конфеты и секс до утра

      Паша проснулся от шума воды, спросонья подумав, что за окном идёт дождь — но открыв глаза и обнаружив рядом с собой пустое место на кровати и солнечные лучи, падающие на стену, понял, что это душ. Взяв телефон и посмотрев на время — скоро действительно нужно было вставать — Вершинин перевёл взгляд на панорамное окно, ловя себя на мысли, что к такому виду не привыкнуть даже спустя несколько дней. Лазурная вода блестела на солнце, открывая новые оттенки — от бирюзового до малахитового, и Паша, если честно, раньше вещей настолько красивых не видел. На море бывал, конечно — но с океаном познакомился только сейчас.       Листья пальм почти не шевелились — ветра не было, и подует он только к ночи, и то чисто символический. Вдалеке на дорожках уже виднелись туристы более активные, но Вершинина это мало волновало, как даже и перспектива пропустить завтрак, но который Вика как раз и собиралась. Через несколько минут девушка вышла из ванной в комнату, на ходу вытирая волосы и наступая в тоненьких одноразовых отельных тапочках очень осторожно — боясь разбудить парня. Заметив, что тот уже не спит и, лёжа на животе, смотрит за ней одним глазом — вторую половину лица он закрывает рукой, — Вика подходит к кровати, откинув полотенце на тумбочку, и вставляет свои пальцы между пальцами его протянутой ей руки. — Доброе утро, — Паша слегка тянет её на себя, и девушка садится на край кровати, но ему этого явно не достаточно и через пару секунд она уже лежит рядом, пока он, обнимая, прижимает её к себе, вдыхая аромат её шампуня от влажных волос. — Как спалось? — куда-то в его шею спрашивает Ветрова, слегка касаясь её губами. Довольно рискованное действие, если через несколько минут она не хочет остаться без одежды в этой комнате, пропустив завтрак. — Хорошо, — коротко отвечает он, не отпуская её в тот момент, когда девушка делает попытку подняться с кровати. — Но было бы ещё лучше, если, например, проснуться и увидеть тебя рядом. — Я же не виновата, что ты готов всё проспать, — тихо, но со смешинкой в голосе отвечает брюнетка. — К тому же такая реальность лучше любого сна, — Ветрова кивает в сторону окна, и возразить Паше нечего. Ещё немного пообнимавшись в кровати, оба встают — Вершинин идёт в ванную, а Вика поверх трикотажного топа накидывает лёгкую льняную рубашку — чтобы не сгорели плечи. Смотрит на их даже не закрытые паспорта, лежащие на столе — Паша кинул их тут, когда они заселились на виллу, и никому больше дела до них не было. Вика усмехается сама себе, в очередной раз видя, что фамилии у них разные — она после регистрации оставила свою, а Паша был далеко не из тех, кто бы заставлял жену её сменить. Хотя после свадьбы выяснилось, что не только Викины родители были от их решений не в восторге — разве что Викины с первого дня, как узнали об отношениях дочери с «этим типом», а родители Паши — именно из-за того, что Вика не Вершинина. Они это высказали им обоим — Паша тогда отшутился, что Вика и без его фамилии Вершинина — потому что никому другому не принадлежит и принадлежать не будет, а сама Вика расстроилась. Неужели какие-то стереотипы были так важны, если на кону ещё и отсутствие бумажной волокиты с документами? Викины родители тоже были против — хотя девушка думала, что отец наоборот обрадуется. У этих главным аргументом был «дети потом будут на его фамилии, а ты на своей — будто бы и не семья» — и именно в тот момент Ветрова поняла, что в случае с её родителями подходил цитата «горбатого могила исправит». Ни Вика, ни Паша никогда детей не хотели и говорили об этом с самого начала. Сейчас брюнетка почти смирилась, что её семья никогда не будет воспринимать их с Пашей семью всерьёз — ни сразу после свадьбы, ни через почти два года, которые с неё прошли. Да даже заведи они этих детей, о которых им твердили все вокруг — Вика готова была поспорить, что её родители и тогда найдут, к чему привязаться.       Ветрова мысленно одёрнула себя — зачем портить себе настроение такими мыслями? — и свой вложенный в Пашин паспорт вытащила, закрыв оба. Девушка прошла в маленькую ванную, обняв со спины Вершинина и прижавшись к нему щекой, пока тот чистил зубы. Вика в очередной раз готова была поблагодарить Вселенную — или что там существует из высших сил? — что всё так, как есть, но парень её руки со своего торса убрал, поворачиваясь к ней, и взял за подбородок, целуя в губы. Ветрова безумно любит, когда он так делает — и любит в это время обнимать его, стоя на носочках и находя в нём единственную опору. Она в принципе очень любит, когда его руки где-то в районе её шеи.       