Runaway, Baby 2

      Мун втянула в себя воздух. Смесь сотен различных духов, запахов еды, цветов и алкоголя - все это в сочетании было дурманящим коктейлем, но принцессе было душно. Зал был наполнен музыкой, пестрыми нарядами многочисленных гостей, смехом. Это была та самая сторона светской жизни, которая всех всегда так привлекала к себе, то, к чему все стремились, почему-то не желая учитывать, что каждый из этих людей, придя с этого шумного мероприятия, будет обсуждать со своими приближенными всех, кто не пришелся ему по душе, и копаться в своих рутинных чиновничьих делах до поздней ночи.       Мимо нее проскользнула Памела, даже краем глаза не взглянув на подругу, возможно, просто не заметив. Принцессу не особо это расстраивало, они сторонились друг друга в подобных местах, особенно когда происходило это не в их собственных поместьях - огромная пропасть между титулом наследницы престола Мьюни и дочерей не самого высокопоставленного чиновника давала знать о себе именно в таких случаях. Тем более, Пинкертон была под руку с кавалером - ей явно было не до Баттерфляй. Где-то в толпе затерялась Пенелопа, наверное, тоже с каким-нибудь юношей, которого навязал ей отец в качестве очередного потенциального жениха. Мун не верила, что кто-то из сестер выйдет замуж по пожеланию отца, не так устроены были характеры ее подруг, а перекраивать их под мерки стандартных леди высшего общества было уже слишком поздно.       Девушка смотрела по сторонам, потягивала вино из бокала и откровенно скучала, не скрывая этого. Знакомых почти не было, а те, что были, не особо привлекали ее как собеседники. На удивление, никто из мужчин не спешил подойти к ней. Похоже, что ее отрешенный вид производил на всех не самое лучшее впечатление, да ей это и не нужно - она здесь не для завоевания всеобщего доверия, а просто в качестве эдакого приложения к королеве Мьюни, своего рода декорация. Ее задача заключалась в том, чтобы просто находиться здесь. По крайней мере, до сих пор матушка не сделала ей ни одного замечания по этому поводу.       В поле зрения попал молодой человек, стремительно приближавшийся к ней. Высокий, светловолосый, похоже, решительно настроенный нарушить покой Баттерфляй, юноша выглядел вполне уверенным в своих силах. Зачастую они все слишком уверенны в силе своего обаяния, за много лет Мун твердо убедилась в этом. Бежать ей было некуда - кругом ни единого человека, разговор с которым был бы похож на что-то большее, чем беседу из дежурных фраз, просто затеряться в толпе, попытавшись убежать - дико даже для нее, и поэтому девушка так и осталась стоять, делая вид, что все еще не замечает парня.       Что ж, пусть рискнет. Кто знает, может именно ему хватит остроумия и обаяния, чтобы заинтересовать Ее Высочество.       Разговор, кажется, завязался. Юноша оказался племянником хозяина поместья и утверждал, что принцесса сумела привлечь его внимание сразу же, как только вошла в зал. Мун, сама удивляясь своему поведению, улыбалась и старалась отвечать так, как бы отвечала одна из тех кокеток, что кружили сейчас в вальсе вокруг них. Искусство флирта всегда давалось ей тяжело, но это ничуть не смутило Габриэля - этим именем представился её собеседник.       Наконец он пригласил ее на танец. Баттерфляй согласилась не задумываясь, скорее просто от скуки, чем от симпатии к новому знакомому. Когда ладонь девушки оказалась в его руке, по всему телу от самых кончиков пальцев и до кончиков волос как будто прошелся электрический разряд, заставив принцессу на мгновение замереть и вздрогнуть. Юноша посмотрел на нее вопросительно, но девушка в ответ лишь неловко улыбнулась и ближе подошла к своему партнеру, прислушиваясь к начинающемуся вальсу.       