Till I Collapse

Pompeya — 90 Sokolow — Bang Bang Через окна, распахнутые настежь, бежал юркий ветер, расталкивая светлые занавески. В квартире уже стало невыносимо холодно, но Чонгук упрямо стоял без действий, проматывая всё происходившее с ним на протяжении почти полугода. Он проснулся рано. Ощущал себя хорошо, даже выспался. Кружка кофе, заваренного им самим, горечью оседал на языке, заменив привычный вкус чая по утрам. Сначала нескончаемые поиски ученика, отборы, постоянные приглядывания к окружающим с целью выцепить ту самую желанную жажду силы во взгляде. Потом эти тренировки с Минхёком, который ни во что его не ставил, дерзил, выставлял колючки. С Тё непросто и сейчас, но, Чонгук уверен, проще, чем когда-то старику было с ним. И после его потихоньку за собой утягивало любопытство. Целая нить, протянутая через судьбу Валери, вела его сквозь проблемы, сквозь непроглядный туман. Вперед и вперед… Девушка, не сводящая своего надзора с брата, старик, знающий их уже давно, знающий слишком много, первый бой мальчишки, потом наемники, больница, изумительный Хангой… Волшебное колебание реки. Это чувство. Биение сердца в груди. И Чонгук не знает, в какое мгновение Валери стала для него человеком по значимости на ранг выше. В их доме ему находилось место. С семьей Тё он ощущал себя винтиком, встрявшим на свое место. Они были преданы друг другу. Именно это Чонгук и ценил в людях. Если изначально, он не хотел никаких связей с Тё Валери (а теперь хотел её), то немного влившись в курс её семейных дел ему захотелось стать ей другом, маленькой, но значительной поддержкой. Двигали им в ту минуту жалость, сочувствие или опять же собственный интерес? Непонятно. Но Чонгук упрямо подбирался ближе, узнавая, разгадывая Валери, всю подноготную её тяжелой жизни. А чем ближе к огню, тем теплее. Тот потрясающий в их доме вечер, наполненный нежность, переполнявшей до краев усталостью, до сих пор не покидает мыслей Чона и каждый раз вызывает теплую даже немного смущенную улыбку. Он смел с женщинами, смел в поведение, в обращение, в разговорах с ними. Потому что Чонгук уверен в своем выборе и действиях. Но, тем не менее, он никогда не теряет ощущения трепетности и мягкости, с которыми каждый мужчина должен обращаться с противоположным полом. Наверное, этим он и подкупал. Почему в прошедшем времени? Потому что боец и сам не заметил, как вокруг всё время, все мысли стала занимать одна единственная. И необходимость кого-то «подкупать» отпала сама с собой. Тонким шлейфом проскальзывает мимолетная мысль о Наён, которая своим отказом подтолкнула его в объятия Валери. А он и не сопротивлялся. Был обижен, хотел, чтобы в нем нуждались, целенаправленно шел к тому, что грело душу. Поэтому Чонгук снова себя привязал, хотя и не желал этого. Само получилось как-то. Она открывалась с разных сторон, хотя изначально его зацепила только неординарность, бросавшаяся в глаза, загадочность, опять же утягивавшая за собой. Как к нему относилась Валери, Чонгук не знал, но догадывался, что он ей хотя бы симпатичен, иначе как еще растолковать согласия на сладкие поцелуи, разливающие негу лишь в результате воспоминаний? Чонгук еще раз улыбнулся, нежась в лучах приятных воспоминаний, подтягивая наполовину пустую чашку к губам, совсем не думая о том, что они успели узнать от наркоторговца-психопата. Но Чонгук — первоклассный боец, поэтому привык учиться на промахах. Сейчас он не хотел терять времени, не хотел поддаваться сомнению, которое грызло его изнутри. Если есть девушка, которой он симпатизировал, с которой не прочь был попробовать, надо было действовать. Чонгук обязан был побороться, потому что раз он уже стормозил, пока высматривал шансы с Наён. Но вставал вопрос как эту борьбу воспримет сама Валери, для которой жизнь расписана