Вика ощущает тонкий мятный вкус зубной пасты, а его короткая щетина немного царапает кожу, и когда он отпускает её, она даже думает ему предложить никуда не идти и продолжить с того же места, где остановились. Вершинин в это время одевается, весело строя предположения, что будет на завтраке сегодня. Болтая ни о чём, они выходят из бунгало и медленно идут по мостику до берега — оба ощущают себя как в рекламе батончика Баунти — Мальдивы действительно красивы настолько, как их описывают. Мост, как и отельные домики, держатся на сваях — и Вика каждый день думает, что сбылась одна из самых больших её мечт, когда шагает по приятно поскрипывающим доскам. Паша показывает ей на стайку мелких рыб, плавающих у берега — и ещё пару минут они разглядывают блестящие на солнце спинки, пока, смеясь, в тёплую воду не забегают и не пугают их, кинувшихся в рассыпную. Ветрова говорит, что сейчас к мокрым ногам в сандалии противно наберётся песок, и Паша без предупреждения поднимает её на руки, неся к маленькому ресторанчику в тени растущих деревьев. Вика смеётся всю дорогу — он хорошо знает, как она любит, когда он носит её вот так — а с её весом меньше чем 50 килограмм это совсем не сложно устраивать хоть каждый день. — Успели обсохнуть, или тебя прям до стола доставить? — заботливо спрашивает блондин, прежде чем поставить её на землю, и когда Вика смеясь отвечает, что успели, они идут к шведскому столу под завистливыми взглядами некоторых туристов, уже завтракающих.       Вика набирает на широкую тарелку — по форме скорее напоминающую разнос, — еды столько, сколько не съест даже в обед — а по утрам она ест ужасно мало, что раньше Пашу приводило в недоумение. Но на отдыхе Ветрова питается намного лучше, чем дома — хотя дома Паша старается каждый день сделать или на крайний случай заказать такой завтрак, чтобы она не ходила голодная до обеда. Вика часто над ним шутит, что он с самого начала их отношений переживает за её питание больше, чем за все остальные аспекты. В какой-то степени Паша и не отрицает.       Пока они идут к одному из свободных столов, и когда уже усаживаются, Вершинин не спускает глаз с мужчины лет пятидесяти за столом в противоположном конце импровизированного ресторана на открытом воздухе. — На что смотришь? — невзначай спрашивает Ветрова, воруя у Паши стакан, чтобы попробовать яблочный смузи, который тот выбрал. У неё самой апельсиновый, и Паша так же заберёт её стакан, а если Вике захочется — то отдаст ей свой насовсем. — На мужика, который весь наш отдых только на тебя и пялится, — максимально недовольно отвечает блондин, и Вика улыбается слишком по-доброму, хотя по мнению Паши ничего хорошего в этой ситуации нет: — И ты ревнуешь? — Нет, конечно, что за бред, — фыркает тот, но улыбка девушки становится только шире. — Просто бесит. Ты его видела вообще? Жирный как поезд пассажирный, — на этих словах Вика уже рассмеялась в голос. «Детский сад на прогулке», — проносится в голове. — Так с ним же девушка нашего возраста, — всё так же добродушно отвечает Ветрова, съедая с острой шпажки канапе и протягивая такое же Паше. — В сравнении с тобой это единственный критерий, в котором вы с ней на равных, Ветерок. — А знаешь в каком я выигрываю с огромным отрывом? — смотря в глаза парня, который наконец смотрит на неё, а не в другую сторону, спрашивает она. Не дав ответить, продолжает: — В критерии «красивый, молодой и любящий муж», — Вершинин улыбается, взяв её за руку, и через несколько минут они уже забывают об этом диалоге, обсуждая, как проведут сегодняшний день. Экскурсии они посетили по прилёту, а сейчас хотелось целыми днями валяться на пляже, плавать в море и целоваться в перерывах.       