Расскажи о своей катастрофе

Отабек вытер со лба выступивший пот и крепче сцепил зубы. Отбитые о лёд части тела неприятно ныли, головная боль грозила перерасти в продолжительную мигрень, ноги казались ватными. Юноша чувствовал себя так, будто весь день играл в "Морской бой" в компании какого-то садиста. - Выстрел. - Ранен. - Выстрел. - Ранен. - Выстрел. - Убит. Очередная попытка прыжка. Неприятный чиркающий звук коньков, проехавшихся по льду, поворот, резкий скачок... И неловкое падение. В который раз за этот день. Стоило признать, что тренировка совершенно не клеится, он не в том состоянии, не в том настроении и вообще - что-то идёт не так, пора перестать таранить стену и передохнуть. Но для Отабека такой исход казался чересчур простым и напоминающим поражение. - Извините, - коротко бросил он в адрес не менее измученного тренера и тяжело поднялся со льда. Левая коленка пульсировала от боли - кажется, парень ее все-таки разбил, но Алтын привычно проигнорировал недомогание. Он не любил придаваться жалости к себе, слишком горд был для этого, потому за двадцать три года жизни ни разу не посещал врача, если не считать плановых осмотров, которые спортсменов заставляли проходить раз в полгода. Пока что такая тактика не давала сбоев - на молодом человеке все заживало, как на собаке, так что медики никогда не были необходимы. А уж синяки и царапины с точки зрения Отабека вообще не считались за повреждения. - Сейчас я попробую еще раз. - Отдохни, Бека, - неожиданно мягко откликнулся тренер. Вопреки спокойному тону и использованному ласковому сокращению имени ученика, его брови были сурово сдвинуты до появления тонкой морщинки между ними, а губы сжались в тонкую линию, что не предвещало ничего хорошего. - Все в порядке, я еще могу продолжать, - на автомате отмахнулся Алтын, не воспринимая слова учителя серьезно. - Я сказал, сядь! - рявкнул тот. Бактияр терпеть не мог, когда к нему не прислушивались, непослушание жестоко каралось, поэтому Отабек не стал продолжать пререкания и послушно плюхнулся на ближайшую скамейку, вытянув вперед несоразмерно длинные ноги. - Какого черта творится? - Что именно творится? - фигурист подвигал плечами, разминая их, затем потянулся за бутылкой воды, избегая встречаться с учителем взглядом. Он и так понимал, что сегодня облажался по полной. Оставалось только понять, сможет ли избежать санкций. - Почему ты в последнее время стал паршиво кататься? - тренер сверлил Алтына подозрительным взглядом, который, казалось, мог проделать в парне несколько лишних дырок. - Расклеился перед самыми соревнованиями. Ты еще неделю назад скакал как козлик, а теперь запарываешь программу на самых элементарных прыжках, юниоры её в состоянии откатать лучше. - Извините, - повторил Отабек, понятия не имея, что тут ещё добавить. Что можно сказать кроме того, что он сам всю эту неделю задаётся вопросом, какого чёрта творится с обычно послушным и пластичным телом? Пожаловаться на усталость и недосып? Это несерьёзно и для взрослого выносливого спортсмена никогда не будет нормальным оправданием. В конце концов, раньше нагрузки никак не сказывались на работоспособности Алтына, напротив, только форсировали юношу откатывать программу лучше и чище. Но теперь будто бы что-то внутри разладилось, и это серьёзно угнетало. - Я исправлюсь. - Исправится он, - насмешливо и раздраженно передразнил Алтына Бактияр. - Когда? Ты пойми, Бека, времени на разброд и шатание у тебя нет, нужно собрать яйца в кулак и выступить, больше от тебя ничего не требуется. А ты разболтанный как старая гайка, только и знаешь хлопать глазами и шлёпаться на задницу, словно десятилетний. Такими темпами и с таким количеством падений из золотого ты в Казахстан привезёшь разве что зубы, потому что обычные рано или поздно выбьешь, да свою фамилию. Соберись. - Я постараюсь, - уныло пробормотал Отабек. Слова наставника не слишком настроили на оптимистичный лад, а очередное упоминание того, что за последние несколько лет "герой Казахстана" так и не принёс Родине долгожданной славы, неприятно кольнуло самолюбие. Легко говорить, когда не на тебя возложены все надежды и не твоя физиономия постоянно мелькает во всех мало-мальски спортивных передачах. Неужели все его неудачи пошли от повышенного