«Осколок души. Пробуждение»

— Ого! — я проснулся от восторженного вопля. — Что за чёрт? — проворчал Сехун с соседней кровати. — Потрясающий вид! — продолжал очень знакомый голос. — Бекхён? — спросонья я не мог понять, правда ли я слышу его голос, или это продолжение сна. — Ребята? — возбуждённый Бекхён влетел в палатку, за ним по пятам следовал Чанёль, — вставайте, и идём за аквалангами! — Мы не отдыхать сюда приехали. — возмутился Сехун, — И зачем вы вообще сюда пришли?! Других дел нет? — Прости, — Чанёль выглядел пристыженным, — я не устоял. — Да ладно, — Бекхён, напротив, светился от счастья, — один день отдыха никого не убьёт. У них там все под контролем, ведь так? — он вопросительно посмотрел на Чанёля. — Да, — кивнул тот, — если мы понадобимся, нас позовут. — Хмм, — Сехун неопредёленно что-то промычал. — Это возможно? — я с надеждой смотрел на Сехуна и видел, как он ведёт внутреннюю борьбу. Наконец, я понял — мы победили! — Ладно, — неохотно согласился Сехун, — один день! — Да!!! — мы восторженно закричали хором. Знаете то чувство, то совершенно потрясающее чувство исполнения мечты — когда всё существо наполняется счастьем, светом и глубокой благодарностью за то, что мечта стала явью. Именно это восхитительное ощущение сопровождало меня весь этот день. Когда я погрузился в воду, моё сердце замерло от восторга — разноцветные рыбы разнообразных форм и размеров неспешно рассекали глубины океана, водоросли медленно покачивались, будто на легком ветру, кораллы были повсюду — белые, розовые причудливых форм. Я будто попал на другую планету — здесь царила какая-то неземная, волшебная жизнь и ощущение какой-то странной свободы от всего насущного, повседневного было таким явным, что подниматься на поверхность совсем не хотелось. Мы с Бекки ныряли несколько часов подряд, пока Сехун и Чанёль, как они сказали, охраняли местность. К сожалению, этот восхитительный день стремительно катился к закату, но оказалось, что у Бекхёна уже были планы. Мы ужинали в милом, тихом ресторанчике на набережной, негромко играл джаз, лица присутствующих были умиротворёнными и расслабленными, ритм жизни здесь словно замедлился, даря редкую возможность наслаждаться каждым мгновением в этом раю. Даже Сехун и Чанёль немного расслабились, и мы просто говорили, обсуждали путешествия, разные города, историю, книги и музыку — ни слова об амулетах, Тёмном мире, опасности и монстрах. Всё было так просто сегодня, мы напоминали две обычные пары на отдыхе, и это привносило небольшой оттенок грусти, ведь я осознавал, что всё было не так. Мы шли по пляжу, Чан и Бек как-то незаметно ускользнули, и мы с Сехуном остались вдвоём. Шум остался где-то позади, и Сехун как бы между прочим взял меня за руку, а я улыбнулся — всё было слишком идеально. Знакомые электрические разряды бегали по моему телу от его прикосновения, он удержал меня и мы остановились, глядя друг на друга. — Спасибо тебе за этот день, — поблагодарил я, — ты исполнил мою мечту. Ещё одну, — добавил я смущённо. — Я был рад видеть тебя таким счастливым, — нежно улыбнулся он, — это то, чего я очень хочу, Хань — видеть тебя счастливым, — он приблизился. Мое дыхание сбивалось от его близости, горячая рука замерла на талии, распространяя жар по всему моему телу, его лицо было так близко, я закрыл глаза в предвкушении исполнения своей самой заветной мечты. Я уже чувствовал его дыхание на своем лице, как вдруг волна жара, родившись в груди, разлилась по всему моему телу, заглушая чувственное возбуждение. Я отшатнулся от