Габриэль показался Мун холодным. Нет, кожа его была горячей, как и у большинства живых существ, и руки тоже были необычайно теплыми, но взгляд и каждое движение... теперь, когда принцесса оказалась так близко к нему и могла рассмотреть зеленые глаза с едва заметной гетерохромией, она могла увидеть их холодный блеск. Каждое движение было словно рассчитано заранее - он как будто знал, в какой момент его рука должна немного соскользнуть с ее талии, когда тонкое запястье стоит сжать чуть сильнее. Своими движениями он невольно выдавал, что является ни кем иным, как бывалым казановой.       Баттерфляй глубоко разочаровалась в своем чутье. Обычно таких, как этот молодой человек, она чуяла чуть ли не за километр. Габриэль прокололся намного раньше, только вот сама принцесса этого не замечала до того, как начался танец. Или не хотела замечать?       Ей было неприятно от этого холода, исходившего от юноши, и как только прозвучал последний аккорд, девушка отстранилась, присела в легком реверансе и поспешно скрылась в толпе гостей. Пропархав беспечной бабочкой между прекрасными дамами в чересчур пышных платьях и галантных кавалеров, в которых галантности было ровно столько же, сколько в слонах, Мун оказалась за дверями зала, где смогла глубоко и спокойно вздохнуть. Здесь ему ее не достать - все таки, не настолько она являлась совершенством, чтобы отвлекаться на нее после того, как одна попытка была весьма бездарно провалена.       Принцесса скривилась при мысли, что если бы ему удалось скрыть этот холод, исходивший от каждого, будь то мужчина или женщина, кто искал себе очередную жертву на одну-две ночи, она бы повелась на все это. Девушка задумалась о том, когда успела стать столь легкомысленной, когда перестала совсем присматриваться к тем людям, что общались с ней на балах. - Ну надо же, и ты тут, - с каким-то сожалением в голосе произнес Рабен, возникший откуда-то из темноты коридора. - Не ожидал вас здесь увидеть, Ваше Высочество, - он наигранно поклонился. - Должна сказать, что тоже не особо рада тебе, - Мун скрестила руки на груди и отвернулась от ящера. Время шло, а у них никак не получалось наладить отношения, несмотря на, вроде бы даже совершенно взаимную, любовь, если это вообще можно было называть любовью. - Ты сказал, что уезжаешь к родственникам. - Так я и у родственников. Ты должна была уже познакомиться с моим кузеном Габриэлем. У него дурной вкус на женщин, он бы не прошел мимо тебя, - парень проглотил желание в голос рассмеяться, краем глаза заметив, как от возмущения скривилось лицо Баттерфляй. - Ладно-ладно, извини, успокойся, - Тоффи смеялся, пытаясь закрыть руками от многочисленных подобий ударов, посыпавшихся на него со стороны принцессы. - Я же просто пошутил. - Твои шутки в печенках сидят, - пробурчала принцесса, стараясь успокоиться. - Так значит, человек, устроивший этот вечер, твой дядя? - Да, все именно так... пойдем в сад? Здесь тепло, не то, что на Мьюни сейчас. Выйдешь на улицу - инеем не покроешься, - Тоффи потянул ее за собой, крепко сжав маленькую руку девушки.       Они вышли в сад. Ночь была необычайно лунной, и действительно было тепло. Мун, в тонком балеро поверх платья, совсем не было холодно. Звезды сияли так ярко, что глаза слепило, стоило взглянуть на небо. Девушка глубоко вздохнула, желая, чтобы ночной свежий воздух пронизал все ее тело, коснулся каждой клеточки. Так тихо и спокойно, так не хочется не то, что возвращаться в душный зал в толпу людей, разгоряченных алкоголем и танцами, не хотелось домой, на Мьюни, где прямо сейчас происходят какие-то невидимые процессы, не доступные пониманию Баттерфляй, влекущие за собой самый ужасный из всех возможных кошмаров.       