чувства ответственности, как пять лет назад у Джей-Джея? Отабеку не хотелось считать себя человеком, которого легко запугать и довести до нервного напряжения, а воспоминание о Леруа заставило поморщиться. С этим фигуристом у него были свои счеты, и дело даже не в чрезмерной заносчивости Жан-Жака или каких-то сопернических настроениях. В свое время ему пришлось сблизиться с канадцем несколько больше, чем стоило. Хоть в итоге оба сошлись на том, что "ничего не было", склероз Алтын пока не заработал и всё прекрасно помнил. И это не было тем воспоминанием, что повышает настроение и поддерживает боевой дух. - Ладно, собирайся, в любом случае, наше время уже вышло, - вздохнул Бактияр. - Вечером прогоним еще раз, если каток будет свободен, передохни пока. - Я бы хотел... - начал было настроенный продолжать тренировку после небольшого перерыва Отабек, но смолк, почувствовав знакомый запах. Что-то смешанное, мятно-цитрусовое - так причудливо сочетались составляющие в аромате лишь одного знакомого Алтына. Юноша обернулся и с досадой обнаружил, что обоняние его не обмануло. К ним привычной уверенной походкой приближался Джей-Джей. Как и всегда, он слегка ухмылялся и вообще держался довольно развязно. За ним парочкой попугайчиков-неразлучников следовали родители, по совместительству приходящиеся юноше тренерами. - Очень жаль прерывать чужие занятия, но ваше время вышло, - усмехнулся Жан-Жак, демонстративно свериваясь с дорогими наручными часами. - Моя очередь тренироваться. - Уступаю. - сухо откликнулся Отабек, поднимаясь со своего места и закидывая на плечо спортивную сумку, а затем добавил уже скорее саркастично. - Удачного катания. - Благодарю, - тонко улыбнулся Леруа, плюхнулся на место Алтына и принялся расшнуровывать ботинки, чтобы заменить их на коньки. Не желая наблюдать за дальнейшим действом, Отабек торопливо покинул помещение, уже не глядя ни на соперника, ни на собственного тренера. *** Большую часть своей жизни Отабек провел на катке. Сначала дома, в Алма-Ате, затем в спортивном лагере Якова Фельцмана, где казавшегося безнадежным мальчишку буквально собрали заново. Позднее тренировочные базы слились для Алтына в одно цветастое пятно, часовые пояса спутались, а безликие комнаты в однотипных студенческих городках и вовсе срослись в единый образ, но первые два катка крепко врезались в его память. В Алма-Ате, а вернее, в знаменитом Медеу* вблизи от нее, юноша начал заниматься еще в раннем детстве, когда в высоком, довольно нескладном тогда мальчике были обнаружены некоторые способности. Они были не слишком выдающимися, но почему-то Алтыну повезло, и на него не забили, посчитав непригодным, а напротив, тогдашние преподаватели приложили все усилия к тому, чтобы оказать поддержку и улучшить его уровень катания. В рамках одной из программ его и направили в летний лагерь к знаменитому русскому тренеру. А уж там... Было забавно время от времени вспоминать о том, какое неизгладимое впечатление на Отабека произвела первая знаменательная поездка. Помимо строжайших многочасовых тренировок, в ходе которых не делалось никакой скидки на нежный возраст будущих фигуристов, мальчика поразило то, насколько остальные ученики оказались лучше него самого. До этого Алтын не задумывался о том, насколько хорошо его катание. Оно просто доставляло ему удовольствие, которое он никак не пытался объяснить и воспринимал как должное. Теперь же, глубоко задетый успехами других детей, Бека впервые в жизни остро прочувствовал то, что можно охарактеризовать как "дух соревнования". Ему захотелось стать лучше, повысить свои навыки и показать, что он ничуть не хуже этих гибких, словно слепленных из пластилина, слишком идеальных русских юниоров. Особенно одного из них. Первая встреча с Юрием Плисецким напоминала не то солнечный удар, не то столкновение с огромным грузовиком на бешеной скорости. Миниатюрный, очень хрупкий на вид, Юра поначалу производил впечатление слабого и изнеженного создания. Но обманчивость такого предположения становилась понятна уже через пять минут нахождения с ним в одном помещении. В нем был совершенно несокрушимый стальной стержень, такой крепкий, что брало невольное восхищение, а сердце подкатывало к горлу. Позже Отабек признался Плисецкому в