Мертвецы

Джордж точно не был уверен, зачем делает это. Сейчас им руководили только гнев и отчаянье. Не щадя своих сил, он быстро нес ее на руках по их с Фредом магазину. Нет, теперь уже – по его магазину. Вновь вернувшись мыслями к уготованной ему судьбой череде бесконечных одиноких дней без своего близнеца, Джордж ощутил новый болезненный прилив отчаянья. Когда среди горы трупов Пожирателей Смерти, оставшейся после битвы за Хогвартс, послышался тихий женский стон, он поспешил проверить, что за гадина посмела выжить после того, как Фред умер. Проверил и сначала не поверил собственным глазам и ушам. Думал, что это просто галлюцинация или чей-то чужой стон. Проклятая Беллатриса Лестрейнж! Он же лично видел, как мама убила ее. Подойдя ближе, Джордж, как следует, рассмотрев Пожирательницу, явственно осознал, что эта женщина и впрямь жива. Первым его порывом было желание просто загрызть ее собственными зубами. Без всякой магии. Почувствовать вкус ее крови. А потом разорвать руками на кусочки, да так, чтобы сам Мерлин не смог собрать ее окровавленных ошметков. Ему понадобилось всего лишь мгновение, чтобы перевести дух и вдохнуть воздуха после того, как его грудную клетку, точно тисками, сдавила неописуемая человеческим языком ярость. Этой секунды хватило, чтобы сознание посетила совсем другая мысль. Разве можно назвать наказанием смерть для этой женщины – одной из самых жестоких Пожирательниц Смерти и главной приспешницы Волан-де-Морта? Той, которая заставила страдать так много людей? И физически… и… Джордж не хотел думать дальше. Нет, только месть. Хладнокровная. Месть. То, что он чувствовал сейчас, нельзя было назвать просто душевной мукой. Это было гораздо сильнее. Сильнее его самого. Хотелось выть от собственной беспомощности и невозможности что-то изменить. Да, изменить он ничего не может. Но в его силах заставить страдать ее не меньше. Вряд ли его собственная боль утихнет, но он хотя бы будет не одинок в этом кошмаре. Он заставит эту суку почувствовать все, что чувствует он сам, что чувствуют его друзья и родные. Джордж со всей силы ногой толкнул последнюю дверь и с отвращением бросил тело женщины на пол, после чего достал волшебную палочку и произнес заклинание. Старый комод отъехал в сторону, открывая лаз в подвал. Они с Фредом соорудили это помещение буквально за несколько дней до начала активных военных действий. Разумеется, они, как и все противники Волан-де-Морта, обязаны были верить в победу Гарри. Близнецы Уизли, конечно же, верили, но, тем не менее, решили для верности создать путь к отступлению – нечто наподобие потайного бункера. Вдруг придется укрываться самим или спасать кого-то. Здесь стояли две кровати, стол, шкаф с полезными книгами по колдомедицине, учебниками с защитными и заживляющими заклинаниями. В центре на полке лежал редкий медицинский артефакт: камень, который мог подсказать диагноз больного и намекнуть на форму лечения. Кроме этого, в наличии имелось множество разнообразных лечебных зелий и ингредиентов для приготовления новых. Братья также позаботились о наличие в комнате не портящихся съестных продуктов, чистой питьевой воды и санузла. Ни снаружи, ни внутри их магазина нельзя было услышать, что происходит в подвале, который был полностью изолирован от внешнего мира. Прежде чем спуститься вовнутрь, он ногой столкнул туда тело Беллатрисы. Она покатилась по лестнице, цепляясь спутанными волосами, черной мантией за перила и явно сильно ударяясь всеми частями тела. Джордж взмахом волшебной палочки зажег факелы на стенах и злорадно хмыкнул. На лице ведьмы и других открытых участках тела появились новые кровоточащие ссадины и царапины. Зрелище удовлетворило его, но нужно было успеть сделать кое-что еще, пока она не пришла в себя. На месте своей кровати у стены Джордж усердно колдовал, стирая пот со лба. Трансфигурация, явно, не была его коньком, но ему придавали сил садистские картинки будущей мести в его сознании. Юноша был крайне сосредоточен. Он очистил разум от всего лишнего и усердно извлекал из него лишь имеющиеся знания. Наконец, спустя некоторое