Она чувствовала, что невероятно устала от всего. Не физически, нет, наоборот, ей казалось, что она отродясь не испытывала такого прилива сил, никогда ее не переполняла такая мощь, и никогда так не хотелось ринуться в бой, прямо сейчас, неважно с кем и за что, просто показать всем, какую великую магию скрывает в себе ее хрупкое худое тело.       Ее душа была измотана. Ее разум работал на пределе.       Постоянное напряжение в связи с давлением всей этой информации о надвигающейся беде, натянутые отношения между ней и всеми остальными, бесконечные укоризненные взгляды Гекапу и лекции Глоссарика о том, что ей стоит больше времени уделять занятию магией - все это огромным комом давило на воспаленное сознание, вплоть до того, что принцесса начинала ощущать это давление кожей. Ей иногда даже казалось, что она начинает задыхаться при мыслях об этом.       Но сейчас вдруг стало так хорошо, что хотелось танцевать. Мун казалось, что она движется настолько легко, как еще раньше не двигалась, и если бы юбка платья была чуть-чуть покороче, то начала бы прям здесь танцевать недавно разученную партию из одного известного балета. Но из-за платья пришлось ограничиться беспорядочным сочетанием движений. Девушка давно ушла вперед от своего спутника, наблюдавшего за ней с едва заметной улыбкой, и отчаянно противившегося желанию присоединиться к этому странному, но такому волшебному танцу.       Она была похожа на прекрасную сказочную фею. Ее одежда, усыпанная стразами, блестела в лунном свете, и казалось, что Мун даже не касается земли, парит в нескольких сантиметрах над дорожкой и не замечает ничего вокруг себя. И его тоже, но так не хотелось прерывать сказки, творившейся перед ним, что Тоффи был готов слиться с окружающей природой, растворится в воздухе, стать настолько незаметным, чтобы принцесса ни за что на него не отвлеклась.       Баттерфляй остановилась и резко развернулась к ящеру. - Тоффи, ты веришь, что мы сможем справиться со всем этим? - А ты разве нет?       Мун отрицательно покачала головой. - Наверное, не стоит так решительно настраивать себя исключительно на худшее, но мне кажется, что мы сейчас просто не можем ничего сделать. У нас... нет ничего на нашего врага, или врагов... мы даже не знаем сколько их всего! - девушка хотела сказать что-то еще, но затем передумала. - Я просто боюсь. Очень сильно боюсь. - Это нормально. Мы все сейчас боимся. Гекапу боится. Стар и вовсе чуть ли не с ума сходит от страха, а Марко, честно говоря, иногда кажется, уже сошел... - Рабен прищурился, устремляя задумчивый взгляд куда-то в сторону. - А ты? Боишься? - Конечно боюсь. Я герой, а не бесстрашный человек, не способный здраво оценивать собственные силы, - он поравнялся в Ее Высочеством и взял ее за руку. - Ага. И скромности тебе тоже явно не занимать, как и способности давать здравую оценку своему физическому состоянию, - хихикнула Баттерфляй. - Знаешь, я давно себя так хорошо не чувствовала, как сейчас. И с тобой мы давно так... - Легко и беспечно не общались? Не люблю говорить очевидные вещи, но все же, я очень скучаю по тем временам, когда я был для тебя просто тем, кто спас бы тебя в случае нападения какого-нибудь отморозка в баре на окраине. Ты тогда могла часами трещать без умолку, даже когда понимала, что я тебя совсем не слушаю. Ха, я тогда и подумать не мог, что вся моя жизнь может так круто повернуться только из-за одной мьюнианской принцесски, - Тоффи с какой-то необычайной нежностью и теплотой вдруг взглянул на Мун, но тут же спрятал это взгляд где-то в звездном небе. - Красиво. - Да. Я знаю, - девушка прижалась к ящеру, и, неожиданно, рассмеявшись, спрятала лицо на его груди. Ее плечи запрыгали в несколько нервном смехе, а щеки покрылись пунцовыми