Я тебя накажу

      — Я не… я не… — Анастейша не могла совладать с мыслями, в ее голове было абсолютно пусто, лишь отдавался стук зашедшегося в диком от страха ритме сердца.       — Что конкретно ты «не»? — спокойным, но от того еще более пугающим голосом поинтересовался Торин, таща за собой девушку. — Не позволяла моему старшему племяннику мацать тебя за задницу по поводу и без? Не дрочила Кили, возбужденно вздыхая? Не текла как последняя сучка, вспоминая мои прикосновения? Не стонала: «Торин», лаская себя?       — Я не… — у Тук не хватало сил возразить гному.       Впрочем, было ли ей что сказать? Нет. Мужчина был прав… Это ведь Анастейша разрешила Фили стянуть с себя одежду в тот первый раз. Именно разрешила. Ведь не стал бы он делать этого насильно? Если бы хоббитянка действительно отбивалась? Но ведь девушка позволила… А затем она не сопротивлялась появлению Кили. Разрешила обоим нежно гладить свою кожу, сжимать, шлепать… Это она, Тук, позволила Торину издеваться над собой. Она легла на стол. Она раздвинула ноги. Дубощит ведь на нее даже не прикрикнул, пальцем не тронул. Она сама… Сама зашла к Кили в комнату и не убежала, не возмутилась порочной просьбе. Нет, напротив, она получала удовольствие. Извращенное удовольствие от всего этого…       Анастейша чуть не разрыдалась, прекращая всякое сопротивление и позволяя старшему гному тащить ее туда, куда ему вздумается. Что бы он с ней не сделал, она заслужила все это.       Дубощит отпер какую-то дверь, аккуратно ввел хоббитянку в недра комнаты, хотя, по логике, он должен был втолкнуть ее туда. Ведь он был зол… Так, по крайней мере, думалось Тук. Однако Торин был с ней нежен. Он подвел ее к столу, мягко надавил на плечи, заставляя присесть на стул. Сам же гном запер дверь и разместился за своим рабочим столом напротив Анастейши.       Девушка осмотрелась.       «Кабинет Торина… — Тук нервно сглотнула. — Опять этот злосчастный кабинет!»       Гном тем временем внимательно смотрел на хоббитянку. От его взгляда той стало жутко неудобно. Она заерзала на жестком стуле, попутно теребя подол юбки.       — И что мне с тобой делать? — спросил в конце концов Дубощит.       — Я могу… — подала голос Анастейша, но была перебита.       — Я ведь даже проучить тебя не могу, — мужчина слегка раздраженно махнул рукой. — От моих наказаний ты, кажется, растекаешься маленькой счастливой лужицей.       Тук прикусила губу. Сравнение было очень точным… Впрочем, сам гном, кажется, не заметил двусмысленность этой метафоры или же… хоббитянка не могла сказать наверняка. Возможно, Торин сказал так умышленно, чтобы еще больше вогнать девушку в краску.       — Так, скажи мне, Анастейша, — мужчина продолжал. — Какое наказание ты не будешь прокручивать в голове снова и снова, касаясь клитора? Что мне сделать с тобой, а?       Хоббитянка плотно сжала губы. Она не знала.       — Что ж, возможно, стоит отталкиваться от того, что ты хочешь, чтобы я сделал, — гном на секунду задумался. — Хочешь, чтобы я тебя поцеловал?       Девушка резко отвела глаза в сторону.       «Нет… — крутилось у нее в голове. — Поцелуй — это слишком интимно. Этого… нельзя. Он ведь муж Бильбо. Если Торин меня поцелует, это будет предательством… Моим предательством Бильбо».       — Чтобы я взял тебя за подбородок, вздернул твою голову вверх и поцеловал? — Дубощит, кажется, смаковал саму идею. — Не спрашивая разрешения. Смял твои губы. Укусил. Но я бы не сделал тебе слишком больно. Твои стоны слушать приятнее, чем твои крики.       