Сехуна, поддавшись импульсу, ведущему меня вперёд, на этот раз чувство было очень мощным, оно звало за собой, заставляя бежать. Я очнулся уже на смутно знакомом диком пляже — именно его я видел во сне. — Амулет там, — я указал рукой на скалу, утопавшую в море. — Нужен представитель Светлого мира, — сказал Сехун, — Чанёль, — позвал он негромко, закрыв глаза, — Чанёль, сюда! — В чём дело? — появившийся Чан сжимал руку Бэка и выглядел очень недовольным. — Амулет тебя уже не интересует? — невинно поинтересовался Сехун. — О! — он смущённо кашлянул, а я не сдержал улыбку, так как вид Бэка прозрачно намекал, что они там не звёздами любовались, — где? — Там, — я вновь указал направление, — под водой, рядом с той скалой. — Хорошо, — он кивнул, — я сейчас, — он подмигнул нам, чмокнул Бэкхёна в макушку, отчего тот зарделся, и исчез. Прошло около часа, его не было видно, Бэкхён начал нервничать, но Сехун уверенно сказал, что с ним всё в порядке. На этот раз ощущения вытягивания энергии не было, но я все равно ощущал непонятную слабость в коленях, глаза закрывались сами собой. Сехун заметил мое состояние и молча встал рядом, обхватив меня за талию своими сильными руками, я прижался к нему и прикрыл глаза. Я чувствовал, как энергия Ханэ укрепляется во мне, этот процесс был непрерывным и немного пугающим — останусь ли я собой или стану его отголоском, подобием и потеряю свою личность? И как мне понять, всё ещё ли это я? Я кожей ощущал, что Сехун смотрит на меня, я чувствовал, что мы стали намного ближе, чем раньше. Это потрясающее ощущение взаимности крепло во мне с каждой минутой, я просто знал, что это правда. Но всё же одна мрачная мысль не давала мне покоя, лишая возможности погрузиться в волны счастья, омывающие всё моё существо при мысли, что Сехун и я будем вместе. Ханэ. Я ли стал его сильнее привлекать или это окрепшая энергия Ханэ во мне притягивает его? Это сводило с ума. Смогу ли я принять его прошлое без остатка, как сделал Бэкхён? Смогу ли я смириться с тем, что его сердце никогда не будет принадлежать мне полностью? Вопросов становилось всё больше, в моём замутнённом сознании роились мрачные тени. — Хань, — голос Сехуна вывел меня из моих рызмышлений, и я открыл глаза. — Нашёл? — спросил я довольного Ёля, обнимавшего улыбающегося Бэка. — Конечно, — он продемонстрировал мне уже знакомый полотняный мешочек, — мы скоро вернёмся, — добавил он, глядя на нас, — только спрячем амулет. — Не торопитесь, — буркнул Се негромко. — До скорого, — Бэкхён быстро обнял меня. — Будь умницей, — шепнул я ему, — потом всё расскажешь, — он покраснел и кивнул. — Пока, — Сехун махнул им рукой, и они растворились в воздухе. Мы медленно брели по пляжу, позволяя ласковым волнам омывать наши ступни. Идти босиком по мокрому песку было приятно, но немного неудобно. Сехун вновь как бы между прочим взял меня за руку, я невольно улыбнулся, привычно подмечая чувственное возбуждение, рождающееся где-то внизу живота, я будто весь был сосредоточен на его прикосновении. — Я должен тебе кое-что сказать, Хань, — он остановился и притянул меня ближе к себе. — Что? — моё дыхание прерывалось, а сердце бешено стучало о рёбра. — Я, — он помедлил, — я долго боролся со своими чувствами к тебе. И. Больше не могу этого делать, — он устремил на меня горящий взгляд своих невообразимых глаз, — я пытался понять, что чувствую к тебе, хотел разобраться с чувством вины перед Ханэ. И, кажется, у меня получается, — он не выпускал меня из плена своих глаз, сейчас они казались бездонными, я падал в эту