Расскажи о своей катастрофе

На банкете в переполненном зале было непереносимо душно. От густого смешения женских духов и мужских парфюмов, повисшего в спёртом из-за закрытых окон воздухе и дыхания нескольких сотен людей головная боль отдавала тиканьем в висок, а по шее медленно стекала струйка пота. Надетый специально для такого случая костюм-тройка казался тесным и неудобным, силуэты накрашенных-напомаженных фигуристов и приглашённых гостей смазывались в единое пятно. Где-то на четвёртом человеке Отбаек перестал различать подходящих к нему с желанием поговорить или пожать руку людей: голоса неприятно били по ушам, а лица казались серыми и похожими одно на другое. - Выглядишь дерьмово, - походя заметил Бактияр, вставая неподалёку от него с бокалом шампанского. - У тебя на лице вся мировая скорбь, будто с собственных похорон сюда забежал. - Вот уж спасибо на добром слове, - привычно, почти беззлобно огрызнулся Отабек. Отношения с тренером с каждым днём становились всё более натянутыми, всё больше напоминали готовую вот-вот сдетонировать бомбу. Казалось, в воздухе чувствовался предгрозовой запах озона и от них обоих при малейшем соприкосновении отскакивали искры. Он знал, что это заметно. Он знал, что об этом уже начали поговаривать. Он знал, что на людях им следует изображать штилевое спокойствие и дружелюбие. Он совершенно не понимал, что для этого нужно делать. Бактияр невесело усмехнулся и продолжил цедить алкоголь сквозь зубы с таким лицом, будто это был яд. Отабек нервно провёл рукой по залаченным назад волосам и подхватил бокал с подноса проходящего мимо официанта. Тренер проводил это движение недовольным взглядом. - Я вижу, ты для себя уже всё решил? - Давай не здесь и не сейчас. Ты видишь, что мне... Нелегко было принять это решение, - копируя жест Бактияра, Алтын сцедил шампанское сквозь зубы и дёрнул за галстук, ослабляя стянутую на шее петлю. - Я разочарован в тебе. - Я знаю, - Отабек сжал зубы так крепко, что, казалось, у него должна была вот-вот треснуть эмаль, и сделал ещё один глоток. Не больно. Не обидно. Не страшно. Никак. Бактияр задумчиво покачал бокал в руке и слегка прищурился, разглядывая проходящую мимо симпатичную девушку. Когда он снова заговорил, его голос был таким тихим, что Отабек не сразу понял, к кому тот обращается. А когда понял - не поверил ушам. - Возможно, тебе стоит поискать себе другого тренера. - Я правильно тебя услышал?.. - Твоё... Решение, - тренер не сразу подобрал правильное слово, и сказанное в итоге скрипнуло на зубах, обретая неприятный и какой-то обидный привкус. - Никак не согласуется с тем, во что я верю и что считаю приемлемым. С точки зрения морали, если ты меня понимаешь. Отабек не покраснел, но на его скулах медленно проступили розовые пятна. Пытаясь успокоить вскипающую злость, он низко склонил голову и принялся изучать собственные ботинки. Бокал в руке дрожал. - В таком случае, ты не умеешь отделять личное от профессионального. - Считай это моей идеологической позицией. Короткий ответ спокойным тоном напоминал забивание гвоздя в гроб. - К чёрту, ты просто дурак, каких поискать, тебе всего... Сколько? Двадцать три года, а ты уже ведёшь себя так, что твоим родителям стоило бы хорошенько отпороть тебя при первой возможности. - Решил прочитать мне лекцию о целомудрии и сексе до брака? - Отабек рассмеялся нервно, почти на грани подступающей истерики. - Я должен был прочитать её тебе ещё много лет назад. Но ты никогда не прислушивался к тому, что тебе советуют старшие. - Я спортсмен, а не девица на выданье. - В первую очередь, ты омега. - Как я мог об этом забыть, - ещё один смешок, всё тот же скучающий взгляд и тихий тон, призванные изображать мирную беседу ни о чём. - Я ведь в первую очередь омега, а потом уже человек с амбициями и стремлениями, которые отказываюсь похерить из-за одной ошибки. - Ты перегибаешь палку. - Какая, к чёрту, разница? Я уже не твой ученик, верно? - А действительно. Ты можешь сделать хоть десяток абортов и откатать десяток дерьмовых выступлений. Я больше не имею к этому никакого отношения. Отабек скрипнул зубами. Звук неприятно резанул по ушам. - Непрофессионализм. - Принципы. - Называй это так, как тебе удобно. Суть от этого не меняется. - Удачи, Отабек. - Удачи. *** - Алтын! От резкого поворота головы потемнело перед глазами. Отабек походя сморгнул неприятное ощущение и приветственно кивнул, не здороваясь и никак не откликаясь на свою фамилию. Джей-Джей быстро подошёл к нему и кивнул в ответ. Всё ещё обиженный и злой Плисецкий проводил их удивлённым взглядом из угла зала. - Давно хотел тебя поймать, и вот наконец предоставился случай, - Леруа улыбнулся, растягивая губы в почти голливудский оскал, но всё равно выглядел смущённым и будто бы... Извиняющимся? - Сегодня все меня ловят, - неопределённо хмыкнув, откликнулся Отабек. Вести беседы с Жан-Жаком совершенно не хотелось, а уж тем паче не хотелось, чтобы эти беседы проходили в и без того напряжённой обстановке, но уйти у всех на глазах, не вслушиваясь в слова канадца... Дало бы слишком много поводов для обсуждения. Впрочем, как и остаться тоже. - По поводу того, что... Было, - удивительно, но Джей-Джей, казалось, действительно мялся? Сам того не замечая, дёргал пальцами галстук, прикусывал губу, как стеснительная школьница, перетаптывался с ноги на ногу. - Я как-то много думал об этом в последнее время и хотел, ну, знаешь, совесть заела, ха. Я хотел извиниться. - Прошу прощения? - Отабеку казалось, что у него вот-вот начнёт дёргаться глаз. Вечер и без того не предвещал ничего хорошего, но слушать извинения вдруг предавшегося самобичеванию Леруа - всё-таки перебор. - Знаешь, как-то хреново вышло. Ну, то есть... Ощущение мерзкое осталось. Как будто поступил дерьмово. И как будто как человек я дерьмо. Знаешь ведь, я её, - едва заметное движение подбородком в сторону стоящей у одного из столов невесты. - Очень люблю, который год пожениться собираемся и всё такое. А тут это. Наверное, я поступил неправильно тогда. Все роющиеся осами мысли, мешанина из желания послать и неловких утешений в попытке объяснить, что никто ни в чём не виноват, разбились друг о друга в полном непонимании ситуации. Отабека хватила лишь на то, чтобы вновь упереться взглядом в пол и скомканно пробормотать. - Ты не виноват. Давай сделаем вид, что ничего не было. - Кто это был? - Бактияр, казалось, был готов своими руками придушить того, чьё имя услышит. Обнажал в хищном почти оскале резцы, раздувал ноздри и мелко постукивал кончиками пальцев по железной обивке шкафа для одежды. - Не всё ли равно? Случайный человек, всего лишь мальчишка с соревнований, мимо проходивший. - Не знал, что ты настолько дешёвая блядь. - Не знал, что это так сильно тебя волнует. - Кто. Это. Был? - Извини, но тебя это не касается. - Хорошо. Не было, так не было, - Жан-Жак, кажется, вздохнул с облегчением, явно радуясь тому, что может снять этот груз ответственности со своих плеч. - И... Знаешь, ты действительно отличный фигурист. Я никогда не говорю об этом соперникам, но, учитывая то, что ты омега, - на этих словах он понизил голос так, чтобы слышал только собеседник. - И вашему брату всегда сложнее соревноваться - ну, со всей этой физиологией и прочим... Я действительно почти восхищён. Сделаем вид, что я тебе этого не говорил, - канадец усмехнулся, не прощаясь, развернулся и торопливо ушёл прочь, оставив Отабека в полном недоумении. ***

