Я тебя накажу

      Из ее глаз текли слезы. Соленые стрелки на щеках блестели в полутьме коридора. В ушах что-то противно звенело, отрезая хоббитянку от реальности. Не мудрено, что она не услышала, как кто-то опустился на корточки рядом с ней. — Анастейша? — судя по голосу, Фили был правда обеспокоен. — Анастейша, посмотри на меня.       Брюнетка отчаянно замотала головой. Она не могла сейчас видеть его, своего милого, доброго старшего брата. Такого правильного. Такого хорошего. Хоббитянка боялась, что, стоит ей поднять глаза, Фили увидит, какая она плохая. Грязная. Предательница. Что он откажется от нее. Поэтому она крепко зажмурилась и, кажется, даже перестала дышать, надеясь спрятаться. — Анастейша, — снова позвал гном, мягко касаясь ее мокрых щек своей теплой рукой. — Пошли отсюда. Давай, подъем.       Девушка попыталась было сопротивляться, но… блондин приобнял ее, взял на руки и прижал к себе, создавая видимость защиты. И хоббитянка сдалась. Ей так хотелось тепла. Так хотелось поддержки. Так хотелось, чтобы ее погладили по голове и сказали, что все хорошо. И Фили словно прочел ее мысли. — Все хорошо, Анастейша, все хорошо, — прошептал он, чмокнув ее в макушку. — Я заберу тебя с собой, в свою комнату, хорошо?       Брюнетка поспешно кивнула, боясь, что брат передумает: — Да, Фили, пожалуйста. Я хочу с тобой.       Гном открыл ногой дверь, локтем стукнул по выключателю и занес девушку к себе. Он аккуратно положил ее на кровать и присел рядом. Анастейша тут же свернулась клубочком, но так, чтобы касаться локтями и коленями Фили. — Что тебя так расстроило? — гном ласково коснулся ее волос. — Фили, я… — глаза снова заслезились. — Расскажи мне, и тебе станет легче, — посоветовал парень.       Анастейша тихонько всхлипнула. Ей было страшно. Очень страшно. Пока о ее падении знали лишь она сама и Торин, и… Конечно, она доверяла Фили, но… Она так боялась его потерять! Так боялась, что он ее осудит.       «Я этого не вынесу, — подумала про себя девушка. — Если он посмотрит на меня с презрением… с отвращением… я не вынесу этого».       Но выражение лица Фили было таким нежным, таким сопереживающим, что брюнетка не выдержала.       «Будь что будет, — подумала она. — Наверное, даже лучше, если он от меня отвернется. Тогда я останусь совсем одна и ничего не будет меня держать. Можно будет… Можно…»       Ужасно тоскливая мысль больно уколола Анастейшу. Сейчас она расскажет Фили, потеряет его, и некому даже будет скучать по ней, когда она… если она решится…       «Да, — решила девушка. — Надо с этим покончить. С собой покончить. Фили — последняя капля, которая придаст мне смелости». — Фили, Торин меня поцеловал. Нет, не в смысле что прям поцеловал, — хоббитянка на секунду сбилась с мысли, — но, знаешь, коснулся моих губ. Но это же не важно, понимаешь?       Брюнетка глубоко вздохнула и зажмурилась. Вот сейчас Фили обрушит на нее свой гнев. — Нет, не понимаю, — отозвался гном. — Коснулся губ, и? — Как «и»? Он же муж моего дяди, Фили! И он меня касался… Ну, касался, понимаешь? — девушка закусила губу. — И мне нравилось. — Я бы на твоем месте переживал, если бы тебе не понравилось, — усмехнулся гном. — Это нормальная реакция тела. — Да ну Фили! Это же ужасно! — Анастейша слегка подняла голос, пытаясь донести все трагичность ситуации. — Почему? — блондин внимательно посмотрел на нее. — Объясни. — Что здесь не понятного? Я совратила мужа своего дяди. Что тут еще объяснять? — хоббитянка начинала закипать. Фили на это рассмеялся. Рассмеялся. Анастейша глазам своим не поверила. Как? Он не считает ее мерзкой предательницей? Не будет на нее кричать? Почему? — Ну, это кто еще кого совратил, — пояснил причину своего смеха блондин. — Можешь так ему и ответить в следующий раз. — Какой следующий раз, Фили? — девушка уже чуть не плакала от отчаяния.       