пятнами. - Ну и как мне это вообще понимать? - Рабен отодвинул ее от себя и, изогнув в вопросе бровь, смотрел на принцессу, которая все не могла перестать смеяться. - Я просто вспомнила наш первый поцелуй. Самый первый, - и Баттерфляй залилась новой волной звонкого и какого-то детского смеха. - О, когда ты разнесла полшколы во время мьюзривания? Как вообще о таком можно забыть? Я был уверен, что ты меня изнасилуешь. И еще с десятка три каких-нибудь ребят, попавшихся тебе под руку, - Тоффи говорил об этом с совершенно безэмоцианальным лицом, от чего Мун становилось только смешнее. - Ну, подумаешь, гормоны немного взбунтовались! Хотя, у меня было ощущения, что мне внутрь залили несколько литров гозировки и бросили туда пару пачек мятных конфет. Мама тогда ходила пару недель с таким видом, словно я пол-измерения уничтожила под чистую, а потом мне бабушка рассказала, что моя маман сама в свое мьюзривание устроила, я со смеху чуть со стула не упала. - А я помню, как ты при всей школе влепила мне пощечину. - А я помню причины, по которым это сделала. И вообще, хоть что-нибудь положительное из наших отношений ты помнишь? - Ты перевернула мою жизнь с ног на голову, и теперь задаешь такие вопросы. Мой мир рухнул в одночасье, когда бы мне было запоминать положительные моменты, которых, следует заметить действительно было не так уж и много... Баттерфляй, успокойся! - ему вновь пришлось уворачиваться от града беспорядочных ударов. - Положительных моментов было немного говоришь? Ну я тебя сейчас покажу положительные моменты! - принцесса, знавшая все слабые места монстра, оттесняла его к какому-то кустарнику.       Наконец, Рабен смог вывернуться и повалил Мун на землю. Девушка рассмеялась, даже не пытаясь выбраться. Когда очередной приступ смеха отпустил Ее Высочество, она просто стала смотреть на ящера и загадочно улыбаться. Баттерфляй скользнула рукой по его волосам и притянула ближе к себе, мягко поцеловав.

***

      Стар покосилась на лучшего друга и печально вздохнула, настолько печально, тоскливо и громко, что Марко просто не имел права не обратить внимания, хотя ему очень хотелось. Они практически не разговаривали последние несколько дней, общались только на темы, касавшиеся их неизвестного врага и плана дальнейших действий. В любом случае, кое в чем все-таки Баттерфляй и Диаз были согласны - им следует вернуться в будущее. Оба не могли предположить, что искать там - просто чувствовали, что так надо, и ждали момента, когда наконец Гекапу сообщит, что закончила ножницы.       Это затишье перед бурей заставляло находиться их в постоянном напряжении, ведь в любой момент могло случиться что-нибудь очень страшное, с чем они вряд ли сумеют справиться, если не будут готовы. Принцесса нервничала все время, с трудом сдерживаясь, чтобы не срываться на ни в чем не повинных людей, хотя раздражало ее буквально все, а вот Марко же наоборот стал крайне тихим, старался оставаться для всех незаметным и по минимуму контактировать со всеми. Это удавалось ему лучше всего - кроме Стар никто и не пытался его разговорить.       Девушка подтянула к себе колени, обняла их и завалилась на бок, утыкаясь головой в мягкую подушку. В комнате было вполне тепло, только вот никто из двоих обитателей маленькой коморки в конце единственного коридора пристройки замка, где жила вся прислуга, не собирался закрыть чуть приоткрытое окно, от чего сквозняк проник в помещение без особых проблем. За окном бушевала снежная буря, вьюга выла так громко, что становилось страшно, как бы сильный ветер не выбил стекла. Комната была освещена одной единственной лампочкой, вкрученной в плафон серебристой люстры, висевшей под самым потолком.       