Мертвецы

Беллатриса молчала. Она с опаской и презрением взглянула на Джорджа, после чего обвела глазами помещение. Женщина явно искала пути к побегу или хоть какую-то возможность для атаки. Первый беглый осмотр позволил сделать ей весьма неутешительные выводы: ее клетка выглядела довольно внушительно, дверь была заперта, и дотянуться хоть до какого-то предмета в этой комнате не представлялось возможным. Джордж следил за каждым ее движением. Его переполнило ликование, когда он сообразил, что его пленница находится на грани отчаяния. Оно сочилось из каждой поры на её коже, отражалось, точно в зеркале, в её затравленном взгляде, а выражение измученного породистого лица напоминало сейчас оскал загнанного в капкан дикого зверя. - Уизли? – наконец произнесла женщина. – Где я? И что тебе нужно? Она явно сильно храбрилась. Загнанная в угол гадина. Джордж вновь ухмыльнулся. Взял в руки палочку и направил ее на Беллатрису. Как же долго он ждал этого часа. «Инкарцеро!» Как мантру, повторял юноша это заклинание долгими вечерами, пока она была без сознания, и теперь ему даже не пришлось произносить его вслух. Палочка легко повиновалась его невербальной магии: яркие лучи, резко ослепившие привыкшие к полумраку глаза, вылетели из нее, мгновенно материализуясь в толстые жесткие веревки. Волшебные путы начали жестко обвивать жертву. Беллатриса яростно попыталась удержать их своей стихийной магией, но ее силы явно не хватало, чтобы сдержать мощный напор чар юного Уизли. Джордж с удовлетворением осматривал свою работу. Веревки впились там, где надо – на сгибах всех конечностей, на запястьях, на лодыжках; они разорвали ткань, плотно прилегая к коже. Теперь она, имея мнимую свободу действий, на самом деле была полностью под его контролем. Одним взмахом палочки он мог управлять ее рукой, головой, ногами. Кроме этого он дополнительно усовершенствовал свою задумку, заставив веревки двигаться. Постоянно двигаться по ее коже, нещадно тереться об неё, доставляя бесконечную боль и оставляя кровоподтеки. Женщина некоторое время отчаянно пыталась расправиться с путами. Потом притихла на некоторое время и зло посмотрела на юного мстителя. – Ты – Джордж? – вырвался у неё вопрос. Юноша никак не ожидал его. На краткий миг он оторопел, но тотчас же взял себя в руки. В этот момент произошло нечто совершенно неожиданное: Джорджу захотелось пошутить. О да, хорошая шутка всегда к месту. Он приблизился максимально близко к клетке. Беллатриса отскочила к кровати, подальше от него, а молодой человек уставился на нее в упор, зло прищурив глаза, после чего заговорил, смакуя каждое слово: – Нет, дорогая. Я – Фред. Паника промелькнула в ее глазах, а Джордж едко продолжал: – Я – Фред. А ты умерла. Теперь ты в преисподней, и я назначен твоим палачом. Беллатрису охватила мелкая дрожь, тем не менее, она не отвела взгляда и продолжала неотрывно смотреть в его глаза. – Ты лжешь, – вымолвила она, наконец. – Ты жив, и я жива. Новая волна неконтролируемой ярости захлестнула Джорджа. Рука его сама собой взлетела, выводя нужные пассы палочкой. Парень даже не успел сообразить, какое заклинание лучше направить на нее. Просто подчинился своему подсознанию. Женщину перевернуло вверх ногами, и она зависла в воздухе. – Да, ты жива, – прошептал Джордж. – Жива, мерзкая тварь. А Фред – мертв. Беллатриса разразилась хохотом. Холодным, бездушным, жестоким хохотом. Зря она это сделала. Джордж молниеносно ворвался в клетку, снял с нее заклинание, и женщина рухнула вниз, ударившись головой о каменный пол. Джордж со всей силы двинул ее ногой по лицу, сожалея, что на нем сейчас всего лишь легкие летние мокасины. Как было бы славно заехать по её мерзкой физиономии кованым носком походного ботинка, да так, чтобы уж наверняка превратить фирменные блэковские черты с приклеившейся к ним личиной безумия в кровавую кашу. Из носа пленницы потекла кровь, но, похоже, что переносица осталась целой. Беллатриса, пораженная такой агрессией со стороны Джорджа, в ужасе попыталась прикрыть лицо, но сделать это было не так-то просто: руки были стянуты магическими веревками, и ощупать себя и свои повреждения ей удалось с трудом. Юноша склонился над ней, поднял за волосы, так чтобы она приняла сидячее положение, и одновременно с этим взмахнул волшебной палочкой. Ее