том, как его загипнотизировал и глубоко поразил "взгляд воина", отличающий русского фигуриста, но тогда Алтын не то постеснялся познакомиться, не то попросту не смог и слова выдавить. Разница в их уровне подготовки слишком бросалась в глаза, поэтому Бека даже не стал пробовать наладить контакт. Он знал, что они еще встретятся, что и произошло пять лет назад в Барселоне. Забавная встреча. Отабек до сих пор невольно улыбался, когда вспоминал ошарашенный взгляд Юры, не готового к такому повороту событий, собственное волнение ("А вдруг пошлёт?") и рёв мотора, когда они сорвались с места. По-юношески тонкие руки крепко обхватывали его туловище, Алтын чувствовал еще не до конца сформировавшийся запах парнишки - пахло сосновой смолой и шишками... Этот момент почему-то застрял в памяти накрепко, с мельчайшими подробностями. Как-то совершенно естественно, без всяких пререканий, уже будучи друг с другом на равных, они стали друзьями. Именно близкими друзьями, а не приятелями, изредка болтающими друг с другом о разной ничего не значащей ерунде и иногда ходящими вместе выпить пивка. Этим отношениям не мешало ни соперничество на льду, ни расстояние от Петербурга до Алма-Аты. С близкого знакомства с Юрой не прошло и года, когда Отабек осознал, что без этого человека уже не представляет дальнейшей жизни. Саркастичный, агрессивный, постоянно ни к месту матерящийся, ведущий себя вульгарно и развязно, Плисецкий каким-то удивительным образом всегда ухитрялся быть рядом в те моменты, когда нужен больше всего, и не мозолить глаза, когда хотелось побыть одному. Он всегда был готов сорваться и кинуться на помощь, если у Алтына были какие-то проблемы, и сам с готовностью раскрывал перед ним свое сердце. Их дружба выглядела как идеальный роман и имела бы все шансы в него перерасти, если бы не одно "но". При всей своей открытости и честности, все эти пять лет Бека врал о самом главном. Вернее, строго говоря, не врал, а недоговаривал, но вины это с него не снимало. Из-за внешней флегматичности и в целом довольно хладнокровного характера Отабек казался всем, в том числе и Юре, бетой, ну или в крайнем случае странноватым альфой, и ничего не делал для того, чтобы разрушить это впечатление. На самом же деле... Что ж, это было тяжело признать, но на самом деле Алтын был омегой. Положа руку на сердце, юноша не мог сказать, что половая принадлежность приносила ему какие-либо сильные страдания. Нет, он жил довольно спокойно, никогда не мечтал родиться кем-то другим, легко переносил течки - в общем, в других обстоятельствах Отабека бы решительно ничего не смущало и он спокойно признавал при всех то, кем является. Если бы ему не довелось родиться в Казахстане, да еще и в строгой мусульманской семье. Что и говорить, даже при всем своем патриотизме Алтын не мог назвать свою родину особенно эмансипированной страной. И по сей день там бытовало огромное количество дремучих стереотипов, мешающих нормально развиваться и жить тому, кто родился с "неправильной" галочкой в графе "пол". Омегам было сложнее устроиться на престижную работу, заслужить уважение в обществе... В том числе, в мире спорта. Поэтому достаточно нейтральная, далеко не делающая обладателя похожим на "фиялку" внешность играла Беке только на руку. Не обнаруживая своей сущности, он мог спокойной двигаться к намеченной цели. Вот только одно в этом плане просчитано не было. Он не ожидал, что в один прекрасный день влюбится. Первые два года знакомства с Юрой Отабек никак не пытался анализировать свои чувства к нему, не спрашивал себя о том, почему ему хочется быть рядом с этим человеком так настойчиво и сильно. Он вообще поначалу был уверен в том, что Плисецкий тоже омега - его тонкая, невероятно изящная фигура и точёное лицо кого угодно ввели бы в заблуждение. Но затем на очередных соревнованиях после нескольких месяцев вдали друг от друга Алтын наткнулся на заматеревшего в Москве фигуриста и с трудом сдержался от ругательства. Вымахал на две головы, обзавелся легкой щетиной, стал шире в плечах - в общем, Юра весьма красноречиво превратился из тощего андрогинного подростка в привлекательного молодого альфу. Правда, на катании его это никак не сказалось. Плисецкий по-прежнему поражал почтенную публику своими идеальными