поминутно. Если у неё там графа для свиданий, любви, собственной жизни? Может ли она позволить себе пробовать, радоваться мгновениям без спешки спасать кого-то, помогать кому-то, заботиться о ком-то? Она сосредоточила мысли на близких, на заботе о них, даже не заметив, как помощь перетекла в немаленькую жертву. Другие берут предлагаемое с благодарностью первое время, а потом то, что они получают постоянно, становится привычкой для них и пропадает даже намек на «спасибо». Конечно, раз постоянно поддерживают, значит это норма! Чонгук не намекал, что близкие Тё используют её, но то, что они привыкают к её опеке, к её жертвенности — да. Чон думает, что Валери отказала бы ему сейчас в любом случае, потому что просто не смогла бы подступиться чем-то ради отдыха для себя (попытки для Чона). Поэтому мысли останавливались на том, что её необходимо как-то подготовить, как-то подтолкнуть к тому, что ей необходим отпуск, отвлекаться, присматриваться к окружающим. Затем, он включит своё обаяние и попытается не ударить в грязь лицом. По крайней мере, при первой попытке. Уже пустая чашка почти что полетела на рабочий стол, а Чонгук подойдя ближе к окну напечатал сообщение: «Как на счет того, чтобы потренироваться?» И только коснувшись кнопки отправить Чонгук осознал, что может не получить ответа сразу и что практичнее было бы позвонить. Но Тё и тут удивила, прислав буквально через две минуты изъявление согласия, которое коротко отразилось в одном неоднозначном: «Можно» «Тогда через час в зале?» И следом: «Заехать за тобой?» «Не надо)» — и снисходительная скобка в конце как подтверждение того, что девушку необходимо подготовить к разного рода предложениям. Как итог на парне белый тонкий свитер, приглаженный с особым чувством педантичности, черные джинсы и кожаная куртка, придающая ему брутальности вместе с черными сережками в ушах. Стремления выглядеть всегда просто, аккуратно и красиво, привитые ему с детства матерью, заметно обострились, когда он стал публичной личностью и в него ненароком стали тыкать пальцем, как на непобедимого чемпиона самого известного клуба в Сеуле. В приподнятом настроении, заметном предвкушении Чонгук с какими-то обновленными чувствами направился в зал с одной лишь целью потренироваться (удивить и покорить). До пункта назначения летел окрыленный, не замечая, как набирает скорость, забыв к тому же позавтракать. В салоне приятно наигрывал плейлист Минхёка, который уже успел стать для него родным. Чонгук открыл дверь своим ключом, зал сегодня отдыхал, а старик…снова где-то пропадал, забыв рассказать хоть что-то о своих планах. Норма, которая уже не пугала Чона, хоть и продолжала раздражать в том же духе. Пока Чонгук закидывал вещи и переодевался, то услышал шаги в пустующем помещении. Видимо девушка пришла, но выйдя в зал, боец никого не застал. Наверное, успела прошмыгнуть в раздевалку. И он был прав, потому что спустя пару минут она действительно предстала в своем спортивном снаряжении: черные шорты, серая майка поверх топа, снова без обуви, лишь в носках. Отсутствовали только повязки на ребрах. Это странным образом порадовало. — Привет, — первым отмер Чонгук, неловко откашлявшись, не решаясь сдвинуться с места. — Привет, — также коротко поприветствовала парня Валери. Они хорошо помнили тот день, когда навестили Минхи, тот день, когда вместе решали физику и помнили даже Хангой с его удивительно волнующими вечерами. Именно об этом они помнили слишком хорошо. — Как твоя коленка? — вовремя вспомнил Чонгук, кивнув ей на ногу. Сначала девушка явно не поняла о чем вопрос, потом спохватившись, пояснила: — Да там ерунда. Всё нормально. — Это хорошо, — Чонгук блекло улыбнулся. — Тогда пройдемся по обычной программе, — полу вопросом высказался на счет планов он, направляясь к матам. Взялись за