try to make this winter feel like spring

Она не превращается в звездную пыль. Не крошится растоптанным зеркалом на пол. Просто Лондон душит её своими туманами, промозглой сыростью ложится на кости, не оставляя никаких шансов; а испачкаться в отсыревшем пепле собственных принципов Нура уже не боится — покупает билет до Осло, щурясь от очередного порыва северо-западного, и смаргивает розовые осколки, мешающие разглядеть табло с расписанием. Вот только мосты рушатся за и перед ней, осыпаясь мелкими щепками и ржавыми гвоздями; а светлое будущее так и остаётся на загнутых страницах книги по психологии — некоторым в жизни везёт чуть меньше, чем другим, факт. Нура, блеклая, резко выцветшая и заблудившаяся в бесконечном множестве плоскостей правды, совсем не вписывается в играющую бликами новогодней гирлянды жизнь друзей. Она вся переломанная, а и без того не стальной позвоночник сгибается с пластилиновой легкостью, дробя ей хребет и погребая в осколках. Однообразный декабрь сводит с ума, въедается под кожу постоянно неловким и жалостливым «забудь», словно она может соскоблить отпечатки Магнуссона с собственной кожи, не захлёбываясь при этом рыданиями в запертой комнате под раздающийся где-то в глубине квартиры смех Исака. Вильям не звонит ни через пару дней после её возвращения в Осло, ни через пару недель, забивая Инстаграм фотографиями ночного Лондона, а все их «я люблю тебя» на проверку стоят меньше паршивого растворимого кофе, подаваемого в закусочной вверх по улице, и Нуре теперь нужно как-то научиться жить с этим дальше. Вот только «людям нужны люди» остаётся неизменным (а распадающиеся на молекулы девочки заметно теряют в цене). — Было бы легче, — небрежно бросает Крис, даже не смотря в её сторону, когда они сталкиваются на очередной вечеринке, куда её тащит Вильде, — если бы ты была хоть бы вполовину такой же безразличной, какой хочешь казаться. Вымученные улыбки не делают тебя привлекательнее. У Нуры мороз ползёт вверх по веткам вен, отравляя организм, а Крис издевательски-равнодушен и с досадной легкостью царапает ей внутренности льдинками своих слов. — Вильям не вернётся, — он кивает на зажатый в её руке телефон, и Сатре бьет статическим электричеством, — зря ждёшь. — На тебя же он тоже забил, — шепчет бледными губами, упрямо-вызывающе приподнимая подбородок, — так что не одна я тут использованная и выкинутая за ненадобностью, — договаривает, замечая у него ходящие желваки, и совсем не чувствует удоволетворения от произнесённых слов. Нура ощущает лишь сильное головокружение и резко устремляется вперёд, задевая Шистада плечом. Она практически вываливается на улицу, тут же сгибаясь, чувствуя, как скручивает все внутренности. Морозный воздух обжигает лёгкие, мешая дышать. Нура насмерть замерзает в этом декабре (костёр из громких лозунгов и уверенности в себе давно потух).

***

Она пустая. Абсолютно полая внутри. Едва функционирующая. Мертвая. А Крис горит (и она рядом с ним). — Ну-ура, — тянет Шистад, скользя носом по её щеке. Она мотает головой, закрывая глаза и пытаясь найти в себе силы его оттолкнуть. «Это неправильно», — тяжеленным молотом бьет её по вискам, дробя череп на мелкие осколки. Ещё удар — и грудь стягивает железными цепями, оставляя на рёбрах вмятины. — Ну-ура, — вновь повторяет Крис, разрывая на миллионы клочков её вселенную. Наклоняется к ней, сокращая расстояние до пары миллиметров, обжигает дыханием кожу, вызывая у неё дрожь; и целует грубо, проводя языком по ее губе, прежде чем проникнуть внутрь — громко, сталкиваясь зубами с ее; до синяков сжимает бёдра, впечатывая Сатре в ближайшую стенку. — Прекрати, — она слабо протестует, впиваясь чуть дрожащими пальцами в его растрепанные волосы, взлохмачивая их еще сильнее, почти до боли оттягивая пряди назад. — Это неправильно, — повторяет вслух, надеясь, что хоть это её образумит. — Какая разница? И Нура сходит со всех орбит, целуя его в ответ, а перед глазами вспыхивают яркими вспышками мириады звезд. Они отрываются друг от друга, тяжело дыша, и Нура в упор стреляет глухим отчаянием, все повторяя скороговоркой заученно-измученное «не-нужен-совсем-не-нужен-неправильно-же»; Крис же совсем пуленепробиваемый, усмехается понимающе, бормоча почти одобрительное «хорошая попытка, Саутр», и слизывает февральский снег с острых ключиц, оставляя обвивающиеся удавкой созвездия на её шее. Нура почти ненавидит себя за то, что не может остаться во льдах и дождаться весны (гниющие иллюзии тепла и зависимость от эмоций не многим лучше). — Бесполезно, — говорит Крис, словно в ответ на все неозвученное, и подносит руку к её виску, — убита. /Нура не спорит, только вводит себе ещё одну дозу отчаяния внутривенно/