Стар начала задремывать, но неожиданно громкий порыв ветра за окном отогнал от нее сон. Диаз сидел рядом на кровати - молчаливый, спокойный и еще более печальный, чем стабильные вздохи скучающей Баттерфляй. - Я хотел бы извиниться перед тобой, - начал парень. - Знаешь, все это так странно... Я совсем запутался во всем случившемся и просто... не знаю. Извини. Просто прости меня. Не знаю даже, как могу себя оправдать, наверное, никак, поэтому... - Да ладно тебе, - принцесса в момент вся просеяла, и была готова простить Марко все, лишь бы их отношения вновь наладились и стали прежними, хоть и слабо верила, что все может снова быть как раньше. - Я тоже хороша... С самого начала я вела себя, как маленький ребенок. И это моя признание... моя вина во всем этом не меньше, чем твоя.       Они улыбнулись друг другу. Неловко, виновато, через силу и, взгляни кто-то на них сейчас со стороны, сказали бы, что совсем неискренне, но для этих двоих это был первый шаг к долгожданному примирению. Девушка уткнулась лбом в плечо друга и лениво приобняла его.       Стар и Марко просидели так довольно долго, не могли точно сказать, несколько минут, или несколько часов. На это время для них прекратила свое существование вся вселенная - им не было дела до того, что там сейчас творится в городе, да и в целом в мире, все, что не входило в пределы маленькой комнатушки Баттерфляй, их совершенно не волновало. Они просто сидели молча, слушая дыхание друг друга и игнорируя все посторонние звуки, даже метель за окном, которая, казалось, стала еще громче, как бы пытаясь обратить на себя внимание подростков, отстранившихся от мира и растворившихся в обществе друг друга.       Внезапный шум располосовал всю эту идилию острым ножом и исчез так же резко, как и появился. Полукровка отпрянула от Диаза и настороженно озиралась по сторонам. Был вечер, все дела в замке были закончены, королевы и принцессы не было, и обычно в такие дни слуги пользовались случаем, чтобы отправиться домой - навестить родственников, друзей, или просто побродить по городу без какой-либо цели, а та жалкая горстка людей, что оставалась, была разбросана по всему общежитию таким образом, что шуметь где-то поблизости с ними никто попросту не мог. - Померещилось, - скорее вопросительно произнесла Стар, как будто спрашивала у Марко разрешение на то, чтобы отнестись к этому, как к чему-то обычному. - Думаю, что да. У тебя не было в последнее время чувства, что за тобой кто-то наблюдает? - Я тебя умоляю. Я живу с этим чувством уже полгода. Не могу отделаться от этой навязчивой мысли даже после того, как Глоссарик снял с меня магический след. Мы так и не выяснили, что происходило с моей палочкой, - Стар взяла с тумбочки свое волшебное оружие. - Ну, помнишь, Гекапу сказала, что вы с Мун связаны через палочки? Может, она просто реагирует на палочку принцессы этого времени? Иначе я даже предположить не могу, что еще с ней происходит, - он немного помолчал. - Ты уверена, что хочешь отправиться в будущее? - Ты изменил свое мнение, и теперь считаешь, что я не должна этого делать? - Нет, вовсе нет. Просто... - Понимаю. Мне самой начинает казаться, что воплощение этой идеи, по крайней мере, может немного подождать, а может и вообще этого делать не стоит... - В любом случае, какое бы решение ты не приняла, знай, что я поддержу тебя и буду рядом, - Диаз взял подругу за руку и с прежней теплотой взглянул в ее глаза, блестевшие сейчас в этом тусклом свете как-то по особенному прекрасно. - Даже если что-то пойдет настолько не так, что это будет стоить мне жизни. - Не говори так. Не хочу становится причиной чьей-либо, а уж тем более твоей, смерти, - девушка отстранилась от него, вырывая руку из его ладоней. - Давай спать. Я так устала сегодня.