растяжку, которая проходила в тишине на матах. Только когда они оба встали на ринг, то Валери решилась на весьма смелый вопрос на тему, которую семья Тё старательно обходила: — Нио приходит на твои бои? Чонгук немного растерянно взглянул на девушку, стоя в полуобороте. Не ожидал. — К чему спрашиваешь? — Просто интересно, поддерживает ли тебя кто-либо на боях. — Я в этом не нуждаюсь, — усмехнулся Чонгук, принимая стойку. — Все нуждаются в поддержке! — воспротивилась девушка. — Странно слышать это от тебя, — хмыкнул Чон, с интересом поглядывая на возникшую откуда-то робость в чертах напротив, — к тому же ты забываешь, что я — не все. Валери скованно замахнулась для удара, Чонгук увернулся на автомате. — Почему же тебя кажется это странным? — Потому что ты отказываешься от любой помощи, которую я тебе предлагаю, и при этом говоришь о необходимости поддержки. Противоречиво, не находишь? — Это другое, моя жизнь это не бои Зари. — Верно, — произнес спокойно Чонгук, продолжая легко уклоняться от ударов, которые становились с каждым разом четче, — жизнь намного сложнее, чем борьба на ринге. В ней у тебя может быть намного больше противников и при этом ни одного правила. Ты ставишь что-то на кон, бьешься с отдельными людьми, с целыми сообществами, направлениями, иногда и с самим собой; вокруг тебя толпа народу, наблюдающая за твоими потугами, и каждый второй там — твой судья. И, знаешь, порой в жизни тебя «бьют» намного чаще, чем на ринге. — Может быть ты и прав, не думала об этом так обширно, — Валери пожала плечами, прорабатывая двойку. Парень двигался заметно расслабленно, делая девушке послабления, чтобы она могла привыкнуть к его реальному темпу. Натаскать её немного не помешало бы. Вдруг однажды его не окажется рядом? Чонгук встрепенулся, жестче блокируя удары. — Разве мы сами выбираем такой жизненный путь? А ведь становится на настоящий ринг это твой выбор, как профессия, понимаешь? Если кто-нибудь будет поддерживать тебя, разве не станет тебе от этого легче? — Конечно, сами. Жизнь можно проплыть, не сопротивляясь ничему. Только в результате ты останешься рабом других, а не правителем. Поэтому большинство предпочитает борьбу. Если кто-то будет поддерживать тебя в жизни, разве тебе не станет легче? — Станет, — неожиданно признается Тё, внезапно задевая бойца за живое, — если то был бы для меня близкий человек. Поэтому я и спросила тебя о Нио… — Считаешь нас с ним близкими людьми? — Чонгук улыбнулся, прислушиваясь к тому, как заскребло внутри от резких суждений девушки. — Предполагаю, он ведь твой тренер, — прокряхтела Валери, уворачиваясь от захвата. — Он давно не ходит на бои, не только на мои, а в принципе, — пояснил Чон. — Не похоже на него, — пробубнила девушка, пытаясь выцепить противника хоть какой-либо частью тела. Валери заметно лучше двигалась, чем на прошлой тренировке. Видимо после нескольких разминок, стала возвращаться мышечная память, а может и кадры из прошлых боев стали прокручиваться в её голове чаще. — А что на счет тебя? — прищурившись, поинтересовался боец, без труда, почти не обращая внимания, продолжая танцевать вокруг мнимого соперника. — В плане? — Ходишь на бои? Девушка фыркнула как-то снисходительно. — На бои Минхека и вместе с ним на твои…иногда, — с заметной паузой посвятила в свои «развлечения» Чона Валери. — Удивительно, — натянуто посмеялся парень, скрывая, как метко выстреливают фразы Тё, — ходишь на бои Минхека, чтобы поддержать его и на мои бои ходишь, чтобы поддержать... его. — Да что ты! — воскликнула девушка, отодвигаясь от бойца на большее расстояние и анализируя его положение. — В прошлый раз ты победил только благодаря мне! — Не спорю, — Чонгук хмыкнул, — но не благодаря твоей поддержке. Валери неоднозначно махнула головой и отрывчато бросила, кажется, даже