Тук зажмурила глаза. Картинка, представшая перед глазами, была слишком яркой, слишком отчетливой. От нее нужно было избавиться. Немедленно.       «Целовать нельзя», — напомнила себе девушка.       — У тебя красивые губы. Думаю, их приятно было бы целовать. Но еще лучше, — гном склонил голову на бок, внимательно смотря за реакцией хоббитянки. — Еще лучше бы они смотрелись на моем члене. Впрочем, не думаю, что ты умеешь делать минет. Не потому, что ты у нас такая невинная, а потому что у тебя не было шанса на практику — ваши мужчины-хоббиты слишком трусливы, чтобы попросить тебя его сделать. А зря, ты бы отсосала, да? Хлопала бы своими ресницами, покорно глядя в глаза. И вздыхала бы так рвано, тяжело, так, как когда дрочила Кили.       Анастейша тряхнула головой. От того, как спокойно говорил обо всем этом Торин, у хоббитянки бежали по спине мурашки. Гном с таким хладнокровием описывал подробности, словно его все это нисколько не трогало. Казалось, ему плевать на девушку, она его ни капли не интересует. И от этого Тук становилось еще более стыдно.       — А, может, ты хочешь на мой член, Анастейша? — привлек ее внимание мужчина. — Слышала, как стонет подо мной твоя дядя? Ему очень нравится, когда я нежно проникаю в него, выцеловывая спину. Но ты не такая, да? Ты хочешь, чтобы я брал тебя. Не «вылюбил», а выебал, верно? Чтобы поставил на колени или, может, перегнул через стол (этот, например) и схватил за волосы. Ты хочешь ощущать силу. Превосходство.       Хоббитянка нервно сглотнула. Кажется, ее руки слегка подрагивали от напряжения, сковавшего все тело.       — Я бы заставил тебя умолять меня: сначала продолжать, а затем остановиться, пожалеть твою измученную дырочку. Возможно, я бы прислушивался иногда к твоим мольбам, но лишь иногда, — Дубощит довольно усмехнулся, следя за тем, как Анастейша пытается унять дрожь и совладать со своим дыханием. — Я бы не выпускал тебя из своей кровати. Такие шлюшки как ты, должны знать, где их место. Твое место подо мной. Ты это понимаешь?       Анастейша откинула голову назад, намеренно вызывая легкую вспышку боли от столкновения со спинкой стула. Хоббитянке хотелось биться головой о нее со всей силы, лишь бы избавиться от того мерзко-прекрасного чувства, съедающего ее изнутри. Девушка чувствовала, как ткань между ее ног намокла и потяжелела. Больше всего Тук боялась, что этот насквозь промокший клочок перестанет сдерживать влагу, и смазка потечет у нее прямо по бедрам, по ногам. И Торин это увидит.       — Скажи мне, тебе хоть капельку стыдно? — Дубощит резко наклонился вперед, нависая над столом. — Перед своим дядей?       Хоббитянка дернулась. Мысли о Бильбо ее коробили, они словно резали ее изнутри.       — Чего же ты так напряглась? — гном усмехнулся. — Я нашел твое больное место? Прекрасно… что ж, думаю, я знаю, как стоит тебя наказать. Да и меня это порядком развлечет.       Торин снова откинулся на спинку своего кресла.       — Двигайся сюда со своим стулом, — скомандовал он.       Девушка подчинилась. Она обошла стол и села ровно напротив гнома. Теперь между ними не было никаких преград.       — Покажи мне, как ты ласкаешь себя, думая обо мне, — Дубощит скользил взглядом по напряженной девушке.       — Нет, — тихо отозвалась та, опуская глаза.       — Нет? — Торин усмехнулся. — Почему? Думаешь, ты можешь упасть в моих глазах еще ниже? Или слова о дяде тебя пристыдили?       Анастейша закусила губу. Гордость не позволяла ей ответить ни на один вопрос.       — А, может, ты боишься показать, насколько тебе все это нравится? — догадался гном. — Не стоит. Я ведь уже знаю, что ты шлюшка.       Тук все еще сидела, не двигаясь. Тогда Дубощиту пришлось встать самому. Он медленно подошел и опустился на корточки между разведенных, но прикрытых юбкой ног. Он нежно провел костяшками от голени до колена девушки. Анастейша закусила губу. Это прикосновение никак не вязалось с холодным Торином. Оно подкупало, и хоббитянка раздвинула ноги чуть шире.       Мужчина, конечно же, заметил это, но удержался от усмешки.       «Еще слишком рано язвить. Пусть сначала расслабится, — решил про себя гном. — Тогда мой удар будет больнее, и урок принесет пользу».       Дубощит перевернул руку и теперь уже внутренней стороной ладони оглаживал кожу. Он медленно выводил большим пальцем узоры, не поднимаясь пока выше колена. Когда девушка блаженно выдохнула, мужчина решил, что пора переходить к более активным действиям. Он мягко, но с нажимом повел руки вверх, ощущая под ладонями влагу.       «Самое время для первой атаки», — решил про себя тот.       — Моя сперма течет из задницы твоего дяди такими же потоками, спускаясь по ногам, как сейчас течёт твоя смазка, — обманчиво ласковым голосом проговорил гном.       Анастейша под ним дернулась, моментально напрягаясь. Но Торин лишь ближе придвинулся к хоббитянке и, сняв с нее трусики, на пробу коснулся влажных половых губ.       Тук в ответ на это тихонько всхлипнула. Вот это уже действительно был позор. Муж ее дяди касался ее там без трусиков. В прошлый раз между ее половыми губками и пальцами мужчины был хоть тонкий клочок ткани, но теперь… Теперь пальцы мужчины скользили по ее обнаженному телу, не зная преград.       Но Торину этого было мало. Он словно решил свести ее с ума.       — Поставь ноги на край стула, — скомандовал мужчина.       Анастейша приподняла одну ногу, затем вторую и только тут поняла, чего хотел добиться этой позой гном. Тук сидела перед Дубощитом, широко расставив и согнув ноги в коленях. Теперь Торин мог рассмотреть ее аккуратные половые губки, клитор, мог рассмотреть все, что хотел. Чем тот и воспользовался.       — Какая нежная у тебя кожа, — Торин слегка оттянул половые губы. — Пожалуй, не будь ты племянницей моего мужа, я бы соблазнился и трахнул тебя.       Гном довольно грубо и быстро провел несколько раз по клитору, словно вбивая в кожу смазку. Сопровождалось это действие хлюпающим звуком, от которого Тук словно током ударило. Это было так пошло, словно в дешевом порно. Но девушка все же не могла удержаться от стона.       Вдруг Торин резко отстранился, возвращаясь в свое кресло.       — А теперь сама, — скомандовал он.       И Анастейша послушалась. Она коснулась себя и вздрогнула от того, какой мокрой была.       «Торину даже смазка бы не понадобилась, чтобы меня…» — стон сам собой вырвался от этой преступной мысли.       — А ведь Бильбо даже не знает, какую змею пригрел у себя на груди, — испортил момент Дубощит. — Не знает, что ты совращаешь его мужа.       — С… совращаю? — слетел с губ всхлип.       — Совращаешь, — кивнул гном. — Раздвигаешь перед ним ноги. Призывно стонешь. Как думаешь, что он сделает, когда узнает?       Тук, не прекращавшая себя ласкать, непроизвольно застонала. Ей противны были слова Торина, но… это не могло перекрыть удовольствие, хоть и отравляло его.       — Думаю, разозлится. А когда поймет, что ты раздвигаешь ноги перед каждым встречным… Это ведь так, Анастейша? Я, Фили, Кили… Так вот, когда он осознает, что ты шлюшка, как думаешь, он оставит тебя здесь? — Дубощит наклонился к девушке и прошептал ей на ухо: — На твоем месте, я бы начинал искать новый дом уже сейчас.       Тук запрокинула голову в беззвучном крике. Ее словно током било от прикосновения к клитору. А Торин продолжал:       — Но чем ты будешь за этот новый дом расплачиваться, да? Что у тебя есть кроме твоей тугой розовой дырки? — гном вдруг отодвинул руку девушки и продолжил ласкать ее сам, подводя к оргазму.       Но, когда хоббитянка уже начала выгибаться, находясь буквально в секунде от пика, мужчина вдруг переместил руку. Он пальцем одной руки слегка надавил, вводя в Анастейшу один палец.       — Боже… Боже… Боже… — тихо, словно в бреду, запричитала Тук, выгибаясь.       — Оставь своего Бога, — усмехнулся Торин. — Давай лучше поговорим о Бильбо. Ты его любишь?       Хоббитянка рассеяно кивнула. Она практически не вдумывалась в слова мужчины. Все ее существо интересовал сейчас лишь двигающийся внутри нее палец. Словно поняв это, Дубощит добавил второй.       — Ты любишь своего дядю, Анастейша? Дядю, который тебя кормил и поил, который заботился о тебе? — снова спросил гном.       — Люблю, — простонала девушка.       Ее тело начинало потряхивать от возбуждения.       — И как же ты платишь ему за эту любовь, а? — Торин жестко улыбнулся. — Он ведь для тебя как отец. А, значит, и я, его муж, тебе отец. Верно?       Тук была готова согласиться с чем угодно, лишь бы ей на этот раз позволили получить разрядку.       — Да, — отозвалась она.       — И как тебе нравится насаживаться на пальцы твоего папочки? — ехидно уточнил мужчина.       Его улыбка стал совсем уж острой и невыносимой. Почти такой же невыносимой, как и удовольствие, испытываемое хоббитянкой.       — Не слышу ответа, — гном прекратил движение руки внутри Анастейши, заставляя ее непроизвольно дернуться вслед за исчезнувшими пальцами.       — Да… — жалобно выдавила она.       — Что «да»? — Торин хотел услышать полный ответ.       — Мне… — Тук задрожала. — Мне нравится насаживаться на твои пальцы…       — Как нужно меня назвать? — грозно спросил Дубощит.       — Папочка… — еле слышно прошептала Анастейша.       Она тяжело дышала, ее тело дрожало, девушка снова была на грани пика блаженства.       — Проси! — прогремел Торин.       — Пожалуйста… пожалуйста! — Дубощит на это лишь равнодушно приподнял бровь. — Пожалуйста… молю!       Тук смотрела широко распахнутыми глазами в спокойные и льдистые глаза Торина.       « Не попросишь как нужно, не получишь того, чего так хочешь, » — говорил его равнодушный взгляд.       И Анастейша сломалась. Выгибаясь от волн удовольствия, она, начав с шепота, сорвалась на крик:       — Пожалуйста, папочка! Пожалуйста!..       Девушку трясло от долгожданной разрядки. Она резко обмякла, оставляя рот все еще открытым в беззвучном крике.       Торин поддержал готовую свалиться со стула хоббитянку.       — Умница, — он невесомо коснулся губами сначала ее лба, а затем, немного погодя, губ.       — А теперь вон, — фыркнул беззлобно гном, выставляя Анастейшу за дверь.       « Кажется, этот спектакль и меня начинает заводить…» — недовольно качнул головой Торин, чувствуя в себе волны легкого желания.       А Тук по ту сторону двери тихонько сползла на пол.       « Теперь я точно предала Бильбо, » — подумала она, утирая слезы.        Ее сердце бешено билось, вспоминая прикосновение губ Торина.