глубину, тонул в ней, но мне было всё равно. Страх того, что это сон, сдавливал мне горло, я не мог поверить в то, что слышал. — Хань, — его горячие сильные руки блуждали по моей спине, оставляя пылающие дорожки на коже, ослепляя желанием отдать себя Сехуну всего без остатка, — я хочу быть с тобой, — произнес он, а я замер, перестав дышать, — ты вновь научил меня улыбаться, дышать и чувствовать. С тобой я снова знаю, что живу, я хочу сделать тебя счастливым… Возможно, это безумие, но я знаю, что не прощу себе, если отпущу тебя. Я молчал, не в силах переварить услышанное. Сбывшаяся мечта, казавшаяся нереальной, просто обрушилась на меня со всей силой, сбив с ног. — Ты будешь со мной, Хань? — спросил он, нежно глядя на меня. Всё, что я мог сделать в тот момент — это молча кивнуть, глядя на него расширенными от изумления глазами. Безумное счастье наполняло каждую клетку моего существа, будто живой водой. Сехун улыбался, в его взгляде была нежность. В его взгляде было счастье. В его взгляде была любовь. Он вплотную приблизился ко мне, крепче сжимая в объятиях, будто хотел убедиться, что теперь я принадлежу ему. Бабочки в моём животе исполняли какой-то безумный танец, я словно в замедленной съемке видел каждый сокращающий расстояние между нами дюйм. Я ощущал его свежее дыхание на своей разгоряченной коже, я остро чувствовал его объятия всем своим существом, от его взгляда меня бросило в дрожь. Наконец, его чувственные губы коснулись моих, и в голове будто начался звездопад. Наш поцелуй был пропитан лаской, нежностью и заботой. Но мне этого было мало — теперь, когда я испытал то, о чём мечтал, я становился жадным, я хотел большего. Моя едва сдерживаемая страсть вырвалась наружу, захлёстывая и Сехуна, я потерял способность мыслить. Всё, на чём я был сосредоточен — это его губы и руки; всё, чего я хотел — это раствориться в нём. — Подожди, — Сехун с трудом оторвался от меня, тяжело дыша. — Нет! — я запротестовал, почувствовав, что он отстранился. — Хань, — настойчиво звал он, а я вспомнил, что это моё имя. — Господи! — понимание того, что произошло, заставило меня подскочить. Я огляделся, и краска смущения залила мои щеки. Каким-то образом мы оказались лежащими на песке, рубашка Сехуна валялась неподалёку, а моя одежда была в полнейшем хаосе. Я попытался незаметно пригладить волосы, приходя в себя. Сехун засмеялся, глядя на мои попытки. — Ты прекрасен, — произнёс он, отводя мои руки в сторону от головы, — не вздумай забыть об этом. Я лишь улыбался, пытаясь унять трясущиеся руки. Сехун легко поднялся, накидывая рубашку на своё совершенное тело, от которого я не мог оторвать плотоядного взгляда. Я попробовал подняться, но колени подогнулись, и я вновь оказался на песке. — Ой, — вырвался невразумительный писк. — Ты слишком устал, — всполошился Сехун, — эти амулеты вытягивают из тебя слишком много энергии, — ворчал он, без усилий подхватывая меня на руки. — Я в порядке, — протестовал я, понимая, что слабость не имела к амулетам никакого отношения. — Тебе нужно поспать, — безапелляционным тоном говорил он. — Я не стану спорить, — примирительно сказал я. — Тем более, что это бесполезно, — уточнил он самодовольно, а я невольно прыснул. Всю дорогу он нёс меня на руках, шутя и смеясь, а я, чувствуя его надежные руки, был абсолютно, до идиотизма счастлив. Когда мы вернулись в палатку, он сразу положил меня на кровать, укутал одеялом и приказал спать. Я был слишком расслабленным и счастливым, чтобы спорить, теперь я знал, что завтра будет ещё лучше, чем сегодня, и