время, все было готово. Посреди комнаты высилась магическая клетка. Внутри ее стояла только его кровать. Джордж обхватил женщину за талию и со всей силы бросил на матрац. Слишком мягко для нее, конечно, ну, да плевать, пускай сначала очухается. Юноша подошел к шкафу, сосредоточенно покопался среди баночек с зельями и нашел нечто подходящее: довольно универсальное лечебное восстанавливающее зелье. Если оно не поможет, придется думать дальше, но сейчас уже сил на это не оставалось. Впрочем, как и времени. Джордж быстро приблизился к Беллатрисе, открыл ей рот и силой влил спасительную жидкость. Никаких признаков жизни женщина не подала. Юноша скривился от злости. Он покинул клетку, закрыл дверь и произнес Запирающее заклинание, затем быстро поднялся по лестнице и вышел из магазина. Нужно возвращаться в Хогвартс. Наверняка там его уже хватились. – Джордж, дорогой мой, где ты был? – плача, спросила Молли сына, совсем непохожего на себя. – Я хотел уединиться ненадолго, извини, мама. Миссис Уизли начала судорожно кивать головой. – Я понимаю, сынок… – она заключила в объятия Джорджа и постояла так некоторое время. А ему было все равно. Что могли дать эти объятия? Ничего не происходило, он ничего не чувствовал. Разве что злость. Отчаянную, безумную злость и гнев. Ему казалось, что все происходящее здесь совершенно бессмысленно. Объятия, слова утешения, рыдания. Хотя плакать хотелось. Очень. Но даже если сделать это, слезы равно не помогут, он уже попробовал. Гарри… Да, разве что Гарри. Кажется, только он понимал, что здесь происходило. Джордж встретился глазами с другом и уверился в собственном выводе. Гарри никого не пытался утешать и не хотел, чтобы утешали его. Он смотрел на Джорджа с тем же самым отчаяньем, что и сам осиротевший близнец. Гарри понимал, что эту потерю не восполнить пустыми словами и объятиями. – Мы все сейчас отправляемся в «Нору», дорогой, – услышал он слова матери. – Еще предстоит много работы, и у нас у всех будет немало дел, но сейчас мы должны отдохнуть. Джордж отошел подальше и сухо ответил: – Я возвращаюсь в магазин. В «Норе» мне делать нечего. – Но, Джордж, милый, гораздо лучше будет, если ты будешь сейчас с нами со всеми, – запричитала Молли. – Пришлите мне известие о месте и времени похорон, – ответил юноша, словно не слыша слов матери, после чего зашагал к выходу из замка, судорожно ища разорванные дыры в защите от аппарации. Миссис Уизли бросилась вслед за сыном и, схватив его за плечо, развернула к себе. – Не надо, сынок!.. Хороший мой, родной, не закрывайся в себе, прошу тебя. – Мама, – Джордж сурово посмотрел на нее, – я отправляюсь в наш магазин. Со мной все в порядке. Домой я не вернусь. Молли отшатнулась от сына всего на мгновение. За этот миг она сумела разглядеть в его глазах слишком многое, и такое, что представить себе не могла. Но больше всего ее поразила холодная злость её мальчика. Сын ведь никогда не был таким. Что же сделала с ее ребенком эта страшная война? Эта единственная смерть? Джордж мгновенно воспользовался материнским замешательством и зашагал прочь. Беллатриса так и не пришла в сознание. Он влил в ее горло еще одну порцию зелья и прилег на кровать Фреда, стоявшую у противоположной стены. Не отрываясь, юноша смотрел на женщину, лежавшую неподвижно в сооруженной им клетке. На его кровати. Ненависть к ней дарила облегчение. Когда все существо сосредотачивается на этой самой ненависти, остаётся гораздо меньше места для боли. Саднящей боли и пустоты в ноющем сердце. Сколько прошло времени, не ясно. Он спал урывками, потом вставал и поил ее зельем с завидным упорством, после чего ложился обратно и просто смотрел. А еще строил безжалостные планы по истязанию своей жертвы. Это успокаивало и придавало сил. Когда прозвенел магический звонок в дверь его магазина, вставать не хотелось, но молодой человек заставил себя взглянуть в заколдованный хрустальный шар, который отображал перемещения внутри дома и на улице рядом с магазином. На пороге топтался Билл. Видимо время пришло. Джордж автоматически поднялся с кровати и вышел к двери