***
Двор выглядел как рождественская открытка, усыпанный снегом, он сверкал и переливался в утреннем солнце, с неба спокойно и торжественно опускались пушистые хлопья, прихорашивая улицы городка к празднику. День выдался суматошный, мы готовили вкусности в ожидании родителей. Наконец все собрались и мы сели за праздничный стол. Тосты, проводы Старого года, пожелания, лица родных, все будто сливалось в одно, я был в напряженном ожидании. Ранее я получил звонок от Сехуна, он сказал, что заберет меня ровно в половину второго, и я не мог думать ни о чем другом. Стрелки часов медленно подбирались к часу ночи, я начал усиленно зевать, родители и дедушки выпроводили меня в спальню, чего я, собственно, и добивался. Я собрался, оделся и лег под одеяло, через пару минут, дверь открылась, впуская в комнату приглушенный свет. Мама нежно поцеловала меня в щеку, постояла пару минут что-то во мне рассматривая, и вновь стало темно. — С Новым годом, ангел мой! — раздался нежный голос. Я подскочил на кровати и попал прямиком в крепкие объятия Сехуна. Я уткнулся носом ему в шею и мир словно замер, лишь он, его руки и губы имели значение. — Ты готов? — он нехотя отстранился. — Да, — я помедлил, — мои родители ничего не узнают? — Мы об этом позаботимся, Хань, — пообещал он. — Тогда, идем, — я с готовностью прижался к нему. Один миг, и я слышу шум улиц Вира, здесь Новый год лишь вступил в свои владения. Улицы были полны праздника, шума, разноцветных огней и мишуры. — Как здорово! — восхитился кто-то рядом. Мои глаза удивленно расширились. — Бекхен! — закричал я, крепко обнимая друга, — ты здесь как очутился? — с восторгом вопрошал я. — Сюрприз! — крикнули все трое. — Мы решили отметить праздник, — невозмутимо объяснил Чанель, — поэтому мы и здесь. — Конспираторы, — весело фыркнул я. Новогодняя ночь взрывалась сумасшедшими танцами и веселой музыкой. Она закружила нас в хороводе безудержного веселья, отзываясь теплом в сердцах. Смеющиеся лица были повсюду, мишура, бенгальские огни, хлопушки и шампанское, льющееся рекой. Казалось, что эта невероятная ночь не кончится никогда, мне и не хотелось, чтобы она кончалась, рука Сехуна, сжимающая мою ладонь, счастливое лицо Бекки, хохочущий от радости Чанель, чего еще я мог желать. Но с востока расползался рассвет, музыка смолкла, редкие гуляки расходились по домам. Ночь померкла, уступив место новому дню. Вот уже уборщики вышли на улицы, избавляя Вечный город от послепраздничного похмелья. Мы брели по Старому городу, держась за руки, говорить не хотелось, глаза просто слипались сами собой. Парни остановились около неприметного на вид особнячка, Сехун быстро отпер дверь ключом и мы вошли. Здесь пахло временем и сыростью, будто хозяева давно не жили здесь. Щелкнул выключатель и нашему взору предстал длинный коридор со множеством дверей, Сехун открыл вторую справа, а Чанель вторую слева, оба сделали приглашающий жест рукой. Я вошел в небольшую уютную комнату. Резная кровать с балдахином выглядела настолько уютно, что мне немедля захотелось забраться под одеяло. По пути к вожделенному ложу я наткнулся на пару предметов антикварной мебели. Сехун без лишних слов подхватил меня на руки и уже через пару секунд бережно опускал на перину. Его руки сноровисто сняли с меня ботинки и куртку, когда он потянулся к джинсам, я из последних сил запротестовал. — Нет, я сам! — невнятно воскликнул я, прекрасно понимая, что если Сехун начнет меня раздевать, то сон как рукой снимет. — Как скажешь, — он поднял ладони, соглашаясь, — спокойной ночи, мой ангел, — прошептал он, целуя меня. И это было последним воспоминанием за эту перегруженную эмоциями ночь. — Ну, есть что-нибудь? — голос Чанеля звучал нетерпеливо. — Прекрати на него давить! — осадил его Сехун. — Обычно это не занимало столько времени, — проворчал Чан. — В этот раз все немного иначе, — сказал я, — я знаю, что он в катакомбах под землей, но точного места не назову. Мне нужно поймать энергию руны, как обычно, тогда она сама приведет меня, куда нужно, — я был спокоен. Мы медленно брели по тихим улицам, редкие прохожие выглядели сонными, город еще не отошел от праздничной ночи, лишь приоткрывая глаза после сна. — Просто наслаждайся прогулкой, — предложил Бекхен, сжимая руку Чанеля, он с нежностью посмотрел на