонии. Яки не мог прекратить бесконечно повторять в голове отчаянное – «За что?». Менгеле не давал Яки даже шанса на то, чтобы он потерял сознание во время операции и весь процесс тот пережил, ощущая каждую деталь мучений от лишнего надреза скальпелем, сшивания кожи или приживания «Якоря» к плоти насильственными способами. Препарат, пущенный по его венам, что нес за собой паралич, должен был вот-вот потерять свою силу, и Менгеле заканчивал свою работу с широкой нескрываемой усмешкой, стоило алым зареванным и опухшим глазам столкнуться с его черными безжизненными омутами. - Что ж, трещину я залатал и поставил дополнительную защиту. – Обыденным голосом протянул он, очищая свои инструменты от крови. – Я надеюсь, что в следующий раз ты будешь более осторожна. Мы же не хотим, чтобы ты в какой-то момент умерла у меня на операционном столе. Мало ли что. «За что?» - хотелось бессильным шепотом спросить Яки и когда на старческом лице в который раз мелькнула широкая кривая усмешка, обида и слезы сменились ярким пламенем пышущей раскаленной ненависти. Та горела столь сильно, что смогла заглушить пульсирующую боль во всем теле, перед тем, как ослабленный и измотанный организм не оставив особого выбора и попросту отправил Яки в бессознательное состояние. *** Очнулся Яки от жара в груди:от пульсирующей жизненной энергии, бьющей ключом в теле. Стальной цилиндр в груди… Якорь. Он вновь окреп и пылал силой. То состояние, какое обладало им еще вчера – теперь казалось смешным подобием немощности и, ощутив прилив огромной силы, в мыслях Яки мгновенно громыхнули воспоминания того, как над ним издевались и что за боль он испытал от рук Менгеле. - Как ты могла допустить все эти истязательства, Лена? – вопрошал Яки вслух, смотря на руки и ощущая в каждом движении силу, превосходящую прошлую в несколько раз. – Когда мое присутствие даровало тебе такую силу.Вся эта боль, потакание и служение. Я отомщу за нас, будь уверена. Хватит этой тщедушной слабости. Заволоченные крепчающим гневом глаза стали блуждать по палате в поисках того, над кем хотелось свершить правосудие, но все, что видел Яки – это пустующую палату со свежим букетом цветов на прикроватной тумбочке. Проигнорировав всякие знаки внимания, оставленные, наверняка, Сомброй, Яки встал на ноги, чуть кривя губы от вида легкой медицинской пижамы на теле. Отыскав одежду в той же тумбочке в аккуратном состоянии, он тут же переоделся, после чего, двинулся прочь из помещения. Струящаяся по телу энергия придавала невообразимые силы, а источником всего этого был починенный «Якорь», чей яркий свет словно кричал о том, как он был могуч. Как разительно могло поменяться все в одно мгновение? Сила и власть одурманивали каждого без исключения. Яки не оказался в стороне от этой категории и перспективы того, что он мог сделать, в этом состоянии - одурманивали его со страшной силой. Как далек шаг от невинного ребенка до одержимого силой и властью существа? Глядя на произошедшие перемены, можно было с уверенность сказать, что шаг этот не велик. Он бродил по коридорам базы, словно сорвавшейся с цепи пес, охочий до крови единственной жертвы. Игнорируя прочих, он искал Менгеле, но смог лишь встретиться с Сомброй, которая приветствовала его легкой улыбкой и беспокойством в глазах: - Ты в порядке? У тебя была серьезная операция и… - Яки прервал ее тем, что отодвинул в сторону, продолжая идти по коридору. Та мгновенно нагнала его, вцепившись в плечо: - Что с тобой? Ты как будто с цепи сорвался! - Где Менгеле?? –низко зашипел Яки, скалясь, точно оголодавший зверь. - Зачем он тебе? – растерянно спросила Сомбра, удивленная откровенной злобе и лютому бешенстве в алых глазах того невинного Яки, к какому она уже успела привыкнуть за месяц общения. Дрожь ужаса уже давно бежала по позвоночнику, словно предрекая дальнейшие слова собеседника. –Что он с тобой сделал, что ты… такой. Яки неожиданно оскалил зубы и начал угрожающе напирать на мексиканку, пока та, на инстинктах, пятилась назад: - Что сделал? Он унижал нас, пленил нас, дрессировал нас, мучил нас, чуть не убил нас… - с каждым «нас» Яки делал шаг навстречу Сомбре, пока не прижал ее к стене. -…все это время я был беспомощен и слаб. Я считал немощность и слабость Лены перед этим стариком вполне обоснованной и разумной, не находя иных альтернатив. Теперь же, когда «Якорь»… когда я сам заработал с прежней