не задумываясь о смысле сказанного (так, по крайней мере, почудилось Чонгуку): — Благодаря моей поддержке, ты бы еще лет сто оставался бы чемпионом. Чон задрожал от пробравшего его смеха. — Не верю, брехня! — Серьезно, когда у тебя следующий бой? Я приду. Девушка слишком долго бездействовала, потому Чонгук приблизился сам, снова стал ставить ей ловушки, в надежде проделать действенный захват. — Тебе некогда ходить на чужие бои, — передразнил Чон, исковеркав фразу, которую она ему когда-то бросила, и тут же, уличив отличный момент, добавил: — В твоем списке нет места развлечениям. — Чт..что? — Валери удивленно затормозила, и боец за секунду перехватил её за шею, продемонстрировав один из популярных захватов из айкидо. Он стоял за девичьей спиной, держал цепко, причиняя дискомфорт, но не боль, и часто переставлял ноги, чтобы не дать ей выбраться. — Откуда ты знаешь? — она безрезультатно дернулась. — Своих не сдаем, — прыснул Чон где-то над её ухом. — Минхёк проболтался, — сокрушенно промолвила Валери, хватаясь за мускулистую руку, которая перекрыла ей путь к победе. — Раз я нашла один раз время прийти посмотреть на твое избиение, — злорадная ухмылка растянулась на ширину всего лица, — то найду и в этот раз. Говори, когда бой? Тё усиленно запыхтела, пытаясь хоть как-нибудь сдвинуть шкаф, стоящий за её спиной. — Ты не забыла, что придешь меня поддержать, а? — Говори, когда? — нахмурилась Валери. — Пока не знаю, — без уговоров сдался Чонгук, — у Зари проблемы какие-то, как станет известно, сообщу тебе первой. Но ты реально завязывай жить по такому расписанию, — посоветовал боец. — Сама как-нибудь разберусь, — процедила девушка, сокрушенная невозможностью выйти из-под огромной лапищи парня, тихо промолвила, — отпусти меня. — Ты не можешь сказать такое своему противнику. — Конечно, не смогла бы, мой противник давно бы меня придушил. — Значит, сдаешься? — Чонгук цокнул, не торопясь отпускать Валери. Он более чем был доволен этим положением. — Сдаюсь, я не выберусь из этого захвата, — спокойно отозвалась девушка, не показывая, что гордость подверглась ущемлению, — физически ты сильнее меня. А с точки зрения техники мне не достает практики и опыта, так что отпускай. — Здорово, что ты так критично оцениваешь свои возможности, но кому-то, кажется, все же не хватает уверенности? А что ты делала в случаях, когда противница была сильнее тебя? — Не попадалась. Мы можем поговорить об этом лицом к лицу? — раздраженно поинтересовалась Валери, которую Чонгук все еще не отпускал, и продолжал глубоким голосом говорить над ухом, истязая девчачьи нервы и сердце? — Зачем? Мне и так всё нравится! — откровенно издевался боец, продолжая посмеиваться над жалкими попытками выбраться своей «пленницы». — А мне нет! — Валери дернулась. — Ну, так меняй что-то. Валери не видела, но ясно ощущала даже затылком, как широко расплылась ухмылка на лице чемпиона. Он был уверен в своем нерушимом преимуществе, но уже через секунду ему пришлось вскрикнуть от боли, которая пронзила его руку. Захват ослаб, Тё быстро и ловко выскользнула из стальных тисков бойца. Чонгук взглянул на свое запястье, где полумесяцами остались два следа от зубов. — Это нечестно! — буркнул Чонгук, потирая место укуса. — Надо было отпускать! — Вот какими агрессивными становятся люди, которые не позволяют себе отдыхать. Аж на окружающих бросаются. Тё закатила глаза, промолчав. Её постоянное нежелание развивать личные темы начинала раздражать Чонгука. Они же вроде уже перепрыгнули этап, в котором ничего не посвящали друг другу. Что теперь уже не так? — Но кроме шуток, что серьезно живешь по этому расписанию? — Пока других вариантов не было. Тут один раз дашь слабину и всё. — Да ну, — протянул Чонгук скептично, — с каких это пор отдых — это слабина. Может ты