него. Прогулка и в самом деле была приятной, было тепло, около семнадцати градусов, и куртки остались дома. После заснеженного севера Аситеры, Вир казался тропическим островом. Мне всегда нравилась смена обстановки, а в последнее время на мою долю выпало столько путешествий, что не сосчитать. Я постоянно ловил себя на мысли как же мне это нравится! Мы подходили к Вироне и Сехун, как заправский гид, сыпал историческими данными о которых я никогда не слышал. Внезапно поток моих ленивых мыслей резко остановился, жар в груди нарастал, Сехун и Чанель мгновенно повернулись ко мне, и встали по обе стороны, как телохранители. Один миг и мы уже за глухой стеной, один удар сердца и все четверо уже стояли в гостиной их Итальянского дома. — Что произошло? — изумленно спросил Бекхен, переводя взгляд на всех по очереди. — Всплеск энергии, — объяснил Чанель. — Нам лучше вернуться туда ночью, — согласился Сехун. — Вы сможете перенестись под Вирону? Амулет в катакомбах под городом, — напомнил я. — Сможем, конечно, — Сехун посмотрел на меня удивленно. Как только на город опустилась ночь, мы были готовы. Сопротивляющегося Бекхена заставили остаться в доме, чем он был крайне недоволен. — Сосредоточься на своем видении, — попросил Сехун, — так мы сможем оказаться как можно ближе к нужному месту. Я кивнул. Ребята взяли меня за руки, я подмигнул надувшемуся, как маленький ребенок, которому не дали конфету, Бекхену. И мы исчезли. Я всеми силами сконцентрировался на месте, которое видел во сне. Мгновение, и на нас обдало запахом сырости и земли. Жар в груди затопил меня так неожиданно, что я вздрогнул. Он вел меня за собой и я послушно следовал за его зовом. Я шел как сомнамбула, не реагируя ни на мглу вокруг, ни на крысиную возню и противный писк. Сехун и Чанель безмолвно шли за мной, неровный свет пламени, горевшего на ладони Чанеля, освещал мрачное подземелье. Я наткнулся на невидимую стену и повернулся вправо, я стал ощупывать каменную стену, как делал в своем сне. Сильный импульс прошел через мою ладонь, касающуюся земляного пола, я поднял глаза на парней. Чанель присел и приложил руки к земле, мы с Сехуном стояли чуть поодаль, не сводя глаз с заветного места. Из-под толщи камня и земли стало пробиваться неяркое золотистое свечение, становясь все ощутимее. Пока руна, переливаясь и мерцая не оказалась на раскрытой ладони Чанеля. У меня перехватило дыхание, безумное желание взять ее в руки охватило меня. Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я быстро сократил расстояние между нами и прикоснулся к ней, прежде чем ребята смогли понять, что происходит. — Нет! — крикнул Сехун, но было уже поздно… Я почувствовал, чье-то ледяное тело своей спиной, склизкие щупальца обхватывали мое тело, я закричал от неожиданности, страха и омерзения. Один короткий взмах руки и монстр отлетел от меня, со всего маха взрезавшись в каменную стену. Сехун закинул меня себе за спину. — Чанель! — отчаянно крикнул он, — уведи его отсюда! — Вот это вряд ли! — издевательски прозвучал чей-то скрипучий голос из темноты, — взять мальчишку! — приказал он. Я оказался прижатым к стене, а Сехун с Чанелем закрывали меня собой, беспрестанно оглядывая темное подземелье. Чан негромко щелкнул пальцами, и все вокруг озарилось оранжевым огненным светом, огоньки были разбросаны по помещению, прогоняя тени. Из моей груди вырвался судорожный вздох, когда я понял, что количество врагов серьезно преобладает над нашим. — И? — нетерпеливо спросил Сехун. — Не выходит, — процедил Чанель сквозь зубы, сжав мою руку, — они заблокировали периметр. — Черт! Телепатия тоже не работает! — в сердцах воскликнул он, — придется отбиваться самим. В тот момент это казалось очень уж маловероятным, враги все прибывали заполоняя пространство вокруг. Все словно замерло на миг, даже неровный свет пламени, казалось, застыл и после этого короткого мгновения все эти твари двинулись на нас темной стеной, издавая гадкое шипение, стрекотание и прочие отвратительные звуки. Я наблюдал за этим так, будто смотрел фильм ужасов в кинотеатре — происходит, но ко мне не имеет никакого отношения. Темная тень просочилась между ребятами и со страшной силой отшвырнула их друг от друга и от меня. Оба тут же пропали в толпе нечисти, а я закричал, почувствовав уже знакомые