связанные руки, повинующиеся теперь магии Джорджа, оказались за спиной, ноги сдвинулись. – Только попробуй! – прошипела пленница. – Если рискнешь насиловать меня, я просто сожру тебя со всеми потрохами. Глаза Джорджа заблестели. Страх. Он чувствовал исходящий от нее страх. Это успокоило его и немного приглушило ярость. Наконец, включилась холодная рациональность. Он отпустил ее волосы и с силой оттолкнул голову пленницы, заставляя удариться о металлические прутья клетки. – Сегодня у нас в планах чтение, – спокойно сообщил он Пожирательнице и быстро покинул клетку. Оказавшись за её пределами, Джордж ослабил веревки, и его невольница получила возможность относительно свободно двигаться в замкнутом пространстве. Беллатриса молниеносно бросилась к двери своей камеры, но железные прутья непоколебимо продолжали отделять её от юного тюремщика, что бы она ни пыталась предпринять. Джордж собрал со стола газеты и протянул их своей заложнице. Конечно, ей нужно узнать, что случилось с ее обожаемым Лордом. Что случилось со всеми ее соратниками. Беллатриса схватила газеты и судорожно принялась читать, время от времени шмыгая кровью и пытаясь разглядеть аккуратный ровный шрифт «Ежедневного пророка» заплывшим от удара глазом. Джордж давно все продумал. Статьи были подобраны очень тщательно, в хронологическом порядке, и повествовали обо всех событиях битвы за Хогвартс и после нее, как единую историю. Он устроился на своей кровати и внимательно следил за реакцией своей жертвы. – Нет, – сдавленно проронила Беллатриса. – Этого не может быть. Все вранье! Она все равно читала и читала, а после рвала листы пергамента на мелкие клочки, раскидывала их по клетке, бросала в Джорджа. Юношу вполне устраивал такой расклад: он устроился на кровати поуютнее, скрестив ноги, и внимательно наблюдал за беснующейся ведьмой. Пожирательница кричала, извивалась, пытаясь освободиться из веревок, рычала как дикий зверь. Бросалась на стены клетки. Выкрикивала страшные угрозы и проклятия в адрес Джорджа в течение нескольких часов. Он же продолжал по-прежнему неотрывно наблюдать за своей пленницей. Его успокаивало то, что она делала. Словно это он сам, наконец, получил возможность вылить всю свою боль, отчаянье, все накопившиеся безумие с того момента, как увидел мертвое тело брата. Ему не к лицу было кричать и биться в истерике, у него не было того, кого можно было бы проклинать… У него не было клетки, прутья которой можно было бы грызть, кроша зубы о неприступное железо, не было веревок, сковывающих тело, которые можно было бы рвать зубами и ногтями, раня собственную кожу. Она делала это все вместо него. Когда ведьма выдохлась и притихла, забившись в угол, Джордж не двинулся с места. Женщина смотрела одну точку отсутствующим взглядом. – Пить, – наконец вымолвила она. – Я хочу пить. Джордж поборол желание отказать ей. Искушение помучить, как следует, эту гниду еще некоторое время было слишком велико, но в ее случае после продолжительного лечения без еды и жидкости, не считая зелий, отказ мог привести к скорому летальному исходу, а его не вдохновляла столь скорая развязка. Он, молча, налил из графина в стакан воду и протянул его через прутья. Беллатриса некоторое время подозрительно глядела на стакан. – Если я лечил тебя все это время, думаешь, стал бы травить, когда ты пришла в себя? – с усмешкой спросил юноша. Женщина бросила на него полный ненависти взгляд и нерешительно схватила стакан. Джордж наблюдал за тем, как судорожно она пила, и с усилием подавлял в себе тошнотворные позывы. Какая же она мерзкая. Мерзкая, отвратительная, гадкая тварь. Не животное, но и не человек. Животные, в отличие от нее, умеют сострадать, любить, ну, как минимум, не издеваются над собственными сородичами. Это существо не способно даже на чувства, испытываемые животными, не говоря уже о человеческих. С того дня начались медленные садистские пытки. Джордж оттачивал на ней все придуманные им самим изощренные заклинания, вызывающие боль, страх и отчаянье. То, что он испытывал сам, легко перевоплощалось в заклинания, которые заставляли Беллатрису Лестрейндж чувствовать то же самое. Когда ему было лень, он сутками заставлял ее просто стоять. Она не могла ни присесть, ни прилечь, ни ходить. Спустя несколько часов такой пытки колени женщины