хотела сказать обычная потребность человека? — сыронизировал он. — Отдых — это то, к чему быстро привыкаешь. Систематически делать перерывы я не могу, поэтому лучше вообще не пытаться, — по лицу девушки незаметной тенью пробежала грусть. — И что, теперь всю жизнь будешь пахать? — не переставал задавать наводящие вопросы Чонгук, открыто показывая своё недовольство. — Если ты хотя бы раз в месяц выберешься погулять с друзьями, сходить в кафе с подружками или на свидание, катастрофически много мир не потеряет. — Да всю жизнь буду пахать, — Валери натянуто посмеялась, бросив в сторону бойца подозрительный прищур. — Катастрофически много потеряет мой кошелек, — коротко хохотнула она. — С таким расписанием жизнь-то выйдет короткой, — Чонгук усмехнулся. — Устройся на нормальную работу, на крайний случай есть Заря, — объяснил все так боец, будто не видел в ситуации ни одной проблемы. — Ооо, с вступлением в ряды Зари продолжительность моей жизни в мгновении увеличится, — саркастично выговорила Тё. — Хорошо, не Заря, — поднял руки Чон в примирительном жесте, — любое нормальное место. И с деньгами, — парень посмотрел на Тё серьезнее, без заметного ехидства, — ты всегда можешь обратиться ко мне. Только отдохни нормально. И его слова как нежное одеяло укутали Тё давно позабытой заботой, от которой даже стало неловко. Щеки заполыхали, девушка поспешно отвела взор, а потом и вовсе развернулась, чтобы спуститься с ринга. Но Чонгук незамеченным это не оставил. После паузы, она, сделав парочку глотков воды из бутылки, уже не скрывая тяжести и тоски, честно проговорила: — Я не знаю, правда. Но подумаю над твоими словами, — её улыбка вызвала внутри Чонгука какой-то непонятный шорох. — Спасибо. Только грусть не наводи, — она снова хмыкнула. — Давай по новой, постараюсь больше не попадаться.

***

Когда ты растешь в семье блюстителей закона, невольно начинаешь присматриваться к окружающему миру, подмечая в нем его недостатки, его несовершенство и огромное, множащееся количество преступности. До Джунг не мечтал пойти по стопам своего родителя военного, который всю жизнь прожил как правильный и достопочтимый гражданин собственной страны, и своей родительницы под стать отцу — сотрудника полиции. Но время скинуло его на тропу закона насильно, словно показав, где его место, в чем его предназначение. Трагично, но отец его — самый правильный из всех жителей Сеула — погиб от руки какого-то известного в криминальных кругах бойца, которому за большие деньги, связи и крышивании клуба с названием «Коралл» (которое ему довелось услышать впервые от следователя полиции), удалось избежать сурового наказания. Джунгу было семнадцать, он как раз выбирал, кем ему стать в будущем. Но ответ после случившегося, как выразился следователь «несчастного случая», преобразился — в того, кто уничтожит ринги. Все площадки с возможными бойцами, верящими в свою всесильность, создающих свой ночной закон, отличающийся разбоем, насилием и безнаказанными убийствами. Джунг надеялся свести со свету каждого. До, тогда еще подростку, не было страшно за себя или за мать, которая сразу отошла от дел после произошедшего с отцом и через два года скончалась от разрыва сердца. Его одолевал страх того, что он не сумеет найти и наказать преступника, ушедшего от своей кары. Когда он вступил в отделении полиции и стал раскрывать одно дело за другим, когда он горел работой, жаждал, как можно больше виновных засадить за решетку, началась зачистка районов. Молодость делало свое дело, он поднимался по карьерной лестнице, не замечая, как в подполье расширялся его главный противник, который со временем стал заклятым врагом. «Заря» набирала обороты. Услышав впервые о кровавом клубе, Джунг вновь занялся жаждой мести за отца, за всех тех, чьи убийцы оставались ненаказанными. Но