выступлениями и неизменно стоял на одну, а то и две ступени впереди Алтына, чем одновременно вгонял в уныние и пробуждал желание соревноваться. Но самым тяжёлым было даже не признание того, что, несмотря на все старания, талантливый друг продолжал обгонять Отабека во всем, а понимание того, что по этому новому Юрию, все так же смешно впадающему в ярость по пустякам и искрометно ругающегося матом, но теперь какому-то неуловимо другому, он абсолютно очевидно сходил с ума. Теперь дружеские объятия Плисецкого вгоняли в краску, звуки ставшего чуть ниже голоса вызывали приятные мурашки, а по ночам начали сниться не слишком приятные сны с непосредственным участием русского. То есть, конечно, приятные, но такие, после каких еще долго не посмотришь товарищу в глаза... Все это сильно накручивало и раздражало, хотя в основном жизнь Отабека можно было назвать отлично складывающейся, даже идущей в гору. Он не относил себя к категории ствятош, изо всех сил сдерживающих в себе все естественные порывы и всячески давящих свою истинную натуру. Когда это было необходимо, Алтын послушно пил подавители, а когда уж совсем припирало - находил себе любовника на одну ночь. Таким образом Бека в свое время лишился девственности с каким-то мало знакомым пареньком, когда ему было лет семнадцать, и не слишком жалел о случившемся. Можно было сказать, что представления Отабека о морали оставляли желать лучшего. Что бы родители ни вкладывали когда-то в его буйную голову, всё влетало в одно ухо и вылетало из другого. В спорте постоянно сдерживать и накручивать себя вредно - приводит к стрессовым состояниям и портит продуктивность. Разумеется, ни с кем из "коллег по цеху" Алтын не спал, продолжая поддерживать иллюзию относительно своей половой принадлежности, а вот людей на стороне цеплял не часто, но регулярно. Тренер об этом догадывался и периодически читал ученику длинные нотации. Рассказывал ужастики о внеплановых беременностях и венерических болезных, угрожал сообщить обо всём родителям, давил на мораль - в общем, по меткому выражению кого-то из других своих подопечных, "жрал мозг чайной ложкой". Во время таких лекций Отабек только ёрзал на стуле и считал минуты до момента, когда можно будет, в зависимости от местоположения, пойти домой или в номер. К счастью, они были нечастыми, так как партнёров у Алтына было не то чтобы много. История с Джей-Джеем произошла пару месяцев назад. Она была невероятно дурацкой и смущающей, поэтому Бека старался о ней не думать, просто смирившись с тем, что такой опыт имел место быть. Отабек тогда по глупости перепутал свою сумку с сумкой тренера. Всё бы ничего, но в собственной помимо несанкционированных ассоциацией спорта сигарет хранилась баночка с подавителями, которые нужно было пить по специальному расписанию. Соревнования шли полным ходом, отказаться от выступления Алтын никак не мог. Нужно было попросту схватить за шкирку первого попавшегося альфу и переспать с ним, чтобы хотя бы частично снять малоприятные симптомы прямо перед выходом на сцену. "Под раздачу" попал незадачливый канадец. К чести Жан-Жака, стоит отметить, что ситуацию он оценил верно и согласился оказать конкуренту необходимую "помощь", при этом никому не растрепав правды. Впрочем, учитывая то, что в зрительном зале парня ждала невеста, было понятно, что Джей-Джей не станет рисковать и рассказывать кому-то о случившемся. Конечно, он не удержался от парочки язвительных комментариев, но в целом повёл себя вполне корректно и в итоге Отабеку действительно стало лучше. "Целебное лечение узлом", - недобро подумалось ему тогда. Небольшая эйфория от полученной разрядки отступила быстро, уступив место неловкости и чувству неправильности произошедшего. До следующего этапа соревнований Алтын старался по возможности составлять график тренировок так, чтобы они не соприкасались с репетициями канадца, да и вообще избегать этого человека от греха подальше. *** "А в остальном, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо" - мрачно пробормотал себе под нос Отабек слова известной советской песенки, выходя из здания катка и пиная носком кроссовка валяющийся на земле камень. Настроение было паршивым и почему-то казалось, что будущее не принесёт никаких приятных сюрпризов.