силой, в голове не укладывается мысль – почему Лена все это терпела? Сила, данная ей вместе со мной, просто не идет в какое-то сравнение с той, какая была у меня с трещиной. Возможно, что Лена поэтому и не могла очнуться все это время – слабость была слишком большой для нее. - Стой, прошу! – Откровенно начала умолять Сомбра, осознавая страшное – неизвестное ей существо вышло из-под контроля и жаждало крови. –Я знаю, что ты очень зол на него, но тебе нельзя его трогать. Если бы все было так просто, то он давно бы был мертв! Если ты его убьешь, то «Коготь» тебя казнит! Убийство подобных личностей в «Когте» караются смертью! Лена меньше всего хотела бы… - А с каких пор меня должно интересовать мнение Лены? – неожиданно произнес Яки с усмешкой, полной доли безумия в алых глазах. – Возможно, что она уже и не очнется, кто знает? - Ты… ты не можешь так поступить! – отчаянно заявила мексиканка, а Яки фыркнул от злого смешка: - Кто меня остановит? - Это тело Лены! Ты сам говорил… - Я говорил это до того, как ощутил истинную силу себя самого в этом теле. – Самоуверенно заявил он и паника охватила загнанную в угол Сомбру с головой. – До того, как осознал слабость и тщедушность Лены. Все люди одинаковы, не так ли? Сильный правит – слабые подчиняются. Так вот, я не слабый. Я буду править. Я, а не Лена. Возможно, что она заснула навсегда. Только это уже меня не пугает. Скорее радует. - Яки, ты ведь совсем так не думаешь. – Сомбра пыталась достучаться до тех невинных черт ее друга, какие преобладали в нем. – Ты любишь Лену и не хочешь всего этого… пожалуйста, остановись. Если ты убьешь Менгеле, то… - Видимо, ты не до конца поняла. – Тот оставался непробиваемым и непреклонным. – Я не собираюсь останавливаться на Менгеле. «Коготь» - это клетка, кандалы, поводок и привязь. Все здесь – это тюрьма. Я здесь не задержусь. Я помню твою доброту ко мне и поэтому просто скажу – беги, Бенита. Как делала всегда. Это был удар ниже пояса, но Сомбра смогла не только сохранить каменное спокойствие на лице, но и покорно дождаться того, как Яки оставит ее. Когда тот развернулся и хотел двинуться дальше, все тело ощутило очень знакомый, но все такой же болезненный и нестерпимый удар по голове, заставивший его увидеть в глазах темноту, а тело рухнуть на землю, пока Сомбра замерла с вытянутой рукой с пистолетом и виноватым лицом. - Прости меня, но я не дам тебе забрать у нас Лену. – Ее пальцы судорожно управлялись с удалением лишних видеозаписей, что могли запечатлеть их разговор, одновременно с этим, вызывая охрану для того, чтобы валяющуюся без сознания англичанку посадили в карцер. *** Все происходило слишком стремительно. Уже через час, после того, как Лену посадили в карцер за решетку, Менгеле связался с начальством и доложил: - Окстон необходимо усмирить самым радикальным способом. Я предлагаю нейронную модификацию. Подслушавшая этот разговор, Сомбра пришла в ужас. Это походило на безумную чехарду. Она толком не успела обдумать случившееся с Яки, а теперь Яки с Леной ожидает участь хуже самой смерти. Сомбра не хотела всего этого, а сделала то, что посчитала самым разумным – не дать Яки бесчинствовать. Она понимала, что просто запереть его в комнате будет глупой идеей, поскольку рано или поздно кто-то обратит на это внимание, потому вариант с карцером в мыслях хакерши выглядел единственно верным, так как за ним приглядывала бы охрана и не давала ему вырваться. Но все обернулось самым худшим образом, какой только можно было вообразить. Разум впервые за долгое время уступал эмоциям, и Сомбра стремглав устремилась в сторону карцера, дабы… сделать хоть что-то. Однако, едва она достигла упомянутого крыла, незадачливого пленника не оказалось на месте. Яки увели буквально за минуту до того, как она оказалась возле карцера, и эта новость вымораживала своим абсурдом – неужели Менгеле дали разрешение провести нейронную модификацию так скоро? Или же он перечит приказам? Так или иначе, а времени на размышления практически не было. Лена или Яки, было неважно кто сейчас владел телом – Сомбра просто не могла допустить, чтобы по ее вине над ними произошла подобная участь. Она была готова даже самолично вытащить Окстон из лап Менгеле. Однако, как именно это сделать – Сомбра пока не знала и судорожно размышляла над тем, как быть в подобной ситуации. Лезть сразу в пекло? Не самая разумная мысль. Она приостановила