что счастье никуда от меня не уйдёт, никто его не отнимет. Именно поэтому я устроился поудобнее и закрыл глаза. Я находился в тёмной комнате, балконная дверь была открыта, и свежий ветер раздувал легкие занавески, открывая вид на звёздное небо и сад, расстилавшийся перед домом. — Ну, здравствуй, — с балкона раздался знакомый мелодичный голос, — я давно ждал возможности поговорить с тобой, — продолжал голос, — присоединяйся ко мне, — я увидел короткий взмах изящной руки. Поддаваясь импульсу, я направился на балкон. Огромный сад был окутан тьмой, лишь неяркий лунный свет серебрил деревья, придавая им таинственный вид, воздух был окутан ароматами цветов, лёгкий ветер колыхал листья деревьев. Всё здесь будто было наполнено жизнью, было самой жизнью. В плетёном светлом кресле сидел парень, он задумчиво смотрел за горизонт, его чёрные густые волосы свободно падали на плечи, и лунный свет путался и отражался в них. Он повернул голову, и я обомлел от его красоты. Его мраморная кожа будто светилась изнутри, глаза были глубоки и прекрасны, их серебряный свет, казалось, освещал всё вокруг, полные губы раздвинулись в приветливой улыбке, обнажая жемчужные зубы. Он вновь приглашающе взмахнул своей тонкой рукой, прося присесть рядом. — Ханэ, — мой голос звучал глухо, во рту пересохло. — Здравствуй, Хань, — его смех звучал, как перезвон серебряных колокольчиков, — я рад, что мы наконец можем поговорить. — Это сон? — Да, но это совсем не значит, что всё не происходит на самом деле, — он улыбался. — Ты хотел поговорить со мной? — я не смог скрыть удивления. — Мне казалось, что этого хотел ты, — он приподнял совершенно очерченную бровь. — А, да, — я смутился, вспомнив то, о чём хотел расспросить его. — Сехун, — он правильно истолковал мое смущение, — я рад видеть, что он вновь улыбается. — И как ты? Ты ведь умер, ведь так? — я с трудом находил слова. — Так, — он спокойно кивнул, — но ничто не исчезает бесследно. — Теперь твоя энергия во мне, — согласился я, — но ведь я не ты, я всё ещё я? — Ты — это ты, Хань, просто наши сущности переплелись, хотели мы того или нет, это было неизбежно для меня. Они бы меня не отпустили, а я давно принял свою судьбу, — он говорил непонятные мне вещи и словно не замечал меня. — Ханэ, — я осторожно позвал его. — Прости, — он встрепенулся, — я задумался. — Ничего, — у меня были сотни вопросов, и я просто не знал, с чего начать. — Начни с главного, — предложил он, лукаво глядя на меня, — если ты можешь копаться в моем сознании, могу и я, — он смеялся. — Сехун, — выпалил я, — как мне избавить его от чувства вины? Он говорит, что справляется с этим, но я вижу, что это не так. Ему по-прежнему больно, и он всё равно страдает. — Боюсь, что эта боль не покинет его, — в его глазах блеснули слезы, — когда теряешь истинную любовь, рана, увы, не затягивается. Лишь боль утихает, но никогда не проходит. Самое главное он уже сделал, — он положил тёплую ладонь на мое плечо, видя, как эта новость подействовала на меня, — он смирился с этой болью, принял то, что ушло безвозвратно, он учится не жить больше прошлым, а смотреть вперед. Именно ты его этому научил, Хань. — Но он никогда не сможет полюбить меня так же сильно, как и тебя, — прошептал я. — Не стоит сравнивать, — он повёл плечами, — одна любовь другой не ровня. Он любит тебя иначе, чем меня. Это ни хорошо, ни плохо — просто по-другому. — То же самое Чанёль сказал Бэкхёну. — Чанёль тоже пришёл к этому пониманию, наконец, — он закатил глаза, но я видел, с каким обожанием он это говорил. — Ты