омерзительно склизкие и ледяные щупальца, обвивающие меня. Всего секунда и мое сознание прояснилось, я думал лишь о двух вещах: как помочь парням и забрать амулет. Он сиротливо лежал на полу, а стайка бестелесных тварей кружила над ним в алчном танце. Одна из теней рванулась к амулету, руна засветилась ярким холодным светом, тень издала предсмертное шипение и исчезла. Я не сдержал победный возглас. Склизкие щупальца вдруг сжали меня в тугое кольцо, голова кружилась от нехватки кислорода и в тот момент, когда я уже был готов потерять сознание, я вновь почувствовал волну энергии, она была настолько сильной, что в глазах заплясали разноцветные мушки, волна выплеснулась за пределы моего тела и я обрел свободу. Удивленно оглянувшись, я увидел как огромный скользкий монстр горел в отдалении, сотрясая стены дикими воплями. Сехун и Чанель по-прежнему были скрыты от меня толпами нечисти, а моя энергия вновь нарастала. «Не спеши», — я услышал неясный шепот, — «сосредоточься и направь энергию прямо в цель». «Ханэ!», — вырвалось у меня, — «Давай, сосредоточься, Хань. У тебя получится. Ты нужен им. Давай!». Я сконцентрировался на плещущейся во мне энергической волне и мысленно направил ее в гущу нечисти, окружавшей Сехуна. Боковым зрением я видел, как ко мне приближается какой-то мелкий отвратительный комок шерсти, напомнивший мне зубастика из старого фильма ужасов. Я отпустил энергетический поток и он с сокрушительной силой врезался в толпу уродцев, раскидывая их по разным сторонам, несколько приземлились в опасной близости от амулета и немедленно сгорели, страшно воя. Сехун обессиленно упал на колени. Лицо было разбито, на руках ожоги, одежда разодрана, на загорелой коже явно отпечатались очертание когтей. Я кинулся к нему и прижал к себе. — Чанель, — еле слышно прохрипел он. Я судорожно обернулся и послал еще один точный залп в другую кучу нечисти, которую постигла та же участь, что и их собратьев. — Чанель, — крикнул я, увидев, что его состояние было не лучше, чем Сехуна. — Назад, — вдруг окрепшим голосом крикнул Сехун, толкая меня на землю. На его раскрытой ладони появился уже знакомый мерцающий шар, он кинул его в оставшихся врагов, попав в одного монстра, энергия шара, захватывала все новых. Пока все они не были связаны одной светящейся энергетической веревкой. Воздух наполнился их воплями, и сильно запахло горелым… Одна яркая вспышка осветила подземелье нестерпимым белым светом и стало тихо. — Как вы? — спросил я, мы все тяжело дышали, как после марафона, тщетно пытаясь наполнить легкие кислородом. — Живы, это главное, — пробормотал Сехун, — я посмотрел на него. Раны на груди затягивались, превращаясь в рубцы, лицо вновь стало нормальным, а глаза снова могли открываться. Он поднялся на ноги и с сожалением оглядел испорченную одежду, и в этот момент я понял, что им ничего не грозит. Сехун рывком поставил меня на ноги, а оклемавшийся Чанель бережно поднял амулет и положил его в мешочек. Парни кивнули друг другу и Чанель исчез. — Идем домой, — предложил Сехун, привлекая меня к себе. — Да, — слабо согласился я, чувствуя себя обессиленным. Очевидно, энергетическая атака не прошла бесследно. Сильные руки Сехуна на моей спине были последним, что я помнил перед погружением в бездну… Оправившиеся от повреждений парни доставили нас в свой дом, невзирая на наши робкие возражения. Решено было держать военный совет. Светлая руна была надежно спрятана где-то в горах, Сехун и Чанель были угрюмы и неразговорчивы, лишь изредка обмениваясь многозначительными взглядами. Мы с Бекхеном также переглядывались и помалкивали. Исин и Вин ждали нас в гостиной. Уютно потрескивал огонь в старинном камине, а на лицах всех четверых застыло выражение крайней озабоченности. — Итак, — первым нарушил молчание Исин, — все это, конечно, неприятно, но разрешимо. Ханя придется оградить от внешнего мира. — Как это оградить?! — я задохнулся от возмущения, — каникулы заканчиваются, мне надо в школу. — Это не так важно, в школе мы тебя прикроем, — чуть поморщился Сехун. — Экзамены вы тоже будете за меня сдавать? — язвительно поинтересовался я. — Почему бы и нет, — Вин независимо пожала плечами, взглянув на меня, — в этом можешь на меня положиться. — Но это моя жизнь, — я беспомощно посмотрел на Чанеля, а потом на