панический бег по коридорам, когда в ухе зазвонил коммуникатор. К ее удивлению на другом конце связи оказался Жнец: - Сомбра, какого черта мне приказано задержать тебя и не дать попасть в медицинское крыло? Что ты такого натворила? – Судя по его тону он был одновременно недоволен и заинтересован. Иначе бы не сказал о прямом приказе сверху, который тот нередко игнорировал. - Гейб, я скажу тебе коротко – Лене сейчас будет пиздец, если не помешать Менгеле. – Она возобновила прежнюю скорость бега. – Над ней собираются провести нейронную модификацию! На той стороне сигнала послышался тяжелый вздох: - Нам запрещено вмешиваться в дела высшего командования. Если приказали сделать эту процедуру, то мы не должны вмешиваться. - В данный момент мне откровенно на это срать! - Грязно ругнулась Сомбра, разразившись после этого лютым потоком брани на испанском. На фоне сигнала Жнеца послышался знакомый голос: - Ударь меня, Габриель. - Что за?.. - не поняла Сомбра, узнав в этом голосе Вдову. - Вдова... - Бей! - настойчиво проговорила француженка, а Сомбра даже невольно приостановила шаг, заслышав шорох и звучную пощечину. - Еще! - Что у вас там происходит?? - Сомбра понимала всю тяжесть ситуации, но губы сами собой приподнялись вверх в порыве засмеяться. - Вдова увлеклась садо-мазо?? - Слабак... - послышался шелестящее бормотание Вдовы и сигнал прервался, заставив Сомбру очнуться и возобновить свой путь с прежней скоростью. *** …когда слух Вдовы уловил в чужом коммуникаторе фразу – «нейронная модификация», адресованную в сторону Лены, внутри у нее впервые за такое долгое время промелькнуло нечто, похожее на эмоции. Рой в ее голове начал настойчиво жужжать, словно реагируя на это проявление, как на чужака, зашедшего на родную территорию, делая разум француженки послушным и расплывчатым. Понимая это, она сквозь зубы потребовала: - Ударь меня, Габриель. - Вдова… - запоздало протянул Жнец, отвлекаясь одновременно на нее и на Сомбру. - Бей! – Потребовала она яростно и тут же ощутила на своем лице пощечину. Жжение на лице и мимолетная боль оказалась недостаточной, потому что ненавистный гул в затылке не прекратился. – Еще! – Удар повторился, но уже на другую сторону лица, а она сжала зубы и процедила: - Слабак… - Чего ты хочешь добиться? – раздраженно спросил Жнец, наблюдая за тем, как француженка яростно дышала сквозь стиснутые зубы. - Ударь меня по-настоящему! Давай! – рыкнула Вдова и после пары мгновений сомнений, Габриель ударил ее в живот, заставив ту сдавленно вскрикнуть. - Довольна? – Фыркнул Жнец, низко рыча. - Да. - Ответно рыкнула Вдова, срываясь на частое дыхание, когда гул утих, как и надоедливое жужжание, заглушаемое болью и яростью. - Я даже почти что-то почувствовала. - Куда ты? - Мгновенно спросил Жнец, заметив то, как стремительно француженка покинула помещение. - За Леной. - Неброско отозвалась Вдова, дрожа каждой клеткой своего тела от переполняющего ее гнева. - Тебя настигнет наказание, если ты вмешаешься. – Нравоучительно напомнил Габриель. - Просто не стой у меня на пути. – Предупредила его француженка, сохраняя при себе спасительную ярость, что отгоняла прочь рой контроля. – А то, что будет после – уже не твоя забота. Я слишком долго ждала удобного повода. Она покинула свой темный угол, как змея, которая отправилась на охоту, напав на чей-то след. Перед глазами впервые за долгое время не было мутной пелены, а чистая картинка. Внутри горело неистовое пламя, направленное лишь к одной цели – беспощадному убийству. Она выжидала удобный момент, чтобы нанести удар, зная заранее, что это обернется для нее казнью. Вдову грела мысль, что сегодня она сделает то, о чем мечтала с тех самых пор, как только осознала всю правду происходящего с ней. Ее темные мечты были полны того, как Менгеле задыхается в собственной крови; как она смотрит на него сверху вниз, подобно палачу; смотрит на его страдания, в состоянии помочь, но лишь дразнит этим, позволяя умереть. Как же много способов убийства она хотела использовать на Менгеле.