магазина. – Сейчас? – спросил он, открыв дверь брату. – Скоро, – ответил Билл. – Я только переоденусь. Ты заходи, – к собственному удивлению, Джордж осознал, что голос его был спокоен, что совсем не вязалось с чувствами, которые он испытывал. Похороны проходили как в тумане. Он автоматически двигался, совершая действия, которые от него требовались. Только когда заколоченный гроб с телом Фреда начал опускаться в могилу, Джордж почувствовал, что теряет контроль. Голова, казалось, готова была взорваться от переполнявших её мыслей, а сердце – от нахлынувших вновь чувств: боли и отчаяния, сродни безумию. Юноша тихо застонал, не имея сил на большее, и упал на колени. «Мертвец, – пронеслось у него в голове. – Я мертвец, и это меня хоронят вместе с братом в этом гробу», – эта очень четкая осознанная мысль как-то внезапно посетила его, расставив все происходившее с ним по своим местам. Кто-то положил ему руки на плечи. Джордж зарычал, ощущая бесконтрольную ярость. Никто из этих людей не был виноват. Только они были не нужны ему. Никто. Он – мертвец. А мертвецам не место среди живых людей. Юноша резко сбросил эти назойливые руки со своих плеч, одним рывком поднялся и зашагал в сторону выхода. Плевать, как они будут смотреть. Плевать, что подумают. Он ворвался в магазин, в бешенстве отпихивая ногами попадающиеся на пути предметы, пока не добрался до нужной комнаты. Заклинание, открывающее лаз, не вышло с первого раза. Пришлось немного взять себя в руки, чтобы все-таки попасть туда. Беллатриса все так же не пришла в сознание. Он открыл дверь клетки, схватил женщину за волосы и со всей злости хлестанул по щекам. – Просыпайся! – закричал он. – Просыпайся, мразь! Только попробуй сдохнуть! Голова мадам Лестрейнж моталась под его ударами из стороны в сторону, словно у тряпичной куклы, но в сознание эта мерзавка так и не пришла. Джордж, обессилев, упал на пол, но через несколько мгновений поднялся и быстро побежал к шкафу. – Сильнее, нужно что-то сильнее! Действеннее… – бормотал он, в отчаянии, перебирая на полке баночки с зельями. Он взял наугад несколько штук и вернулся к женщине. Сел рядом и дрожащими руками принялся вливать в неё все подряд, до последней капли. – Черта с два я дам тебе умереть! – шептал он. – Ты так легко не отделаешься, проклятая ведьма. Почему именно она? Да, потому, что она выжила. Единственная, кто выжила и не успела спрятаться. Единственная, кто стоял за своего повелителя до самого конца. Одна из самых злых, жестоких и беспощадных Пожирательниц. – Ты еще узнаешь, что такое жестокость, – говорил он. – Ты узнаешь, что я чувствую. И проклянешь этот день за то, что осталась жива! Женщина неожиданно глубоко вдохнула и издала протяжный стон. Джордж замер и постарался не дышать. Его воспаленный страданиями и жаждой мести рассудок тоже отказывал ему. Неужели она приходит в себя? Зрение и слух сосредоточились максимально. Больше ничего не происходило. Он так и просидел рядом с ней, не шелохнувшись, несколько часов, не издавая ни единого звука. Все следующие дни походили один на другой. Джордж читал книги по колдомедицине, варил зелья и поил ими свою пленницу. Перед тем, как уснуть, он подолгу слушал ее дыхание: временами оно было ровным, а иногда – хриплым и прерывающимся. В этом дыхании сосредоточился весь смысл его теперешнего существования. Нет, она обязательно должна выжить. Выжить и ответить за все, что сотворила. Просыпаться не хотелось, но он явственно расслышал какой-то звук. В этом замкнутом пространстве попросту неоткуда взяться лишним шумам. Их не должно быть. Джордж быстро открыл глаза и сел на своей кровати. Увиденное заставило его сердце гулко застучать. Он сам не понял, от страха или ликования. Но в голове стучала лишь одна мысль: «Наконец-то». Беллатриса Лестрейнж стояла на четвереньках на полу перед самой дверью клетки, смотрела на него диким затравленным взглядом исподлобья и шипела, словно змея или перепуганная кошка, встретившаяся один на один с опасным врагом. – С пробуждением, моя спящая красавица, – издевательски ухмыльнулся юноша. – Как самочувствие?