Они сидят в ресторане долго, и уходят в числе последних. Медленно идут до бунгало, разговаривая обо всём и ни о чём одновременно. Уже оказавшись внутри, смеются с разлетающихся от сквозняка, словно паруса, штор — окна тут стоят одно напротив другого, и одна из лёгких тюлей ударяет Пашу по лицу, когда он только входит. Он в шутку обижается, а Вика целует его в ту же щёку, и как только он хочет поцеловать её в губы — игриво из рук вырывается и скидывает с себя рубашку, упорхнув в ванную. Вершинин окидывает взглядом комнату, ища тканевый шоппер, с которым они обычно ходят на пляж, и находит его у двери, где вчера они его и кинули, начал целоваться ещё до входа и продолжив в номере. Взяв сумку, он заглядывает внутрь — молочко для загара, тонкий плед, который они кидают на песок, бальзам для губ, и, наконец, находит что искал — маленький тюбик с водостойким кремом-спф. В эту же секунду из ванной выходит Ветрова, уже переодевшаяся в купальник, но чёрный лиф с прижимает руками — завязки свисают по бокам. — Поможешь завязать? — подходя к парню, спрашивает она, повернувшись к нему спиной. Он затягивает ленты, спрашивая, не туго ли, и завязывает на узел, оставив поцелуй на её плече. Вика поворачивается, чтобы сказать спасибо, но замечает в его руке крем: — Я его как раз ищу! — но Паша шутливо поднимает руку вверх, что Ветрова точно не дотянется, даже если подпрыгнет. Блондин смеётся, обнимая её за талию, а она толкает его руками в грудь: — Ну ты дурак что ли, Паш? Дай сюда, — снова пытается отобрать крем она. — У меня и так всё лицо и все плечи в веснушках, а я их ненавижу на себе вообще-то, — обиженно добавляет Виктория, смотря в его бесстыжие глаза. — А я люблю твои веснушки, — откинув крем на кровать, парень обнимает её так нежно, что Вика сразу забывает, что только что злилась. — Хочу их собирать в созвездия, — целуя плечи и ключицы, добавляет он. — Звёзд на небе уже не достаточно?.. — около-уверенным голосом начинает она, но под конец фразы шумно выдыхает, когда он целует её в шею под ухом совсем развязно — так, что скорее всего останется засос. Как метка для конкурентов, означающая, что она занята. — Звёзды на небе практически не освещают путь. А ты — иногда единственная причина, почему я продолжаю идти. — Если захочешь остановиться на время и отдохнуть — я всё равно буду с тобой, — он опускает голову на её плечо, хотя ему точно неудобно стоять так, согнувшись из-за роста. Вика обнимает Вершинина так крепко, как может — хочется полностью раствориться в его теле, навсегда остаться в этом моменте, где ветерок с улицы колышек не только шторы, но её волосы.       Через пару часов волны нежно ласкают кожу — соль пощипывает мелкие ранки на ногах, а пряди волос, выбившиеся из пучка, неприятно прилипают к шее, но Вика на такие мелочи не обращает внимания — особенно когда в неё брызгает водой Паша, начиная от неё уплывать и зовя за собой. Она догоняет его, брызгая водой в отместку — но ему плевать на то, что волосы промокнут в солёной воде, в отличие от неё, и он не злится, как Ветрова. А она злится — конечно, в шутку. Девушка цепляется ему за шею со спины, и тот взяв её за руки, тащит к берегу — она смеётся, полностью расслабившись и просто плывя по волнам, не двигая конечностями — в этой части моря она ногами до дна не достаёт, а Вершинин шагает спокойно и вода ему ниже плеч. Солнце припекает к открытой коже, и Вике кажется, что в мире не существует вообще ничего кроме них двоих, океана и этих солнечных лучей.       Вечером, когда солнце начинает клониться к горизонту — где небо и вода будто сливаются в одно целое, — Вика сидит на пледе, облокотившись на ствол пальмы позади себя, а Паша лежит головой на её ногах, читая вслух тонкую книжку в мягкой обложке, купленную в аэропорту Москвы перед вылетом. Читать друг другу по главе уже давно стало традицией — и в последний момент было решено не изменять ей даже не отдыхе. — Жизнь казалась бесконечной и безоблачной. — Вершинин отложил книгу, дочитав последнее предложение главы. — Твоя очередь, — добавил он, но Ветрова не взяла книгу в руки, чтобы продолжить. — Мне сейчас тоже так кажется, — задумчиво произнесла она, улыбаясь. Волны с шумом разбивались о берег и друг друга; в глубине острова пели какие-то птицы непривычными для привыкших к мегаполису голосами. Солнце окрашивало воду в розоватый оттенок и падало тенями от ветвистых листьев на загорелую кожу. Таким хотелось любоваться вечность. — Не могу выкинуть из головы твои слова про веснушки. Они меня даже теперь будто бы не так бесят, — Вика приподняла плечо, разглядывая мелкие коричневые крапинки. Паша на этих словах поднялся и, сев рядом, притянул Ветрову к себе, целуя в макушку. — Я люблю каждый твой, как ты считаешь, недостаток, — брюнетка чуть вывернулась, чтобы посмотреть ему в глаза. — Если нужно, я могу тебе тысячу раз говорить подобные слова — и разубедить