скучаешь, — утвердительно произнес я. — Каждый миг, — просто ответил он. — То есть ты не обрёл покой. Даже после всего, что ты сделал! — в моём голосе зазвенела ярость. — Покой — это не для меня. У меня другое предназначение, — он загадочно понизил голос. — Ясно, — мне ничего не было ясно. — Тебе нужно дать ему время, — он вновь перешёл к делу, — не бойся говорить с ним обо мне. Чем больше он выпустит горьких эмоций, тем лучше, его боль будет уменьшаться. А ты можешь помочь ему забыть о ней, — он ласково провёл рукой по моим волосам. — Спасибо. — Ты особенный, Хань. Никогда не сравнивай себя со мной или с кем бы то ни было ещё. Ты такой, какой есть, и другого такого не будет никогда. Прими себя, и тогда ты увидишь, как он будет смотреть на тебя, заботиться о тебе, любить тебя — только тебя, ни к кому и никогда он не будет испытывать то, что к тебе. Помни об этом, и у тебя не будет причин ревновать. Его голос начал удаляться, меня затягивало в воронку, я уносился всё дальше и дальше от него. — Нет! — кричал я, — подожди! — Мы ещё встретимся, Хань. Обещаю. Я резко сел в постели, было начало седьмого. Сехун мирно спал на соседней кровати, его лицо было спокойным, даже счастливым. Я долго смотрел на него, не отрываясь, укладывая в сознании и памяти каждое слово, что сказал мне Ханэ. Се внезапно подскочил с кровати, тараща глаза. — Вот чёрт! — проворчал он, потирая лоб, — зачем же так орать? — Что случилось? — взволнованно спросил я. — Чанёль и Бэкхён дома, мы им нужны, — проговорил он, глядя на меня с лёгким сожалением, — нам пора. — Хорошо, — согласился я, прекрасно понимая его сожаление и добавляя к нему своё. Через пару часов сборы были завершены. Сехун закинул огромный рюкзак на плечо и притянул меня к себе. Я доверчиво прильнул к нему, готовясь к пренеприятнейшим ощущениям. В этот раз путешествие показалось мне коротким — какой-то миг, и мы уже стояли во дворе их дома. Мне не терпелось увидеть Бэкки и рассказать ему всё, чтобы наконец поверить в то, что это правда. Сехун сразу отправился к остальным в библиотеку держать военный совет. Мне впервые было всё равно, что они будут там обсуждать, так велико было желание поделиться с Бэкхёном своим счастьем. К тому же — на лице появилась радостная улыбка — я знал, что Сехун мне всё расскажет. Я коротко постучал и вошёл в комнату друга, он сидел у окна, задумчиво глядя на горизонт. Я подошёл и положил ладонь ему на плечо, он рассеянно обернулся, а потом прижался ко мне. — Всё в порядке? — обеспокоенно спросил я. — Да, — он поспешно улыбнулся, — просто немного страшно оттого, что я так счастлив. Боюсь, что всё закончится. — Не бойся, родной, — я присел перед ним на колени и сжал его руки, — это счастье у тебя никто не отнимет. Ты его заслужил, как никто другой. — Я так люблю его, — прошептал он. — Ты уже говорил ему об этом? — осторожно спросил я. — Ещё нет, — он покраснел, — не хочу давить и всё испортить. — Всему своё время, — согласился я, — когда тот самый момент наступит, ты почувствуешь. — Когда он прикасается ко мне, я едва могу себя контролировать, — продолжал Бэк, — всё тело будто в огне, а голова становится тяжёлой и пустой. — Вы уже? — этот вопрос был едва слышным. — Ещё нет, — его щёки просто пылали, — но чувствую, что долго не протяну с этими платоническими отношениями. Мы оба расхохотались. Просто смеялись взахлёб и не могли остановиться. — А какие новости у тебя с Се? — отсмеявшись, задал он вопрос. — Превосходные, — теперь настала моя очередь заливаться краской. — Рассказывай! — завизжал