blooming maknae

      Во время завтрака Чонина как почетного гостя сажают в центр стола, рядом с Марком, и рэпер надеется, что им снова удастся провести время за приятной беседой, как это было в прошлый раз, но…       — Чонин-хён!       — Ммм?       Не успевают остальные приглядеть себе места повыгоднее, Джисон плюхается на свободный стул рядом со своим биасом и делает вид, что полностью поглощен беседой с ним, чтобы не встречаться взглядом с Хэчаном, который смотрит на макнэ, мягко сказать, недовольно. По-хорошему, мелкий, которого в силу возраста не подпускали к плите, должен был компенсировать это и хотя бы помочь накрыть на стол, однако мальчишка уже нетерпеливо пощелкивает палочками и посматривает в сторону кастрюлек на плите, всем своим видом показывая, что на своем месте угнездился прочно.       Ругаться при хёне ребята не намерены, поэтому молча ставят тарелки с приготовленным на стол и тоже рассаживаются по местам. Кто-то заводит разговор о предстоящем камбеке, мол волнительно, хоть и не первый раз для них: хочется ведь все идеально сделать, а для этого нужно уметь справиться с собой.       — Да получится у вас, что вы так трясетесь? Прошлый альбом ведь просто потрясный вышел.       За столом поднимается гул, ребята, не успевшие ни кусочка с утра перехватить, даже про еду забывают, когда слышат заявление Чонина. Джисон, находящийся ближе всех к нему, осторожно дергает парня за рукав рубашки, чтобы привлечь внимание к себе и спрашивает:       — Хён слушал наш альбом?       — Ага, все песни. И клип смотрел.       Тут уж мальчишки едва со своих мест не вскакивают, однако Марк раздраженно шикает, и они рассаживаются обратно, разочарованно перешептываясь про не с той ноги вставшего хёна. В общем-то, ему почти все равно, не первый день на него, ставшего вдруг в разы строже и серьезнее чем обычно, так смотрят.       — И как тебе?       — Здорово смотритесь. У вас свой стиль, необычная манера исполнения. Вроде бы вы дети, но есть в вас что-то такое…       Он прерывается, многозначительно проводя рукой в воздухе, и подмигивает им, вытянувшимся над столом в его направлении, однако вместо того, чтобы продолжить, вновь берется за палочки. Поесть спокойно мальчишки ему все же не дают, у каждого есть вопросы, и, в конце концов, Чонин просто рассказывает о том, что ему понравилось в работе каждого участника, называя ребят по кругу начав с Марка, и объясняет, что надо подредактировать, чтобы найти свою отличительную черту, акцентировать ее и превратить в изюминку. Когда Кай после долгих рассуждений об остальных поворачивается к Джисону, оказавшемуся последним в этой цепочке, тот расцветает мечтательной улыбкой, видимо, надеясь получить заслуженную похвалу.       Еще бы, с его-то стремлением к полному внешнему и внутреннему совершенству, да остаться незамеченным.       Переводя взгляд на макнэ, Чонин выглядит максимально серьезно, однако мальчишка не успевает насладиться своим величием в полной мере. Вместо того, чтобы рассказать всем о том, как много Джисон работает над собой, и какой он молодец, Хён ощутимо стискивает пальцами мягкую щечку.       — Ну, а ты миленький просто. Продолжай в том же духе.       Вопреки ожиданиям, Джисон не отворачивается, насупившись, как сделал бы, проверни такую шутку один из его хёнов-одногруппников, даже на секунду на его лице не проскальзывает обиженного выражения. Напротив, макнэ застенчиво опускает взгляд и еле-слышно шепчет:       — Правда?       Чонин смотрит с сомнением, опасаясь, что в этот раз разыгрывают его, однако мальчишка выглядит слишком искренне для обмана, и хён ласково треплет его по волосам. Пряча слишком уж широкую улыбку, Джисон берется за палочки и склоняется над тарелкой. Кай следует его примеру почти сразу, не замечая внимательного взгляда Марка.       