Бекхена. — Её мы и пытаемся сохранить, — бухнул Чан, — и не возражай, пожалуйста. — Но я, — начал я. — Что мы можем сделать? — бесцеремонно прервал меня Сехун. Я упрямо сложил руки на груди, всем своим видом выражая недовольство. — Ханю нельзя нигде появляться без сопровождения, — подытожил Исин, — его домашний адрес, школа и прочее хорошо известны темным, найти его проще простого. Одни энергетические всплески выдадут его с головой, — упоминал ли я как меня бесило то, что они говорят обо мне так, будто меня и вовсе не было в комнате? — Проще всего, если он останется здесь. Мы сможем заглушить его энергию. — А моя школа и родители?! — вскричал я, вскакивая на ноги. — Безопасность прежде всего, — упрямо проговорил Чанель. — А если кто-то из вас всегда будет рядом? — вдруг робко вклинился в разговор Бекхен, — экзамены, колледж, это для нас важно. Такого больше не будет, мне бы не хотелось, чтобы Хань это пропустил, — все как по команде уставились на него, он спокойно выдержал их взгляды. Я ощутил себя куда увереннее, почувствовав поддержку друга. — Вот именно, — обретя твердую почву, поддержал ее я. Ребята погрузились в раздумья, поочередно кидая на нас недовольные взгляды. — Ладно, — наконец нехотя согласился Сехун, — они не нападут при большом скоплении народа, так что, может, школа это не так опасно, при условии, — он повысил голос, — что вы ни на шаг не отходите от Чанеля и Вин. — Есть! — по-военному отозвались мы хором, гордые своей победой. — Отлично, — проворчал тот, стойко встречая недовольные взгляды остальных. Выслушав все наставления и недовольные возгласы ребят, мы с Бекхеном отправились по домам, он в свой дом в Тимэо, а меня Сехун перенес обратно к дедушкам. Он быстро поцеловал меня, в сотый, а может, тысячный раз напомнил о безопасности и исчез. Через пару дней, город вернулся в свой нормальный ритм жизни, в этом году зима выдалась довольно дождливой, небо было серым, низким и неприютным. Холодный ветер гулял по улицам, заставляя прохожих плотнее кутаться в куртки и плащи, и крепче держать, то и дело порывающиеся улететь ввысь, куполообразные зонты. Мы с Бекхеном послушно выполняли требование ребят никуда не ходить без Чанеля и Вин. Чан сразу, как увидел нас, подошел к Бекки, и уверенно взял его за руку, одноклассники не могли оставить такое событие без внимания и не сводили изумленных глаз с парочки. Бекхен немедленно покраснел, а Чанель лишь усмехался, глядя на это острое как кинжал любопытство. Я заметил Джунсу, когда он, увидев Бекхена с Чанелем, словно натолкнулся на невидимую стену и, не разбирая дороги, кинулся в обратном направлении. Мое сердце сжалось от острой жалости к этому, в сущности, неплохому парню. Вин, заметившая мое состояние, молча сжала плечо, как бы говоря «Ничего не поделаешь». И правда, что можно поделать с любовью, которую не то, что контролировать, но и предугадать ее появление совершенно невозможно. День прошел на удивление быстро, мы сдавали тесты, которые должны были повлиять на нашу дальнейшую судьбу, то есть университеты, в которые нас теоретически могли принять. Странным было то, что я совершенно не готовился, а правильные ответы просто сами собой всплывали в голове. Я заподозрил подвох, не иначе как ребята приложили к этому руки, совесть нещадно заколола меня иголками, нечестно так сдавать экзамены… Когда я рассказал о своих мучениях Вин, та лишь рассмеялась и сказала, что раз уж я не готовился, потому что спасал мир, это не считается нарушением кодекса чести, а, так сказать, равноценный обмен. Совесть, очевидно, приняла эту логику, потому что замолчала и более не подавала признаков жизни. После школы и тестов, мы направились по домам. Я уже и забыл как это, ехать после школы домой. Меня отвозила Вин, и я с сожалением подумал о том, что предпочел бы другого сопровождающего. Я не видел Сехуна целый день, и невообразимо по нему скучал. — Не переживай, — успокоила меня Вин, — я уверена, что он навестит тебя вечером, — она подмигнула, а я покраснел как маков цвет. — Все-то ты подмечаешь, — проворчал я, тщетно пытаясь вернуть своей коже нормальный цвет. — Привычка, — она весело пожала плечами, — кстати, еще одно мое наблюдение — Сехун явно готовит что-то на Валентинов день. — Правда? — я развернулся к ней. — Правда, — она рассмеялась, — уверена, это будет что-то особенное.***