Ну что это такое? Она пытается ему показать, какая она плохая, а он… не понимает? — Отчитай меня уже, и покончим со всем этим… — всхлипнула, наконец, брюнетка. — Вам всем будет лучше без меня.       Гном нахмурился. Кажется, он недооценил ее переживания. Конечно блондин знал, что хоббиты склонны все драматизировать, но настолько? Это же ерунда. Глупость. Ну, наказали немного. Ну, очевидно, перегнул Торин палку. Но лишать себя жизнь? Из-за чего? — Это неправда, Анастейша, — Фили притянул девушку к себе. — Мы тебя любим. Я тебя люблю. — Тебе нельзя меня любить, — это, кажется, расстроило хоббитянку еще больше. — Я грязная. Фили чуть рассмеялся. Вот уж кого нельзя было так назвать, так это Анастейшу. Фили? Да. Торина? Да. Кили? Конечно. Даже Бильбо. Но Анастейша… — Дурашка, -гном чмокнул ее в висок. — Это не так. — Не касайся меня, а то я и тебя замараю, — брюнетка отпрянула. — А меня ты грязным не считаешь? Нет? — получив подтверждение от сестры, тот продолжил, — Значит, раз ты, прикасаясь ко мне, меня пачкаешь, то я, чистый, дотрагиваясь до тебя, тебя отчищаю?       Анастейша на минутку подзависла. Фраза вроде бы звучала логично. Конечно, мозг ей шептал, что что-то не так, но, если честно, ей так хотелось просто в это поверить, что девушка несмело кивнула. — Хорошо, — довольно улыбнулся Фили. — Где, говоришь, Торин до тебя дотрагивался? Тут?       И гном легонько коснулся своими губами губ девушки. Та распахнула глаза от удивления. Прикосновение было таким нежным, таким невесомым. — Тут? — переспросил Фили, настойчивее. — Да… — прошептала в ответ хоббитянка, словно зачарованная. — Хорошо, — улыбнулся ей парень. — Отчищаю тебя.       И он снова дотронулся до ее губ, уже смелее. И Анастейша выдохнула. Словно камень упала с ее плеч. А когда Фили игриво лизнул ее нижнюю губу, она и вовсе расплылась в улыбке. Она чувствовала, что то аморальное клеймо, что поставил на ней Торин, потихоньку пропадает. Словно он уже не имеет над ней силы. Словно она уже не его. — Где еще? — невинно поинтересовался гном, медленно ведя носом по ее шее.       Девушка нервно вздохнула. Эти нежные прикосновения ее словно опьяняли. Фили был таким ласковым с ней, таким заботливым. — Он касался твоей груди? — поинтересовался Фили, склоняясь к вырезу в ее платье. — Нет? Жаль… Я бы поцеловал и там.       На секунду Анастейше самой стало обидно, что она не может попросить гнома коснуться губами ее сосков. Какого это было бы? Побежали бы у нее мурашки? Застонала бы она? Застонала бы. Потому что невозможно было игнорировать эти заботливые глаза. Это горячее дыхание. Эти сильные руки. — Он касался твоих ног, Анастейша? — блондин пробежался пальцами по икрам девушки. — Да, — та быстро кивнула. Гном легонько улыбнулся. Он прижался губами к ее слегка подрагивающим ногам. Раз. Другой. Третий. — Раскроешь для меня ножки? -блондин легонько хлопнул хоббитянку по бедру.       И Анастейша тут же подчинилась. Она, судорожно сглатывая, смотрел, как Фили выцеловывает ее кожу, медленно поднимаясь выше и выше. Ей было хорошо. Но это было не то жалящее чувство, что появлялось у нее рядом с Торином. Нет, это было греющее, щемящее в груди. Ощущение, что о ней заботятся, ее любят. И это чувство заставляло ее расставлять ноги шире, подставляясь под прикосновения Фили. Он был все ближе к краю ее трусиков. Анастейша боялась и ждала момента, когда он спросит ее, касался ли Торин ее там. И этот момент наступил.       Фили кончиками пальцев пробежался по каемке белья и вопросительно посмотрел на хоббитянку. Та втянула носом воздух и тихонько прошептала: — И тут. И… я была без белья.       Гном внимательно посмотрел на девушку: — Ты уверена, что хочешь?       Та резко закивала. Аулэ, да, она хотела! Чтобы он стер с нее любые следы прикосновений Торина, чтобы он…       Фили ловко стянул с брюнетки белье и ласково улыбнулся: — Ты вся мокрая.       