даже тогда верхушки Зари умели крутиться и вылезали сухими из-под воды. Не удавалось нарыть на них информации, разоблачить, достать документы, узнать о главных людях ведущих дела, даже облавы не увенчивались успехом. Тогда-то, перестав получать результаты от набегов, До и решил притаиться на время, перестать нагонять на этот клуб и подождать, пока он окрепнет и его барыги расжирят, начав светить своими пузатыми кошельками. Так и случилось. Через несколько растянутых долгих лет, слухи о клубе стали разлетаться со скоростью света, и о кровавых боях стало известно даже за границей. Люди слетались из разных уголков мира, чтобы посмотреть на площадку, на которую попадали только лучшие бойцы, самые стойкие и беспощадные. В след за Зарей на слуху у всех стал ряд имен важных людей, среди которых на первом стоял Чон Чонгук. Мальчишка, поднявший вместе с собой престиж ринга, который вывел бои на новый уровень и был, по словам публики, отбитым убийцей, костоломом. Именно поэтому Джунг не без оснований стал полагать, что именно падение чемпиона может стать причиной крушения клуба, и тем самым сделал пометку в своей папке. Из этого же ряда следователь выцепил еще одну важную персону. «Важную» не своим статусом или авторитетом, а деньгами. Донхён заправлял ставками «Зари», самой сердцевиной, финансовой опорой, которая озолотилась за счет ставок жителей Сеула, работы наемников и продажи психотропных веществ. Когда в отдел попало дело Тё Валери, Джунг не обратил на него особого внимания. Потасовки на улицах происходили редко, но они имели место быть, поэтому он не смел выудить из сундучка, где он хранил время, хотя бы час для какой-то никому неизвестной девушки. Но потом его слух выхватил из речи своего подчиненного фразу, которая заставила его бросить взор на папку с новым преступлением: «Он остался невредим». Наверное, за многочисленные раскрытые дела и кучу проштудированных материалов о потасовках, драках мозг сам уже настраивался на нужную волну, выцепляя то, что необходимо, без основательного подхода хозяина. Джунг доверял интуиции и поэтому небрежным жестом раскрыл папку и быстро пробежался по тексту, ровно на секунду споткнувшись лишь в одном предложение: «Её принес парень, представился, как Чон Чонгук». И тут две разные фразы, одну из которых он прочитал, другую услышал, До совместил, получив всё происходящее, как на ладони: «Чон Чонгук остался невредим». Сомнений, что это тот самый юнец, не оставалось. Дело, конечно же, он взял под свою ответственность, но заниматься им всерьез не собирался (да и причин и улик слишком мало), просто ему не хотелось упустить такую возможность лично познакомиться с известным бойцом «Зари». Столкнувшись с ним один раз можно вынести вердикт, что парень живет хорошо и привык властвовать над ситуацией. Вседозволенность, понятие того, что если у тебя есть деньги, то ты можешь не считаться с законом, можешь не ценить чужую жизнь. Именно это рушило правило и ставило под угрозу жизнь близких для кого-то людей. Так Джунг положил начало раскрытию и изучению личности чемпиона. Ему удалось многое нарыть, всё бережно было — лист к листу — сшито и облачено в черную папку, которая пылилась в его кабинете в выдвижном настольном ящичке, и ждала своего звездного часа. Пока До ходил, рыская о чемпионе, в верхах Зари произошел какой-то одним им ведомый разлад, и внезапно полиции был дан зеленый свет для проведения санкций в сторону клуба. Джунг, решив не упускать столь лакомого кусочка, ринулся в атаку. Донхён — склизкая порода, лижущая всем задницы, чтобы его бизнес, подобный Пизанской башне, никто не трогал. Он не внушал уважения, которого порой удостаивались некоторые злосчастные, но харизматичные ублюдки. Для До он был омерзителен в своих поступках, словах, во внешности и в