Я тебя накажу

      Анастэйша сидела, закинув ногу на ногу, и истерично дергала ложкой в чашке, стараясь создать как можно больше шума, чтобы заглушить собственные мысли. Она не могла поверить, что все это происходит с ней. И какой же надо было быть невнимательной, чтобы пропустить эту надвигающуюся грозу? Как можно было не заметить в очередном дядином увлечении угрозу? Угрозу, которая сначала влюбила, а потом и женила на себе ее родственника.       Нет, то что ее дядя — Бильбо Бэггинс — был геем, девушка знала давно. Очень давно. С тех самых пор как переехала к нему от разведенных родителей. Сначала, конечно, хоббитянку это немного напрягало, но сейчас… она относилась к дядиной ориентации спокойно. Раз любви покорны все возрасты, так почему не могут быть покорны и все полы? Да и главное ведь, что два существа любят друг друга…       Очередную влюбленность дяди Анастэйша заметила по сияющим и радостным глазам.       — И кто на этот раз? — хитро сощурилась хоббитянка. — Дай-ка угадаю, голубые глазки, тоненькие сладкие черты лица — все как ты любишь?       — Ах, милая, нет, — Бильбо тогда лишь слегка покраснел. — Вовсе нет.       Анастэйше Тук следовало почувствовать неладное еще тогда, когда предпочитавший женоподобных мальчиков дядя вдруг изменил свои предпочтения. Но девушка лишь пожала плечами.       « Хм… интересно, — подумала она. — Что же в нем такого особенного?»       Новый ухажер и вправду оказался особенным. Он дарил красивые и роскошные букеты, дорогие подарки и милые безделушки.       « Наконец-то достойный подарок, — Тук крутила в руках довольно изящную вазу. — Никаких аляпистых цветов, пошлых красок и прочей безвкусной ерунды. Красиво… Правда, красиво! Я бы даже поставила ее к себе.»       В комнату Анастэйши перекочевала и подаренная шкатулка на тоненьких плетенных ножках, и удивительной красоты растение, привезенное из Африки, и редкая ракушка с какого-то там моря. В общем, вкус у нового дядиного увлечения был отменный.       Следующий тревожный звонок должен был прозвенеть, когда Бильбо, всегда такой сдержанный и уверенный, вдруг схватил племянницу за руку и затараторил.       — Он такой… Такой! Ты не представляешь. Он умный, намного умнее меня. Как он держит себя в руках! Чувствую себя маленькой девочкой рядом с ним, я… — дядя вдруг запнулся и покраснел. — Кажется, я его люблю.       Люблю… Я его люблю.. Бильбо ведь тогда говорил абсолютно серьезно, но хоббитянка не обратила на его слова внимания.       «Сегодня он любит одного, завтра другого… Эх, мне бы такую насыщенную жизнь!» — улыбаясь, думала девушка.       Но завтра другого Бэггинс не полюбил. Он все так же млел от одних только мыслей о своем возлюбленном. И тогда Анастэйше стало интересно… Что же это за мужчина такой, что покорил ее дядю? Но знакомиться с ухажером девушка смысла не видела. А зачем? Все равно через месяц-другой расстанутся.       Впервые Анастэйша увидела Торина Дубощита на свадьбе. На его свадьбе с Бильбо Бэггинсом. Как получилось так, что хоббит принял решение, не посоветовавшись с племянницей, живущей, между прочим, с ним в одном доме, девушка решительно не понимала. Но факт оставался фактом: вот он, Торин Дубощит. И теперь они будут жить вместе.       Дядин муж, кстати, оказался совсем не таким, как ожидала Тук. Вместо нежного мальчика с мягким характером и чистой душой перед хоббитянкой стоял крепкий и взрослый мужчина.       «Матерый и красивый, — подумалось тогда Анастэйше. — Матерый, красивый и гетеросексуальный… Ну как может эта груда мышц любить мальчиков?»       А еще был взгляд. Эти синие и жестокие глаза смотрели цепко. Оценивающе. Словно он думал, стоит ли ему связываться с девчонкой или она достойна лишь холодного равнодушия. Видимо, решил, что не стоит…       Два «двоюродных» брата свалилось на Тук словно гром среди ясного неба. Хотя… какое уж тут ясное небо!       