Анастейша пристыжено закусила губу. Она чувствовала неловкость за свое неуместное возбуждение, но гном, почувствовав ее настроение, быстро добавил: — Я тобой очень доволен. Хорошая девочка. — Правда? — хоббитянка чуть не расплакалась.       Неужели Фили не будет стыдить ее за это? Не назовет шлюхой? Не накажет? Как он может считать ее хорошей за то, из-за чего Торин называл ее плохой? — Правда, — гном улыбнулся. — Это значит, что тебе приятны мои прикосновения. А любому мужчине нравится, когда его хотят.       Девушка хотела было возразить, что ей нельзя хотеть Фили, но в этот момент блондин наклонился и медленно лизнул, пробуя на вкус ее смазку. Хоббитянку словно током ударило. Это было так запретно. Так… непринято. Ее народ никогда такого не делал. Оральные ласки — табу среди хоббитов. Только тот, кто себя не уважает, занимается подобным, ей говорили. Но это же был Фили! Он бы не стал делать что-то плохое. Да и ощущение было таким приятным, что девушка откинула голову назад и тихонько выдохнула: — Фили…       Тот легонько усмехнулся и лизнул ее сильнее, проходясь по клитору. Он дал хоббитянке еще пару секунд для возможности остановить его, а потом притянул ее сильнее и начал играть с ней своим языком. По комнате разлетались влажные, слегка чавкающие звуки.       У Анастейши перехватило дыхание. Фили между ее ног. Его язык касается ее там. И как он движется, Аулэ! Словно ему это нравится. Словно он хочет ее съесть. И эти звуки… Брюнетка почувствовала, как ее тело сжимается от удовольствия под языком Фили. А тот, словно решив подразнить, замедлился, ведя мокрую дорожку от клитора до ее дырочки и обратно. — Фили, — всхлипнула та. — Фили, пожалуйста.       Гном на секунд приподнял голову, встречаясь с ней глазами: — Хочешь кончить на моем языке? -Да! Пожалуйста! Можно? — девушка сложила руки в молитве.       «Пожалуйста, Фили, пожалуйста! Разреши мне! Аулэ, мне так хорошо!» — подумала она про себя. — Можно, — усмехнулся блондин, возвращаясь к работе.       И Анастейшу снова захлестнуло удовольствие. Фили теперь, казалось, знал ее наизусть. Каждую ее складочку, каждый изгиб — столько раз он пробегал по ним языком: ласкал, раздвигал, гладил. Он очерчивал вход, слегка проникал внутрь и снова возвращался к клитору, дразня. Он целовал ее. Баловал. И девушка тихонько скулила от того, как это было ново и прекрасно. И, когда ее наслаждение достигло пика, перед глазами на миг побелело. Аулэ, как же ей это нравилось!       Фили смотрел на нее немного со снисходительностью. Наверное, она казалось ему смешной с этими ее широко раскрытыми от неизвестного ранее удовольствия глазами. Но ей было все равно. Анастейша чувствовала себя так прекрасно, легко, свободно. Никакого Торина в голове. Ни одного его отпечатка на ее теле. Только Фили. Еще бы он ее поцеловал… Ей так хотелось снова ощутить эту губы.       Гном, должно быть, заметил, как она смотрела на него, поэтому подтянулся и легонько ее чмокнул. — Умница, — прошептал он ей в губы. — Фили, — она расплылась в улыбке.       Анастейша притянула его ближе для объятия, но внезапно остановилась, случайно коснувшись его ногой и почувствовав его возбуждение.       «Он меня хочет? Я… я могла бы помочь ему, как я помогла Кили,» — подумала хоббитянка и несмело потянула руку его брюкам. — Нет, — гном резко перехватил ее. — На тебя сегодня хватит.       «Неужели он отказывается от меня? Как Торин?» — мысль больно кольнула в груди. — Не потому, что я не хочу тебя, — тут же пояснил Фили. — А потому что ты устала и эмоционально истощена. Я не буду пользоваться случаем.       Он наклонился над сестрой и коснулся губами ее лба: — Так что будь моей хорошей девочкой и засыпай. — А ты со мной посидишь? Пока я засыпаю? — брюнетка поспешно схватила гнома за руку, словно боясь, что тот уйдет.       Блондин в ответ улыбнулся и кивнул. Он завернул девушку в одеяло, как в кокон. Тепло тут же разморило ее. Веки потяжелели. И уже на грани сна она услышала тихое: — Все будет хорошо, Анастейша. Спи, все будет хорошо.