дрожали, она кричала, грозила страшнейшими карами своему мучителю, глаза ее становились еще более безумными, чем обычно. А Джордж наслаждался ее страданием. Он переживал все вместе с ней, и эти ее муки странным образом притупляли его собственные терзания. Почти каждые два дня к нему заходил кто-то из родственников, иногда парами. Заглядывали друзья из школы. Все они пытались понять, в каком состоянии находится юноша, норовили говорить какие-то утешительные слова, приносили угощения. Некоторые даже стремились вытащить его на прогулку. Все было тщетно. Каждый раз Джордж через силу мастерил у себя на лице кривую улыбку, успокаивал сочувствующих и уверял, что с ним все в порядке. А Беллатриса тем временем набирала силы. Джордж чувствовал это. Он не был уверен, обладает ли она способностью применять магию без палочки, но видел, что происходили странные вещи. Порой предметы в комнате перемещались, а однажды, во время ее очередных воплей, он почувствовал, как качнулась клетка. Пока ничего серьезного, но он должен был быть готов ко всему. Он вновь обратился к литературе по легиллименции. Однажды они с Фредом уже пытались осилить эту науку, но тогда это не было столь насущно, и братья не добились значительных результатов. Практиковаться решил для начала на приходящих гостях, чтобы Пожирательница ничего не заметила. Она недаром слыла мастерицей в таких делах. Вынужденная необходимость – отличный стимул, и Джордж быстро начал делать серьезные успехи. Сегодня она стояла на коленях с намертво зафиксированной его зачарованными веревками головой, а на затылок чудовищно медленно и методично капали хрупкие капли воды. Джорджа уже самого начал раздражать этот звук, а вот на его пленницу, казалось, в этот раз пытка совсем не действовала. Она смотрела в одну точку с совершенно скучающим видом. И, кажется, даже слегка ухмылялась. Нет, такой вариант совсем не устраивал Джорджа. Он поднялся, планируя сменить эту медленную методичную пытку на что-то более варварское, но тут в дверь магазина позвонили. Юноша выругался и глянул на шар. Мама и Рон, черт бы их побрал! Придется отложить, пускай пока наслаждается тем, как вода точит ее мерзкую черепушку. Он направился к выходу, но в тот момент, когда он проходил мимо Беллатрисы, женщина неожиданно сорвалась со своего места, одним движением разорвав веревку на шее, и вцепилась когтистыми пальцами в ткань его брюк через прутья. Джордж инстинктивно отпрянул от нее, направил на Пожирательницу палочку и заклинанием отшвырнул к противоположной стене. «Смогла-таки порвать одну из веревок», – промелькнуло у него в мозгу. Ему не было страшно. Только гнев подступал к горлу, мешая дышать. Тем временем в дверь продолжали отчаянно звонить его родственники, а Беллатриса, плотоядно ухмыльнувшись, одним прыжком вернулась к краю клетки, где стоял Джордж, и плюнула в него. Джордж посмотрел на свою рубашку. Эта горгона плевалась кровью. Еще, потом еще раз. Звонки в дверь, между тем, стали настойчивее и продолжительней. Джордж еще раз взмахнул палочкой и пригвоздил Пожирательницу к стене над кроватью, распластав ее руки и ноги в стороны. Это не остановило извергающиеся из нее кровавые плевки. Они довольно метко с такого большого расстояния попадали прямиком в Джорджа. Решив разделаться с ней позже, он вышел из подвала и наскоро вытер лицо какой-то тряпкой, валявшейся в комнате, затем накинул сверху мантию и поспешил открыть дверь обеспокоенным родственникам. – Почему ты так долго, Джордж? – взволнованно спрашивала Молли. – Мы уже заволновались, думали, ты не здесь. Мать с братом вошли в магазин. – Даже если бы был не здесь, – процедил юноша, – я что, не могу выйти из дома? Молли посмотрела на сына с сочувствием и отчаяньем. – Дорогой, может, ты все же вернешься в «Нору»? Мы без тебя очень скучаем… – Мама, – грубо перебил ее Джордж, – мы это обсуждали уже тысячу раз. Я не вернусь в «Нору». Они прошли в импровизированную кухню на втором этаже. – А когда магазин откроешь? – стараясь разрядить напряженную обстановку, спросил Рон. Джордж бросил на брата презрительный взгляд. – Не знаю. Может и никогда. – Что это? – взвизгнула Молли и весьма проворным для ее полноватой фигуры движением приблизилась к Джорджу. – У тебя кровь! Рон тоже вскочил со своего места и подошел к брату. Миссис