Старший — Фили — был красив. Красив так же как и Торин, но по-своему. Хотя что-то от Дубощита в нем все-таки было. Сила, наверное. Не скрытая внутренняя сила. Сложись обстоятельства по-другому, Анастэйша в жизни не решилась бы ему перечить или противостоять, такая тихая угроза таилась в глубине его голубых глаз…       Младший — Кили — внешне был больше похожим на Торина. Но на вкус Тук он был слишком несерьезным.       «Он мне не опасен, — решила про себя девушка. — Бороться надо с его родственничками.»       И так борьба началась.       Надо сказать, что у Анастэйши было явное преимущество: жили они впятером в их с Бильбо доме. Хоббитянка чувствовала себя на своей территории. Она знала все места и закоулки. Знала где налить масло так, чтобы поскользнувшийся «братец» не вызвал подозрений. Знала, где поставить коробку, чтобы Торин налетел на нее сам. Но, хоть и видимых доказательств не было, каждый знал, кто виноват…       — Анастэйша, — отозвал ее однажды дядя. — Может нам переехать? Нам с Торином. Ты… его не любишь. Думаю, это будет наилучшим выходом. И ты успокоишься, и мы заживем нормально.       Это укололо девушку. Укололо больно. Ее променяли. Предали. Слезинки тогда чуть не испортили гордое выражение лица хоббитянки. Но она взяла себя в руки и холодно процедила:       — Может и переехать.       Но после этого ее «удары» по новым родственникам стали реже и менее болезненными. Но все же обидными. Больше всех доставалось, конечно, ее «братьям». Наверное, потому что девушка чувствовала безнаказанность. Дяде-то они жаловаться не будут, а значит Бильбо от нее не съедет.       Но иногда Анастэйша делала ошибки. И тогда о ее маленьких пакостях догадывался и Торин.       — Фили, я думал, ты наденешь праздничную рубашку, — Бильбо удивленно посмотрел на гнома. — У тебя ведь сегодня важный день.       — Она сидит не очень хорошо. Я, должно быть, поправился, — хоббиту его тон показался спокойным, но вот остальные чувствовали скрытую злобу в голосе старшего из племянников. Но тот вдруг смягчился. — Бильбо, ты готовишь так вкусно, что оторваться просто невозможно.       — Ах, спасибо милый! — тот улыбнулся. — Схожу за чайком.       Стоило хоббиту уйти, как три пары глаз уставились на Тук.       — Поправился, говоришь… — раздраженно процедил Торин. — Возьми деньги из сундука. Бильбо, правда, откладывал на поездку Анастэйши в Серые Гавани, но… тебе нужнее.       Девушка тогда лишь холодно скривилась, показывая, что ей деньги Торина нисколечко не нужны. Но в Серые Гавани-то хотелось… Ох как хотелось! И из-за этого злость хоббитянки стала только отчаяннее.       — Потише! — Кили шлепнул по руке сдвигающего стаканы Фили. — Голова болит.       Недолго думая, Анастэйша схватила чашку с чаем и ложку. И вот сейчас она громко стучала и перемешивала несуществующий сахар.       — Все, размешала? — не выдержав, резко развернулся к ней старший из братьев.       — Нет, — Тук назло начала мешать активнее. — Сахар не растворился.       — Сахар еще вчера закончился, — Фили, казалось, изнутри трясло от гнева, но он сохранял невозмутимое выражение лица.       — Значит мед, — легкомысленно пожала плечом хоббитянка.       — Ты что настолько тупая, что мед от сахара отличить не можешь? — сдержанный «братик» закипал.       — А что ты хотел, она же из деревни, — фыркнул Кили. — Как там… Герольдина, да? Немудрено, что ты ведешь себя как дикарка.       — Это я дикарка? — Тук вскочила, забыв про чай. — Да кто ты такой, чтобы мне на мои недостатки указывать?       Дверь резко открылась. На пороге стояли Торин и Бильбо.       — Ладно, закончили ссору, — тихо сказал мигом успокоившийся Фили.       — Потом договорим, — поддакнул Кили.       — Малышня, мы уезжаем, — с порога объявил Дубощит.       — На выходные, — обнимая мужа, добавил хоббит. — В соседнюю деревню. Там, говорят, так красиво…       — Не ссорьтесь! — Торин внимательно посмотрел на Анастэйшу.       Мужчины быстро забросали свои вещи в походные тюки.       — Пока, милая, — Бильбо чмокнул племянницу в щеку. — Веди себя хорошо.       — Анастэйша, — дядин муж тоже легонько кивнул на прощание.       «О, это будут прекрасные выходные!» — хитрая улыбка поползла по лицу девушки, стоило двери захлопнуться.