Я провел тихий вечер с семьей, мы ужинали, и смотрели старые комедии с огромной миской поп-корна и соленых крекеров. Папа смеялся громче всех, тыкая то меня, то маму локтями в самых, по его мнению, забавных моментах. Я почувствовал, что засыпаю в конце третьего фильма и нежные родители погнали меня спать. Я принял душ и на автопилоте залез под одеяло. — Привет, мой ангел, — раздался нежный голос. — Сехун! — сонливость мгновенно улетучилась, как не было. Я крепко прижался к широкой груди и замер. Не было никого счастливее во всех трех мирах, когда я прижимался к нему, такому родному и любимому. Иногда мне было так страшно, что воздух не проходил в легкие, мне было страшно от того, что я так счастлив, и страшно думать, что могу его потерять. Он ласково гладил меня по спине и мурашки от его прикосновений распространялись по всему телу. — Я скучал, — тихо сказал он мне и его горячее дыхание щекотало мое ухо. — Я тоже. Я целый день тебя не видел, — пожаловался я. — Я знаю, малыш, у меня были кое-какие дела. — Какие? — немедленно осведомился я. — Какой любопытный, — засмеялся он и дернул меня за нос, — это сюрприз, — горделиво прибавил он. — Ладно, — я притих, понимая, что настаивать бесполезно. Он лег на кровать, увлекая меня за собой. Я уютно пристроил голову на его груди и замер в блаженстве. Мне хотелось большего, это желание нарастало с каждым днем, я все яснее понимал, что хочу вручить себя ему, навсегда. Я хотел быть его, только его. Но сейчас было не время и не место, не в моей детской комнате, когда родители через коридор. Это должно быть нечто особенное и я придумал, что именно я хочу подарить ему в День всех влюбленных… я подарю ему свое сердце, душу и … тело.***
День святого Валентина начался с волнения и мурашек по всему телу, я открыл глаза, всем своим существом чувствуя внутреннюю дрожь, которая, казалось, сотрясает все мои внутренности до приглушенного звона в ушах. Я поптытался успокоиться, используя освоенную технику медитативного дыхания, но ничего не помогало. Я был комком нервов, огромным комком оголенных нервов! Целый месяц с того момента, как я решил что подарю Сехуну в этот день, мысли не давали мне покоя. Я испытывал целую гамму разнообразных чувств, которые временами просто раздирали меня на части. То я чувствовал нетерпение, то жгучее желание, парализующий страх, дикое волнение, сладкое предвкушение, а чаще все это вместе… я придумал примерно полторы сотни различных вариантов того, как это случится… И вот этот день настал, сегодня я на самом деле узнаю, как это произойдет! Я знал, что решение принято окончательно и ничто не сможет этого изменить… В этот день урок танцев для меня был прелюдией, и я жаждал ее. И Вин, и Бекхен, и Чанель были взбудоражены так же как и я, каждый думал о том, что принесет этот романтичный день. Для меня сегодня все было окрашено в какие-то невообразимые цвета. День прошел в сладостном дурмане, мы с Беком почти не разговаривали, лишь изредка обменивались смущенными улыбками и нетерпеливыми взглядами. Мы оба ждали этого вечера со страхом и нетерпением. Чанель выглядел сосредоточенным, и когда их с Бекки взгляды встречались, он умильно краснел и отводил глаза. Бекхен только глупо хихикал, пряча пылающие уши. Я улыбался, глядя на них, подспудно ожидая заветного урока танцев. Наконец, мы, переодевшись, ожидали Сехуна в танцклассе. Сехун, красивый словно греческий бог, вошел в помещение. На нем были узкие брюки в полоску, белая, распахнутая на груди рубашка и стильная округлая шляпа. В целом, он выглядел будто приземлился откуда-то прямиком из 1920-х годов. Он посмотрел на меня и его глаза потеплели. — Чарльстон, — пояснил он в ответ на мой удивленный взгляд, — готов показать класс? — спросил он, подмигнув мне. — Всегда, если ты со мной — улыбнулся я, и он согрел мое сердце ответной улыбкой. Зал наполнялся учениками, так же с удивлением поглядывавших на нашего учителя. — В честь праздника, — начал Сехун, оглядывая ребят с теплой улыбкой, — я решил немного отступить от нашей школьной программы и показать вам очень стильный танец начала прошлого века — чарльстон. 1920-е годы, — его глаза затуманились воспоминаниями, — время загадочных красавиц и красавцев в нарядах с блестками.