This one. Книга третья. Путь к бродяге

      – Вот так он и стал странником, – тихо сказал Кеншин, глядя на ясное ночное небо. Звезды сегодня были яркими, намного ярче, чем годы тому назад.       Теплые руки обвились вокруг его груди, крепко обнимая его.       – Спасибо, что рассказал мне, – прошептала его любимая жена Химура Каору. – Я знаю, что тебе было нелегко говорить о своем прошлом все эти вечера, весь этот год, копаться в своих личных воспоминаниях, как ужасных… так и нежных.       – Да, нелегко, – согласился Кеншин. Он с нежностью посмотрел на нее. – Но ты хотела знать. И ты… ты так много дала сему недостойному, что это было бы только справедливо…       – Нет, – прервала его Каору. – Ты ничего мне не должен. Если именно это было причиной, тогда ты должен был сказать мне, и я бы никогда…       – Маа, маа… – Кеншин поднял руки, сдаваясь, чтобы предотвратить всплеск ее темперамента. – Прости сего недостойного, он плохо выразился. Рассказывать тебе это все не было обязанностью, вот что я скажу. Ты не давила на него. Нет, просто... сей недостойный никогда не осмеливался об этом говорить, рассказывать больше, чем о простых основах владения ки, о своих чувствах и мыслях к Томоэ, вот так вот. Это было что-то, о чем он всегда сожалел, вот что я скажу. Если бы он был храбрее, осмелился доверять ей больше, возможно, мы смогли бы избежать той катастрофы, которая нас поразила.       Искра темперамента в глазах жены погасла, и она прикусила губу, прежде чем тихо согласиться:       – Наверное, да.       Кеншин выругал себя за плохо подобранные слова. Это не то, что он пытался донести! Он потянулся к ее руке и погладил ладонь.       – Каору, любовь моя. Прошлое не изменить. Даже если очень хочется. Нет, прошлое это причина всего, что произошло, и без этих несчастий, бедствий и страшных событий... этот человек не был бы тем, кто он теперь. Он бы не стал человеком, в которого ты посмела бы влюбиться и за которого вышла бы замуж. Он не был бы отцом нашего прекрасного сына. Без всех этих несчастий, у него не было бы такого счастья с тобой.       – Ты, ты... – она замолчала, стряхивая затуманившие глаза слезы. Покачала головой, затем решительно потерла лицо тыльной стороной ладоней и посмотрела на него, и ее глаза ожесточенно засверкали. – Кеншин, ты идиот! Тебе не нужно мне этого говорить! Я знаю! Я не ревновала и не думала, что я второй приз, просто потому, что встретила и вышла замуж за тебя после нее.       – Оро? – Кеншин моргнул. – Но ты…       Она бросилась к нему на руки, обнимая изо всех сил.       – Я люблю тебя, – сказала она. – Я хочу для тебя самого лучшего, и я так благодарна, что ты снова столкнулся со своими демонами и рассказал мне о своем прошлом, о ки, о духе. О людях в твоей жизни, о твоих личных радостях и худших ужасах. Теперь мне не нужно гадать, почему ты грустишь на Обон Мацури, зимним утром, когда идет снег... или почему ты останавливаешься с улыбкой на губах, когда видишь яркое кимоно в витрине магазина. Я честно думала, что ты хочешь купить желтое кимоно, и пыталась придумать, как сказать тебе, что это самая уродливая одежда, которую я когда-либо видела!       – О. – Кеншин мягко выдохнул, отпуская напряжение. – Ну, да – оно было очень похоже на то, что леди Икумацу купила для сего недостойного, но не цветом. То было фиолетовым, а не желтым с синим рисунком.       – Оно бы ужасно смотрелось с твоими волосами. – Каору даже поежилась в его объятьях. – Все бы смеялись надо мной, если бы ты решил купить его.       – Действительно, какая ужасная судьба! – засмеялся Кеншин, нежно поглаживая ее по спине.       – Ммм, – пробормотала Каору, обнимая его еще раз, прежде чем отстраниться и устроиться на энгаве. Заправив одну из длинных прядей за ухо, она сказала: – Я хотела спросить тебя раньше. Эта ки – ты понял, почему тебе было так больно?       Кеншин замолчал, глядя на рукава кимоно и теребя розовую ткань.       – Не особо. Понадобилось время, чтобы найти монахов, которые что-то знали о ки, но сей недостойный не может сказать, узнал ли он что-нибудь новое или стоящее. Они сказали ему, что ки – это то, что есть у большинства людей, но чувствовать ее достаточно хорошо, научиться манипулировать ею это талант. Редкий, очень редкий. И это опасно. Если ки используется неправильно, она может покалечить или даже убить. Но если быть внимательным и точно знать, как это делать, можно использовать ее для выполнения невыполнимых задач.       – Понятно, – сказала Каору. – Но твои боли…       Кеншин покачал головой.       – Сей недостойный использовал ки слишком много, слишком часто – годами. Неудивительно, что такое злоупотребление оставило свои следы.       – Следы? Но... – Каору моргнула, молниеносно соединяя кусочки головоломки, и закричала: – Ты лжец! Ты сказал Мегуми, что не знаешь, почему чувствуешь такую боль и скованность в конечностях, и что больше не можешь использовать приемы Хитен Мицуруги!       Кеншин посмотрел на нее самым мягким взглядом.       – Мегуми-доно замечательный врач, вот что я скажу. Но она также и человек медицины. Разума и логики. Начни объяснять ей про ки, и она подумает, что ты слишком долго слушала истории всяких старух о призраках.       – Даже не пытайся оправдаться! – зарычала Каору, указывая на него пальцем. – Ты... ты пошел к Хико, попросив его научить тебя последним шагам Хитен Мицуруги Рю, прекрасно зная, насколько плохо это будет для тебя, и неважно, выиграешь ты или проиграешь Шишио.       – Да, – согласился Кеншин. – И сей недостойный не жалеет об этом. Шишио нужно было остановить.       Каору уткнулась лицом в руки.       – Не знаю, чему я удивляюсь. Ты всегда жертвовал собой ради других. Я просто... – Она подняла покрасневшие глаза, и ее нижняя губа задрожала. – Я просто ненавижу, когда ты принимаешь такие решения. Почему ты не можешь думать о себе, о своем собственном счастье?       У Кеншина заныло сердце. Он протянул руку, чтобы убрать выбившуюся прядь.       – Сей... я... я не знаю.       – Понятно. – Она улыбнулась ему – грустной, разрывающей сердце улыбкой. – Я понимала это с того момента, как ты спас меня от этих ублюдков Хирума, но я надеюсь, что однажды, мой муж, я смогу научить тебя этому. – Она вытерла лицо рукавом и засмеялась. – Черт возьми, одно расстройство, правда? Но последний вопрос. Эта ки – у Кенджи она есть, не так ли?       – Да, – сказал Кеншин. – Ее легко почувствовать. У него очень отчетливое присутствие, вот что я скажу. Свободный поток, активный. Он унаследовал это от тебя, – добавил он рассеянно.       – От меня? – удивленно переспросила Каору. – У меня есть ки?       – Да, конечно, – ответил Кеншин. – Она ярко сияет, когда ты сражаешься.       – Но я никогда не использовала ее, я не думаю, что…       Кеншин пожал плечами, извиняясь.       – Может, ты могла бы научиться. Сейчас же это слишком рискованно.       – Ничего. – Она тихо выдохнула. – Я хорошо справляюсь и без этого. Так ты чувствуешь меня и Кенджи? Вот почему ты всегда знаешь, где найти Кенджи, когда он решает поиграть в прятки? Бьюсь об заклад, это так. Ты мошенник, – сказала она нежно. – Но если у него есть такое присутствие, как ты думаешь, он может научиться манипулировать ки? Как ты?       Кеншин вздохнул.       – Было бы лучше, если бы он этого не делал, вот что я скажу.       – Согласна. – Она остановилась, колеблясь. – Но что если это не нам решать? Что, если талант так сильно в нем проявится, что он начнет использовать ее сам, интуитивно? У него уже есть воображаемый друг. Что, если он начнет экспериментировать, как ты в детстве?       – Оро! - Кеншин нахмурился, озадаченный – словно ему в первый раз пришел ему в голову этот сценарий. – Тогда... мы должны приглядывать за ним, вот что я скажу. Если он добивается чего-то невозможного, что можно сделать только с помощью ки, то ему нужна тренировка.       – В таком случае, ты можешь учить его?       – Тот способ, которым пользовался сей недостойный, был странным, даже отсталым. Для любого другого человека использовать его опасно, вот что я скажу, – произнес Кеншин задумчиво. – Ты знаешь, из всех мастеров, использующих ки, которых я когда-либо встречал, самым близким к этому странному подходу был бы…       – Хико? – предположила Каору.       – Нет, не Мастер, – моментально ответил Кеншин. – Стиль Мастера очень четкий, структурированный. Он так близок к идеальному внутреннему использованию ки. Вот почему Мастер все еще может использовать его практически без риска, даже в его возрасте. Нет, если бы сей недостойный правильно усвоил стиль Хико, у него не было бы даже половины тех проблем, которые он испытывал на протяжении многих лет.       – Оу.       Кеншин повернулся к ней и неловко пожал плечами.       – Мы были очень разные, мастер и сей недостойный. Он учил меня как можно лучше... но сей недостойный может быть упрямым.       – Я это осознаю, – мягко согласилась Каору. – Ты, по-своему, самый упрямый человек, которого я когда-либо встречала.       Кеншин потер затылок, смущенно признавая ее точку зрения. Затем улыбнулся.       – Сей недостойный подумал о Саноске.       – Эм? – Каору моргнула. – В качестве учителя?       – Нет-нет, – отрицательно ответил Кеншин. – Сано использует ки. Ты видела, как он разбивал валуны, не так ли? Он увеличивает силу кулака перед ударом. Очевидно, он не знает, что использует то, что обычно удавалось использовать только самураям или монахам, но он использует ки очень интуитивно, основываясь на чувстве. Это очень похоже на то, как сей недостойный научился использовать ки, будучи ребенком.       – Кроме того, что он не ребенок, – пробормотала Каору. Она задумчиво нахмурилась. – Но его руки, они всегда…       – Он наносит себе довольно много вреда этим трюком, вот что я скажу, – согласился Кеншин. – Сей недостойный сказал Сано, когда мы видели его в последний раз, что он должен использовать этот навык с осторожностью.       – Правильно, – кивнула Каору. Затем она спрыгнула с энгавы, выпрямилась во весь рост и спокойно посмотрела на него, будто только что приняла решение. – Если Кенджи нужна будет помощь или он захочет учиться, мы можем посетить Киото.       – Оро?       Каору посмотрела на него.       – Хико.       – Хико что? – переспросил Кеншин.       – Ты сказал, что из всех пользователей ки, которых когда-либо встречал, способ Хико использовать ки является самым безопасным, наименее рискованным, – объяснила она. – Так что, если Кенджи нуждается в руководстве, или если он захочет учиться... наш сын будет иметь лучшего учителя. Это наш долг, как его родителей, предоставить ему лучшее, что он может получить.       – О. – Кеншин сделал паузу, внезапно вспомнив о том, как его сын обычно хочет повеселиться – забраться на крышу или на какую-нибудь возвышенность, на которую только может залезть. И если кто-то останавливает его или уносит прежде, чем он достигает желаемого, боже, его сын использует всю мощь своих легких. Даже мимолетной мысли о сегодняшнем утреннем сеансе крика было достаточно, чтобы вызвать боль в ухе. Кеншин рассеянно потер его. – Возможно, это неплохая идея. В прошлый раз, когда мы были у мастера, он был очень увлечен Кенджи.       – Я знала, что ты меня поймешь. – Каору улыбнулась. – Кроме того... что бы нам такого сделать, имея пару недель только для себя, а?       – Оро! – запротестовал он, заалев щеками.       Она улыбнулась.       – И когда-нибудь... ты расскажешь мне о своих скитаниях? Я хотела бы услышать, как ты провел эти годы в дороге.       – Нечего там рассказывать, – пробормотал он.       – Ерунда, – сказала она с любовью. – То же самое ты говорил о своих годах с революционерами, и мне понравились эти истории. Но я не буду давить на тебя, если ты правда не хочешь говорить.       – Ну, может быть. – Он поколебался. – Из некоторых кусков можно сложить историю... когда наступит подходящий момент.