Это что сейчас, вообще, было?       Минхён не понимает, чего добивается Джисон (хотя, о чем это он, тут-то как раз все прозрачно), однако на место Чонина поставить себя не может: для того, чтобы не пытаться остановить макнэ нужно либо быть слепым и не видеть, что тот пытается домогаться, либо согласиться принимать домогательства.       — Чонин-хён, попробуй вот это.       Хорошо хоть прямо в рот не сует — кладет аккуратно на край тарелки и мило улыбается, наблюдая за хёном до тех пор, пока тот не оценивает кулинарные качества очередного шедевра. Благодарит парень сдержанно, немного смущенно даже, будто не знает куда деться от макнэ, который, кажется, решил обратить все свое внимание на него. А ведь раньше глядел оленьими глазами и рта не мог открыть в его присутствии, считая едва ли не божественным созданием.       Поэтому-то Марк даже рад, что сам сидит рядом с Каем. Будь его место с другой стороны стола, он бы точно глазел на них весь завтрак, как идиот, а так только слушает краем уха, хоть и хочется встать и уйти. Нельзя, такой поступок выглядел бы очень уж подозрительно, однако и смотреть на Джисона и Чонина, воркующих как два голубочка больше не может. Отчасти это и заставляет его вызваться мыть посуду. Дальше все происходит по предсказанному им сценарию: ребята, пораженные акцией невиданной щедрости, хватают гостя под руки и утаскивают его за собой, оставляя хёна наедине с горой тарелок и кружек.       Натирать керамику губкой проще, чем смотреть на макнэ, решившего сегодня раскрыть все свое обаяние. Потому что у него, действительно, получается, мальчишка все так же невинен внешне, его неумелые жесты нисколько не изменились, только вот теперь все это, такое обольстительное в неловкой простоте, не для Марка.       Он ведь так хотел, чтобы Джисон выкинул его из головы. Что ж, желание сбылось, только вместо милой девочки макнэ нашел себе кое-кого постарше и поопытнее. Даже этот плакат… Минхён хлопает себя по лбу мыльной рукой и мчится в сторону их комнаты. Маячил полуобнаженный Кай на стене уже не первый месяц, однако совсем недавно, недели две назад, макнэ его немного перевесил. Только вот зачем?       Днем в этот угол свет почти не падает, и фото остается в тени, скрывающей его от невнимательного, беглого взгляда. Получается, Джисон бережет картинку от выцветания? Однако место в тени есть и рядом с остальными плакатами, этот же висит в стороне, прямо над изголовьем, слева от подушки. Кровать немного отставлена от стены, а потому смотреть на Кая, лежа в кровати, очень удобно, достаточно только голову повернуть. Минхён вспоминает ночные «сеансы» и разрозненные факты встают на места.       Перевешен плакат ровно туда, куда падает лунный свет из окна.       Рэпер возвращается на кухню, но продолжить свое великое дело не успевает: едва он берется за очередную тарелку, сзади раздается голос:       — Что-то медленно процесс продвигается. Может, тебе помощь нужна?       Сначала Марк только отрицательно качает головой, но потом поддавшись эмоциям спрашивает, стараясь звучать не слишком желчно:       — Опять сбегаешь? А дети ведь тебя ждали.       Нельзя так себя с ним вести. Во-первых, они друзья как никак; во-вторых, в своей бесподобности, заставившей макнэ свихнуться, Кай нисколько не виноват; в-третьих, даже если и есть между этими двумя что-то, Марк не имеет никакого права ревновать не принадлежащего ему Джисона.       — Молчал бы уж, старик.       Смех Чонина среди тишины, заполняемой только еле-слышным звяканьем тарелок, резко прерывается, а парень тем временем подходит чуть ближе к Марку и упирается ладонями в столешницу рядом с раковиной.       — Вообще, я поговорить хотел.       — Ладно.       Он глубоко вдыхает, видимо, собираясь с мыслями, и начинает постукивать пальцами по деревянной поверхности, что с головой выдает его волнение.       — Это серьезно, так что выслушай до конца. Марк, знаешь…       Его тихий, осторожный тон прерывается заливистым смехом, а на пороге кухни появляется Джисон, на голове которого красуется корона из бумаги, кое-как прицепленная к волосам разноцветными скрепками. Макнэ, не обращая ни малейшего внимания на то, что отвлекает старших от разговора, подбегает к умолкшему Чонину и требовательно дергает его за рукав.       — Пойдем, хён, он у нас скучный. А мы там придумали кое-что, ты должен посмотреть.       Джисон показывает Минхёну язык, не понимая, что тому абсолютно все равно. Марк просто ждет, пока хён выгонит приставучего мальчишку и, наконец, поделится с ним своей великой тайной, однако Кай, извиняясь, пожимает плечами и берет макнэ за руку. Нашел повод уйти от тяжелого разговора? Что ж, это его выбор.       — Ну, пойдем.       Парни выходят из кухни, обсуждая один из недавно вышедших хитов, и рэпер оставшийся у раковины, едва успевает перехватить выскользнувшую из его рук кружку. Он торопливо домывает посуду и возвращается в свою комнату, чтобы переодеться, а потом сбегает, как можно тише прикрыв за собой дверь.       Дождь на улице лупит нещадно, но возвращаться за зонтом или хотя бы курткой уже бессмысленно, его обязательно поймают и заставят остаться в квартире, поэтому Марк только накидывает на голову капюшон и застегивает толстовку под самое горло. Да ему бы просто добежать до какой-нибудь невзрачной забегаловки, забиться в угол и заказать стаканчик паршивого кофе. Его можно пить до тех пор, пока на улицу не вышвырнут. Все-таки телефон с собой, можно в твиттере ленту полистать, ну или в инстаграм залезть. По крайней мере, скучно не будет.

***

      Обратно Минхён возвращается после шестой кафешки, когда стрелки часов переползают цифру девять. Единственное, о чем он не подумал, так об обратной дороге и, выбирая заведения, просто шел прямо, поэтому из последнего пришлось топать почти минут сорок, и это при том, что дождь все еще лил как из ведра. Хорошо он хоть додумался записку оставить, чтобы ребята его не искали. Переживать бы ведь начали все.       Дверь рэпер открывает ровно в десять, так же тихо, как и закрывал: по расписанию отбой, а это значит, что все только-только по кроватям улеглись. Не нужны ему сейчас разборки и лишние вопросы, просто добраться бы до душа, скинуть мокрую одежду и включить воду погорячее.       Только вот за пижамой нужно сходить.       Аккуратно приоткрывая скрипучую дверь и проскальзывая в комнату, Минхён ожидает увидеть что угодно кроме сидящего на краешке кровати и еле-слышно всхлипывающего Джисона, прячущего лицо в ладонях.       Их разговор с Чонином все-таки состоялся? И, судя по состоянию мальчишки, прошел не совсем так, как ожидалось. Хён отшил его? Конечно, девушка ведь, и все такое, некогда детей развлекать.       — Джисон?       Мальчишка вскидывает голову и смотрит так, словно его поймали на месте преступления. Даже в тусклом свете ночника видно, что ревет он уже долго, и у Марка от жалости колет сердце.       — Что случилось? С Чонином поругался?       Испуганный взгляд уступает место непонимающему, но прежде, чем Минхён успевает продолжить, Джисон вытирает набежавшие слезы кулачками и глупо шмыгает носом.       — Почему ты такой слепой, Марк?       Что он имеет в виду? Мелочи теряют всякое значение: Минхён забывает о том, что замерз, не думает больше о том, что с него капает прямо на пушистый ковер, остается только макнэ, устало опустивший голову и сгорбивший плечи. Потому что, возможно, ловушка из чувств, которую рэпер считал непреодолимым лабиринтом, на деле оказалась тремя соснами, в которых он умудрился заплутать.       — Джисон…       Мальчишка залезает под одеяло и отворачивается к стене, поджимая ноги.       — Иди переоденься. Мокрый же весь, заболеешь еще.