тебя в любой вещи, которая кажется тебе в себе неправильной. — Я стараюсь больше зацикливаться на правильных, — Ветрова прижалась к Паше обратно, и в его объятиях момент становился ещё лучше. Такие разговоры для неё были интимнее поцелуев, интимнее секса до утра и даже тех самых конфет после него, с которых всё и началось. — И что сейчас правильно? — улыбаясь и переплетая их пальцы рук, спрашивает блондин. — Что мы тут вдвоём, — ни секунды не думая, отвечает Ветрова. — Что мы вообще есть друг у друга, — добавляет она, когда он поднимает их сцепленные руки и целует её в тыльную сторону ладони. — Знаешь, о чём я думаю все эти дни? — Что не хочется возвращаться обратно в Москву? — предположил Паша, и о чём думает он, больше загадкой не было. Вика усмехнулась и покачала головой. — Это тоже конечно, но нет. Когда мне было шестнадцать, я была с родителями на отдыхе. Вот так же, на океане. Но родители тогда упёрлись, и мы поехали в неудачный сезон, хотя можно было подождать. Особо не покупаешься, делать нечего, и по вечерам я приходила на скалистый пляж, где людей почти никогда не было, и просто встречала закаты. Слушала музыку, много мечтала — потому что дома не позволяла себе так бездарно тратить время. Короче, я думала обо всём: кем я вырасту, где буду работать, как буду выглядеть, кто будет моими друзьями и останется ли среди них хоть кто-то из тех, кого я называю друзьями сейчас, ну и всё в таком роде. Но чётче всего я помню, как сильно мне хотелось сидеть вот так через несколько лет не одной — а с человеком, которого я бы действительно любила. — А мы тогда уже были знакомы? — спросил Паша, задумавшись. Она понравилась ему, когда у них было какое-то школьное мероприятие совместно с десятым классом, в котором как раз училась Вика — а Паша учился в одиннадцатом. В тот же день они и познакомились — пока не узнал её поближе, Вершинин даже говорил друзьям — то ли шутя, то ли серьёзно — что получает то, что захочет, моментально. На тот момент он не предполагал, что встречаться с ним она согласится только через полгода, когда он будет уже влюблён по уши, а ещё через полгода после этого — впервые позволит зайти дальше поцелуев. — Нет, — отвечает Ветрова. — Вернее, ты меня точно не знал. А тебя-то знала вся школа, — Вершинин усмехается. Сюжет у них был довольно классический: но не все подобные классические сюжеты доходят до свадьбы. — В общем, я тогда ужасно хотела влюбиться. По-настоящему, прямо до бабочек в животе и до одури. А потом отдых закончился, мы вернулись в Москву, и рутина как-то мечтательность убавила. А когда мы познакомились с тобой — ты был последним, кто подходил на эту мою придуманную роль. Я тогда уже была уверена, что буду всегда одна — что у меня слишком много требований и никто ради меня не соберётся им соответствовать. А потом почему-то собрался ты. — Ты мне этого никогда не говорила, — удивлённо произнёс блондин. — То есть ты меня всерьёз не воспринимала поначалу? — Не воспринимала. Даже первые несколько месяцев наших отношений. Дико была влюблена в тебя, но почти на сто процентов была уверена, что ты уйдёшь. Найдёшь кого-нибудь в универе, например — и бросишь меня сразу же. — Какая ты у меня глупая была, — обнимая и целуя её в макушку, в виски и щёки, ласково сказал он. — И почему я должен был найти кого-то, если не секрет? — Не знаю, — улыбается Ветрова. — Кого-то, кто не будет ревновать тебя ко всем подряд, у кого родители не будут против тебя, ну и, например, кто не будет ломаться полгода в плане секса. — Ради секса с тобой можно было ждать намного дольше, — очень тихо на ухо ей говорит парень, отчего по её коже бегут мурашки, а она шепчет тихое «дурак», когда он целует её шею. Он отрывается, и Вика поворачивается, чтобы поцеловать его в губы — на коже у обоих солоноватый привкус, но поцелуй всё равно сладкий до безумия. — В общем, мечты шестнадцатилетней Вики сбылись полностью, — через несколько минут говорит Ветрова, смотря на горизонт, где уже нет солнца. — Мне бы так хотелось вернуться в прошлое, чтобы сказать ей, кто будет её мужем, — со смешинкой добавляет она. — Чтобы обрадовать? — гордо спрашивает блондин. — Чтобы посмотреть на своё удивлённое — хотя вернее охуевшее — лицо, — смеётся она, и Вершинин тоже не сдерживается. — Ну и добавить, что веснушки не обязательно всегда скрывать под слоем тонального крема — мужу они почему-то будут нравиться.