Немного о младшем или вселенная Билла Каулитца.

— Привет, — тихо раздается в трубке, когда я, не подумав, отвечаю на звонок с неизвестного мне номера. — Привет… — нервно вздохнув, повторяю я. — Прости, я знаю, что обещал не звонить, но… — голос в трубке медленно смолкает и, я слышу лишь громкое отрывистое дыхание на том конце провода. — Я скучаю… скучаю по тебе… — Билл… — его имя срывается с моих губ и, наверное, мне уже сейчас стоит сбросить вызов, но я почему-то продолжаю держать телефон, порой даже вслушиваясь в тишину. — Да, ты прав, ты не должен был, но… все же сделал это… Прохожу по длинному коридору своей квартиры и медленно усаживаюсь на широкий подоконник в гостиной комнате. Стягиваю теплый шарф, который еще хранит сырость улицы и, отбросив его в сторону, прислоняюсь к прохладному окну, пытаясь унять появившуюся мигрень. — Сделал, хоть и обещал обратное…, но, видимо, не умею держать я слово… — столь же тихо продолжает он, и мне приходится прилагать немало усилий, чтобы разобрать его слова, и не меньше — не прервать разговор. — Знаешь, я это и так знаю… что слово, что люди… — вырывается у меня против воли. — Да, и людей тоже… — произнёс он и громко выдохнул. Видимо, курит. Продолжаю тереться лбом о стекло, попутно всматриваясь в ночной город, в улицы, освещенные лишь искусственным светом, в людей, спешащих в свои теплые квартиры, и в свое отражение. — Билл, что ты хочешь? Зачем звонишь? — спрашиваю я, и мой голос звучит как-то глухо, отдаленно. — Хотел сказать, что… — Прошу, только не говори, что скучаешь, это я уже слышала… — перебиваю я и, устало потерев глаза, прикрываю их. — Не совсем… я лишь хотел сказать, что мне жаль. Правда, — его голос хрипит, и я понимаю, что сигарета, которую он сейчас курит, далеко не первая. — Жаль… тебе жаль… — иронично отзываюсь я и болезненно прикусываю губы. Открываю глаза, выпуская первые капли соленых слез. — Что ж, тогда мне жаль, что я приехала, повелась своему желанию. Жаль, что не смогла остановить себя и увидела то, что увидела… но больше всего я сожалею о том, что вообще когда-то встретила тебя… вот, что действительно жаль, Каулитц! — Т-ты и вправду сожалеешь о нашей встрече? — еле слышно поинтересовался Билл, и я почувствовала, как от его слов мое сердце болезненно сжалось, превращаясь в безжизненный орган. — Да, Билл, я жалею об этом! — громко крикнула я. Нет, я так не считаю да и никогда не считала…, но сейчас, когда я вновь задыхаюсь от накативших чувств, когда вновь начинаю вспоминать и не могу перестать плакать, сказать по-другому я не могу… просто не могу… — Жалею, понимаешь?! Ведь… ведь ты мне сделал так больно! А знаешь, ты был единственным, кому я смогла открыться. Ты был тем, кто принял меня такой, какая я есть, и сделал счастливой. Ты был тем, с кем бы я хотела разделить это, но ты отнял у меня это счастье, отнял у нас обоих… Утыкаюсь лицом в колени и громко всхлипываю. Мне наплевать, что Билл сейчас все это слышит, настолько наплевать, насколько было и ему самому, когда он целовал другую девушку…. — Прости, что отнял то, что принадлежало тебе… — Нет, Билл, ты отнял то, что принадлежало нам, точнее, то, что могло принадлежать нам обоим…