Home is where the heart is

Аделя всегда умела понравиться. Это стихийное бедствие мимикрировало под милую и примерную девочку так умело, что даже члены семьи и близкие знакомые порой не догадывались о том, что творилось в её милой бедовой голове с туго затянутыми косичками. Она улыбалась, светя очаровательной щербинкой между зубами, насмешливо морщила нос и мелодично смеялась - этого было достаточно для того, чтобы бдительность окружающих была усыплена, а её саму сняли с присмотра, посчитав достаточно разумной для принятия взрослых решений. В девять лет она была любимицей всех учителей и живущих по соседству старушек. В девятнадцать она оказалась на хорошем счету у всех без исключения преподавателей университета и стала тайным объектом воздыханий половины однокурсников. Отабек прекрасно отдавал себе отчёт в том, что сестрёнка не так проста, как кажется на первый взгляд, но слишком сильно любил её для того, чтобы всерьёз беспокоиться или возмущаться. Девочка-солнечный-луч, девочка-восклицательный-знак: слишком яркое, слишком красивое и очаровательное, слишком обаятельное существо. Ни у кого не было шанса остаться равнодушным. Даже разговаривая с ней по скайпу, он чувствовал себя так, будто после продолжительной грозы из-за туч вышло солнце. - Бека, ты у нас просто человек номер один! Полгорода гудит, все только о тебе и болтают, Танька с Жекой попросили, чтобы я взяла у тебя автограф, когда приедешь! Скоро буду фан-встречи организовывать и продавать им твои детские фотки, чтобы обогатиться! Отабек невольно рассмеялся, поправляя наушник, чтобы было лучше слышно. - А ты, как всегда, о низких материях. Решила нажиться на чужой славе? - Конечно, как я могу упустить такой шанс! - Аделя тут же подхватила его смех и почесала шелушащийся от долгого сидения под солнцем нос. - Ну ты просто супер-пупер-мега-мэн, мы трансляцию весь день ждали! Все в восторге, и мамка, и па, все хотят обнять-расцеловать! Ты бы видел, к нам припёрли соседи, болели всем селом, хотели даже футболки с твоей кривой рожей заказать, но я их отговорила, сказала, вам чё, совсем делать нефиг. - Ооо, я бы хотел на это посмотреть, - Отабек криво усмехнулся, разглядывая сестру: казалось, не виделись всего ничего, а она уже успела вырасти, выправиться, стать ещё взрослее и красивее. Как ухитряется? - Как твоя работа? - Скуучно, - Аделя упрямо мотнула патлатой головой, не желая развивать тему. - Па сказал, что я не могу оттуда уволиться, если хочу жить самостоятельно, но мне уже так зверски надоели эти рожи! Скоро буду бить подносом по ним за каждый "латтЕ", "экспрессо" и "одно кофе с сахаром", честное слово! - девушка склонила голову набок, улыбаясь лукаво, как маленький бесёнок. - Беека, когда ты уже приедешь домой? - Я в аэропорте, балда, как ты думаешь, куда я направляюсь? - вопросом на вопрос отреагировал Отабек. Дурацкая улыбка всё никак не желала отклеиваться от физиономии. - Совсем скоро приеду домой. "Домой", - отозвалось где-то на дне черепной коробки со странной надеждой.