Уизли беспокойно осматривала шею, на которой виднелись уже подсохшие капли крови, а Джордж судорожно кутался в мантию и сжимал зубы, чтобы не наговорить гору гадостей так не вовремя пожаловавшим родственникам. – Откуда эта кровь, Джордж? – Молли подозрительно посмотрела на сына и попыталась дернуть его мантию. Юноша только сильнее запахнулся и срывающимся голосом прорычал: – Это ерунда… Неудавшийся эксперимент. А вот от брата он такой прыти не ожидал. Рон одним движением волшебной палочки распахнул мантию Джорджа. Взору миссис Уизли предстала окровавленная рубашка ее старшего сына. Глаза женщины округлились, она бросилась ощупывать его грудь. – Джордж, что здесь произошло? Ты пытался навредить себе? – Мама, прекрати, – сдавлено промолвил Джордж и с силой оттолкнул от себя Молли. Она оступилась и наверняка упала бы, если бы ее не поддержал Рон. – Что ты творишь? – бросился он к брату, как только удостоверился, что мать в порядке. – Нам всем плохо! Мы все потеряли сына и брата, но не ведем себя так! Хватит уже жалеть себя и изображать тут сволочь! Джордж угрожающе приблизился к Рону и схватил его за воротник. – Я не потерял брата! – прошипел он в его лицо. – Я потерял себя. Молли пришла в себя и попыталась разнять надвигающуюся драку. Джордж тоже как будто вышел из прострации и сам отпустил младшего брата, после чего отвернулся к окну. – Просто оставьте меня в покое, – резко бросил он. – Мне не нужно ваше утешение, у меня все в порядке. – Оно и видно, – пробурчал Рон. – Но ты нужен нам, – в голосе Молли чувствовались приближающиеся слезы. – Считайте, что меня нет, я похоронен вместе с Фредом. Миссис Уизли все-таки не сдержалась и зарыдала. – Ты – идиот! – крикнул Рон и устремился вон из кухни. Сердце Джорджа сжалось от плача матери. Чертов эгоист… Ей ведь тоже плохо. Зачем же обижать родных, делать им еще больнее? Парень помрачнел. Он ведь никого не собирался обижать, если бы его, действительно, оставили в покое. Их навязчивая забота только раздражает и без того расшатанные нервы. Юноша повернулся, обнял мать и, собрав всю волю в кулак, зашептал: – Прости, мама, прости меня, пожалуйста. Пойми, что мне сейчас лучше одному. Если я буду рядом с вами, никому не станет легче – ни вам, ни мне. Я постоянно буду так срываться. Зачем вам это? И меня никак не радует ваше утешение. Пойми, прошу тебя. – Сынок, мой маленький, – прошептала миссис Уизли, обхватив руками его лицо. – Что происходит с тобой? Я не могу жить в неведении. И эта кровь… Она напугала меня… – Все хорошо, мама, – отстранился от нее Джордж и постарался придать своему лицу выражение заботливости. – Это не настоящая кровь, я просто экспериментировал в лаборатории. Закрылся, потому что не хотел тебя пугать. Они постояли некоторое время, молча смотря друг на друга. – Мы не хотели говорить тебе, думали, что вопрос решится, но ты должен знать, что еще не все закончилось… - проговорила Молли. Джордж поднял на нее удивленные глаза. – Белластриса Лестрейндж пропала, – закончила мать. Юноша постарался скрыть свое волнение. – Но ты же убила ее, мама, - тихо проговорил он. – Мы все так думали. Вот только среди мертвых Пожирателей ее тело не нашлось. Как и живой она не обнаружена нигде. Мракоборцы рассчитывали, что быстро найдут ее и отправят в Азкабан… Знаешь, прошло уже довольно много времени, и до сих пор – никаких следов. Так что… – Молли погладила сына по плечу, – будь осторожен. Джордж кивнул и направился к выходу из магазина, красноречиво намекая матери, что пора заканчивать визит. – Прости меня, мама, – напоследок шепнул он и закрыл дверь. Спустившись в подвал, Джордж увидел свою пленницу в том же состоянии, каком и оставил ее – прикованной к стене. Похоже, она не собиралась сдаваться и продолжала издевательски хихикать. Джордж сжал в руке палочку и попытался применить к Беллатрисе легиллименцию, насколько это было возможно. Он прикрыл глаза, в надежде хорошенько сосредоточиться, и, кажется, у него что-то получилось. Воля. Он почувствовал, что она собирает всю свою волю для борьбы с ним. Конечно, такая волшебница, как она, может колдовать без палочки, нужна только воля и сила. Значит, придется ее сломить. Джордж поднял глаза на пожирательницу. – Так что ты там говорила про то, что сожрешь меня? – недобро ухмыльнулся он.