Сегодня она покончит со всеми своими кошмарами. Менгеле уязвим и все хищническое естество Вдовы дрожало от восторга и первобытной ярости. На пути к медицинскому крылу она столкнулась с Сомброй, чей вид выдавал ее беспокойство и отстраненность. Та нервно рылась во всевозможных информационных каналах, но судя по отчаянию в ее глазах и мелкой дрожи во всем теле – ее давно охватила паника и эмоции. - Спасительница. – Фыркнула со всем пренебрежением Вдова, проходя мимо хакерши и бесстрашно двигаясь прямиком к личным кабинетам медицинского персонала и лаборатории, возле которой дежурила охрана. - Нужно действовать аккуратнее. Придумать что-нибудь! – Отозвалась Сомбра нервно, остановив француженку. - Или ты просто боишься, что тебя накажут. - Вдова сощурилась, а Сомбра помрачнела. - Иди прочь. Я сама ее вытащу и убью ублюдка. С тобой я лишь трачу время, которого у Лены все меньше. - Я помогу! - Отчаянно заявила Сомбра, взяв на себя смелость схватить француженку за руку, которая та тут же отдернула прочь от прикосновения. - Ты не можешь просто взять и вломиться туда. Там охрана, камеры... - И что ты предлагаешь? – бровь Вдовы взметнулась вверх, а ярость крепчала, лишь подбадривая. - Я отключу камеры, не дам вызвать охрану... Сделаю что-нибудь. Помогу. - Неуверенным голосом проговорила Сомбра, однако, искренне стремясь быть полезной. - Хорошо. - Кивнула Вдова и возобновила свой путь по направлению к медицинскому крылу. - Держи со мной связь. - Уже. - Мгновенно раздался голос мексиканки в коммуникаторе Вдовы. Путь в медицинское крыло слишком хорошо был знаком Вдове. До невыносимого скрежета в зубах. Но цель у нее одна и отступать она точно не планирует. Слишком долго длилось ожидание. Назад у нее пути не было, это она поняла еще задолго до того, как позволила себе бесцеремонно и без всякого разрешения вторгнуться в преддверье лаборатории, заставив стоящую на стреме охрану всполошиться. Те прекрасно знали Вдову, поскольку она была здесь частым гостем, но нахождение в зоне лаборатории было запрещено и их слова оказались очевидны: - Сейчас проводится серьезная операция – посторонним нельзя здесь находиться. Вам придется покинуть эту зону до особых распоряжений. – Отрапортовал один из них, хмурясь, но прежде чем француженка направилась к нему с явным намерением преподать урок, в коммуникаторе того прозвучал какой-то приказ, услышав который, он нахмурился: - Э-э-э… прошу прощения… особые распоряжения сняты. - Да. – Также растерянно пробормотал стоящий рядом его напарник, тоже получивший приказ, и те, пребывая в явном удивлении, все-таки отошли от своего поста и отправились прочь. - Сомбра? – догадалась Вдова, переводя свой взгляд на камеру, чей красный огонек сменился на фиолетовый. - Я же сказала, что помогу тебе. – Тут же фыркнула хакерша по рации. – Поторопись. Вмешательство в маленькую часть системы не заметят так быстро, но здесь слишком хорошо известен мой «почерк». Вдова безмолвно двинулась вперед, преодолевая преддверие лаборатории и оказываясь перед входом в самое сакральное помещение, запертое за массивную стальную дверь с электронным замком. Впрочем, едва француженка замерла перед стальной дверью, как по поверхности той прошлась неоновая фиолетовая паутина, заставившая замок покорно открыться. Вдова позволила себе растянуть губы в усмешке, осознав, что это походило на то, как хищника впускают в клетку к жертве. Внутри лаборатории, представляющей из себя большое стерильное помещение с современной техникой и обустройством, находился Менгеле, поглощенный работой за панелью очень тонкого и крайне дорого устройства, собранного лишь для одной цели. Нейронная модификация. Панель со множеством показателей, рычагов и кнопок, в которых обычный человек запутается. На другом «конце» этого дьявольского изобретения находился шлем. Тот был подсоединен огромным количеством трубок и проводов к панели, построенный таким образом, что он закрывал всю голову. Как обязательным атрибутом, в комплекте такого устройства было и кресло со стальными оковами, которые не позволяли вырваться и лишний раз сопротивляться. Жгучая ярость Вдовы вскипела с новой силой, стоило ей вновь увидеть кошмарного шарманщика этого дьявольского устройства и его работу над очередным пациентом, коей действительно оказалась Лена, скованная кандалами и усыпленная препаратами. На ее голове уже был надет шлем, а Менгеле педантично и самозабвенно готовился начать свое «представление». - Ta l'heure est venue, «l'Ange de la Mort» [2]. – Проговорила Вдова торжественно, когда Менгеле обернулся на ее шаги и на полных губах расплылась голодная хищная усмешка, стоило заметить в черных глазах истинный ужас. *** [1] Нет проблем, подруга. [2] Пришел твой час, «Ангел Смерти».