Бэкхён так громко, что мне пришлось закрыть уши руками. — Ладно, только тише! — шикнул я на него. — Ну! Я же умираю от любопытства! — В общем, вчера, когда вы исчезли, — начал я, и на моих губах сразу появилась блаженная улыбка, — мы пошли прогуляться по пляжу. Я чувствовал, что что-то должно было произойти, но когда он остановил меня, сказал, что больше не может сопротивляться своим чувствам ко мне, и попросил быть с ним, я не мог поверить в то, что это происходит. А когда он прикоснулся своими губами к моим, — мысли начинали путаться сразу, как я вспомнил о нашем с Сехуном поцелуе, — будто земля ушла из-под ног, я весь был сосредоточен только на его прикосновении. В голове будто начался звездопад, таких эмоций я никогда не испытывал и даже не мечтал о том, что это будет ТАК. Я, конечно, мечтал о том, как это будет, но действительность превзошла все мои фантазии вместе взятые. Это был словно сон, превратившийся в явь. Он такой нежный, я чувствовал его заботу, ласку и любовь в каждом его прикосновении, в каждом вздохе. Потом поцелуи стали страстными, меня просто затопило желание отдать ему всего себя, абсолютно всего, понимаешь? — друг завороженно кивал, чутко улавливая каждую эмоцию на моём лице. — Понимаю, — прошептал он, — я чувствую то же самое по отношению к Чанёлю. — Знаю, — мы крепко обнялись. Мы оба были полны любовью, которая просто выплёскивалась через край. Счастье сейчас было будто осязаемым, оно витало в воздухе… Мы оба сейчас знали, что сделаем всё, что в наших силах, чтобы сохранить такую любовь.

***

Город оделся в разноцветные огни, редкий снежок припорошил улицы, ребятня радовалась зимнему подарку, и каждый квартал украшала своя снежная баба с морковным носом и глазками-угольками. Семьи наряжали Рождественские елки, и запоздавшие люди стояли в очередях за подарками. Санта-Клаусы в красных костюмах были повсюду, радуя детишек. Я любил это время года с детства. Как всегда, мы с родителями отправились в Вестэртон к дедушкам, маминым родителям. Городок был засыпан снегом, и машина медленно и осторожно пробиралась сквозь заснеженную трассу. Мы пели Рождественские гимны и смеялись. Дом дедушек был украшен огнями и игрушками и выглядел, как праздничное печенье, навеивая счастливые детские воспоминания о каждом Рождестве, проведённом в этом старом, добром и уютном доме. Младший дедушка выбежал на крыльцо, заслышав шум машины. Мы высыпали из неё с разноцветными пакетами, и двор наполнили приветственные крики. Дед дремал у камина — сколько я себя помнил, я всегда находил его здесь, когда приезжал. Это было чем-то постоянным в моей жизни — дедуля, спящий у камина. Я подошёл к нему и легко поцеловал в щёку, как делал всегда. Он приоткрыл один глаз, мгновенно притянул меня и усадил к себе на колени. — Здравствуй, золотце, — его дыхание пахло табаком и яичным коктейлем. — Привет, дедуля, — в его объятиях было тепло и уютно, как в детстве. — Ну-ка! Дай я на тебя посмотрю, — я покрутился перед ним. — Ты красавчик! — его глаза увлажнились, и он не сводил с меня гордого взгляда. — Ты не объективен! — вздохнул я. — Конечно, — он пожал плечами, — но это не значит, что я не прав, — он многозначительно приподнял одну бровь, и я рассмеялся. После уютного семейного ужина все разбрелись по комнатам. Я долго не мог уснуть, умиротворённо наблюдая за причудливыми тенями, пляшущими на потолке. — С рождеством, мой ангел, — тёплое дыхание защекотало моё ухо, и от неожиданности я подскочил на кровати. — Сехун! — воскликнул я и крепко обнял его