извращенных наклонностях. Джунг ненавидел его, даже не зная, мечтал увидеть, как это жалкое порождение человечества умрёт в адских муках, — видя, как сгорают его деньги, которыми он заправлял в клубе. То были баснословные суммы. Молодые, старики, бизнесмены и простые обыватели, проститутки, пьяницы и временами даже домохозяйки спускали заработанные кровные на ставках. Сеул был болен лихорадкой, которая золотила кого-то в рядах намного выше и авторитетнее. Они на небесах не светились, одну руку — правую во всем подавая жителям, другой купаясь в крови бьющихся на ринге парней и девушек. Джунг видел в сладких снах, как вонзает мечи в сердца этих типов, стирает с лица земли «Зарю», тем самым спасая всех от зла. Совершили два налета. Безрезультатно прошел тот, в котором полицейский пришли, пошумели с местными охранниками и абсолютно глупо сцепились с приезжими и безликими бойцами из-за границы. Но второй случай был особенным во всех смыслах, потому что Джунг был ближе всего к тому, чтобы раздавить Зарю. В жаркую почти летнюю ночь, До влетел с толпой крепких ребят в клуб. Все в форме, которая как клеймо. И взоры людские, как стрелы, вонзались в них, будто они прокаженные, на которых даже смотреть больно физически. Джунг не понимал, что не так с этими людьми, и злился. Ведь именно он, а не все шавки Зари, боролся за их мир, за спокойный сон граждан. Почему же он получал эти взоры, эту ненависть? Только потому, что желал уничтожить развлечение для садистов, потому что лишал людей потехи? Следователь, скрипнув от злости зубами, не церемонясь, углядел на месте приема ставок денежного главаря, и на всех парах с парнями оцепил пункт приема ставок. Далее пошли разборки. До открывал кассы и раскидывал купюры, смотря на лежащего на полу Донхёна красными глазами. Он видел триумф в одном падение человека, мало понимая, что ничем не отличатся от тех, кто фанатеет от ринга и боев без правил. Что в эту самую минуту, До сам становился производителем потехи для садистов, он не понимал. Бизнесмен, потерявший давно гордость, валялся в его ногах, со страхом выпрашивая не трогать денег, который числились на счету и которые следователь без зазрения совести вытаскивал из кассы, раскидывал, разбазаривая их по полу клуба. Вокруг все наблюдали, не смея вмешаться. В таком ключе «Заря» всегда оставалась неизменно равнодушной. В одно мгновение ему пришла в голову шальная идея — поднести к купюрам пламя и посмотреть, как те, кто косвенно виноват в смерти его отца, будут страдать. Зажигалка в руках Джунга щелкнула, осветив темным светом его воспаленные местью очи. Там полыхала сумасшествие, представитель закона не мог позволить себе выходить из себя или давать возможность личным мотивам мешать делу, но голос разума за жадно и истерично хохотавшим сердцем совсем затух. И первый край бумажки загнулся под пламенем, становясь все меньше и меньше, будто стая красных термитов пожирала доллары. Когда Донхён закричал, говоря, что у них у всех будут проблемы и что ему, Джунгу это всё с рук не сойдёт, мужчина вытащил пистолет. Приятная тяжесть чешки навалилась на кисть, курок звонко клацнул. Полицейские расширил глаза, не понимая, вмешиваться или же довериться своему начальству. Мужчина задрожал под прицелом. И то ли бог его трусливого услышал, то ли Джунг был в чем-то медлителен, но кара не случилась. В дело вмешался начальник отдела, давший по рации срочный отбой всем, кто решил наехать на клуб. В мгновение голубь-вестник разнес информацию, которая означала одно: клуб отныне снова останется безнаказанным. Из-за границы вернулся анонимный владелец, который являлся уважаемым человеком в стране, но который всегда оставался в тени. Теперь турнир должен был воскреснуть и разгромить обыденную, серую жизнь всех жителей корейского мегаполиса.