за шею, — что ты тут делаешь? — Сегодня Рождество, самая волшебная ночь в году, — его глаза лукаво блестели в темноте. — С тобой каждый день волшебный, — я поцеловал его. — Это лестно слышать, — удивительно, как в его присутствии уровень счастья в моей душе просто возносился до небес, — и сейчас я собираюсь подтвердить это. Одевайся теплее, там холодно. — Куда мы идём? — я удивлённо на него посмотрел. — Это мой тебе сюрприз, — он загадочно улыбался. — Ладно, — я начал быстро собираться. Через пять минут я вышел из ванной полностью одетым. — Готов? — он нежно смотрел на меня, привлекая к себе. — Уже почти привык к такому виду транспорта, — я улыбнулся, придвигаясь к нему поближе и вдыхая его запах. Через секунду мы стояли на тёмной улице. Было морозно, и холод легонько щипал меня за уши и нос. — Где мы? — Сейчас увидишь, — он улыбнулся и потянул меня прочь из переулка. Мы шли по оживлённым улицам незнакомо-знакомого города, я слышал речь на разных языках, мимо промчалась озабоченная мама с ребёнком на руках, всюду были огни, и разномастная толпа торопливо текла вниз по улице. Казалось, что мы вернулись в прошлое на несколько часов — всего несколько часов назад точно так же торопился встретить Рождество и мой город. Последние праздничные покупки, толкотня в метро с мыслью:«Лишь бы не раздавить чего». А потом всё медленно успокоилось, бег замедлился и остановился совсем. Словно Рождественская ночь, придя в города и деревушки, укрыла их уютным вязаным пледом, напоила тёплым молоком с печеньем, напела праздничные гимны, словно колыбельную, и легко поцеловала на ночь, подарив детям и взрослым прекрасное ощущение чуда. Ощущение того, что всё будет хорошо… Сейчас и этот город готовился замереть, готовился познать красоту и спокойствие Рождества. — Мы пришли, — голос Сехуна вывел меня из задумчивости. — Хорошо, — я очнулся и поцеловал его в щеку, он смеялся. — О! — вырвался изумлённый возглас, когда я наконец понял, куда он меня привёл — я смотрел на огромную Рождественскую елку. Она переливалась огнями, причудливые игрушки и мишура весёлыми гроздьями свисали с пушистых лап. Он привёл меня в Нью-Велию посмотреть на одну из самых больших ёлок в мире. Мальчишкой я часто мечтал об этом, и вот сегодня Сехун исполнил мою детскую мечту. Вдруг зазвучала рождественская песня, и он закружил меня в бездумном танце, наплевав на всех прохожих и зевак. С тёмного бархатного неба повалили пушистые хлопья снега, а мы всё кружились и кружились, пока мир вокруг нас не превратился в одно размытое пятно. Лишь его лицо, его глаза и счастливая улыбка были моим миром… — Просыпайся, соня, — дедуля ласково трепал меня за плечо, — завтрак остывает, и пора открывать подарки. Я сел на кровати, не до конца понимая, было ли произошедшее лишь сном, или всё-таки явью. Я встал с кровати, случайно смахнув подушку, а вместе с ней на полу оказалась тонкая коробочка. С замиранием сердца я поднял подарок и открыл записку — «С Рождеством, мой ангел!». Я рассмеялся, любовь вновь затопила меня без остатка. Я развязал серебристую ленту непослушными пальцами и открыл бархатную коробочку… Там лежал кулон в виде снежинки, она была небольшой, где-то дюйм в диаметре, и так искусно сделана, что, казалось, вот-вот растает на ладони. Металл цвета серебра холодил руку, россыпь бриллиантов, покрывающих кулон, взрывалась миллионами сверкающих брызг, переливаясь в свете утреннего зимнего солнца… Это был самый прекрасный подарок в моей жизни… — Я люблю тебя, Сехун… — прошептал я в тишине, — люблю тебя…