Пятьдесят оттенков Александра Лайтвуда

      Пожар разгорается во мне с новой силой, как только я снова вижу его. Душа разрывается на сотни острых осколков стекла, впиваясь в органы и вызывая кровоизлияние во всем моем теле. Сердце давно превратилось в пустую черную дыру, которая пожирает меня с каждым днем все сильнее и сильнее. Моя жизнь обратилась в руины, я разучилась улыбаться и радоваться пустым мелочам. Мое существование, словно песок, проскальзывающий между пальцев. Даже Саймон не мог заполнить эту пустоту. Никто не мог, кроме одного человека. Александра Лайтвуда.       Каждое его слово, небрежно брошенное в мою сторону, будто ножевое ранение, после которого я умираю каждый раз, разбиваясь о скалы своего сознания. Боль стала для меня лучшей и самой верной подругой. Я отдалилась от всех своих друзей, давая понять, что одиночество мне сейчас просто необходимо.       Поначалу, все носились со мной, как с ребенком, не понимая, что происходит, но потом они решили, что это последствия войны и убийства моего брата Джонатана. С каждым днем, мои близкие забывали меня, но я их не винила и не останавливала. Зачем портить жизнь другим? Изабель и Саймон съехали из института и зажили, как нормальная пара, мама и Люк решили пожить в Идрисе, Джейс нашел новую девушку, а я осталась жить здесь, потому что это мой дом, потому что здесь остался Алек.       После того, как его назначили новой главой института, он стал еще больше времени проводить в кабинете отца, зарывшись в отчетах и бумагах. Лишь ночью, когда институт засыпал мирным сном, парень спускался в тренажерный зал и доводил себя до изнеможения. Я, бывало, садилась на пол около двери и тихо наблюдала за ним через приоткрытую щель. Он был так прекрасен, но и жесток одновременно. Он был человеком-контрастом. И я любила его. Любила этого ангела смерти, который считал меня ничтожеством. Лайтвуд разрешил мне остаться в институте только при условии, что я не буду попадаться ему на глаза, иначе он вышвырнет меня, словно драную кошку. И я не нарушала установленных правил. Я была вечной тенью, всегда рядом, но незрима для него. Только, когда Алек созывал собрания нефелимов, я полноправно могла на них присутствовать и смотреть, как он раздает указания другим охотникам. Я так же продолжала охотиться на демонов, тренироваться с другими и полностью отдавать себя этому делу. Не боясь смерти, рвалась в бой первой и все равно оставалась жива после каждой ночной вылазки. Видимо, судьбе нравится смотреть, как я разрушаюсь, оставляя после себя лишь пепел и прах страданий. Я забросила даже рисование, не видя смысла в том, чтобы каждый день изображать на бумаге сотый портрет Александра, потому что на ум, кроме его образа, ничего не приходило. Вы спросите: Почему же ты до сих пор не сбежала из этого ада и не пыталась забыть голубоглазого дьявола? А я отвечу, что если уйду, то сойду с ума без него, и мне плевать, что он ненавидит меня, избегает и открыто оскорбляет. Я закрываю на это глаза, сдерживая поток соленых слез, которые подобно кислоте прожигают во мне дыры. Привыкла быть лишней. Привыкла тихо рыдать ночью в своей маленькой комнате, закусывая подушку, дабы никто не услышал. Привыкла не спать по ночам, потому что в мои сны врывался брюнет с льдистыми глазами. Привыкла бить стену кулаками, до крови, шипя от физической боли. Привыкла ненавидеть себя за свою слабость. Он — мои пятьдесят оттенков боли. Сейчас, придя после очередной вылазки, про которую никому ничего не сказала, я сидела в темноте на подоконнике, завернувшись в мягкий плед и смотрела на огни ночного Бруклина, вспоминая, как раньше любила бродить по нему в одиночестве, заглядывая в разные бутики и милые магазинчики. Эту жизнь больше не вернешь, она навсегда осталась в прошлом. Сегодня я снова осталась жива, убив трех демонов в одиночку, и не получив ни единой царапины. Стук в дверь заставил меня оторваться от печальных раздумий. Кому в голову взбрело в такой поздний час искать меня? Открыв, я увидела на пороге молодого человека, с веснушками на лице. Он был из наших рядов, но имени его, увы, не помнила. — Тебя вызывает Алек. Поторопись, — объяснил охотник, и развернувшись, быстро удалился. Замираю на месте. Зачем я ему понадобилась? Скорее всего, он узнал о моих сегодняшних приключениях. Значит, мне смело можно собирать вещи. Руки затряслись, а ноги стали ватными. Неужели я покину институт навсегда? Тогда, я должна уйти, не проронив ни одной слезинки, показывая Алеку, что у меня есть чувство собственного достоинства. Я быстро домчалась до нужной комнаты, и, постучавшись, вошла. Он стоял у окна, смотря куда-то вдаль, казалось, совершенно меня не замечая. Темные волосы были растрепаны, рубашка расстегнута на верхние пуговицы, в руках стакан с каким-то напитком, явно алкогольным. Лайтвуд был не в настроении. — Явилась, — констатировал молодой человек, даже не оборачиваясь и одним глотком осушая содержимое стакана. — Ты хотел видеть меня? — спрашиваю серьезным тоном, стараясь не показывать свой страх. — Заткнись, Фрэй! — поворачивается ко мне, с горящими от злости глазами. Я вздрогнула.— Как ты посмела пойти сегодня одна на охоту, никого не предупредив? Ты помнишь о нашем уговоре или тебе напомнить?! — Алек…— робко начала я, забыв о том, что пообещала вести себя надменно. — Я сказал тебе заткнуться, глупая девчонка! — зашипел нефелим, подходя ко мне. Невольно отступаю назад под действием его гипнотического взгляда, пока не упираюсь в холодную бетонную стену. — Да что с тобой? Мы договорились, что я не буду мозолить тебе глаза, какая тебе разница до моих ночных действий?! Возможно, меня бы сегодня убили и это было бы тебе на руку, ты ведь давно мечтал от меня избавиться! — начинаю терять самоконтроль. На мгновение, мне показалось, что в его взгляде промелькнуло что-то еще, кроме ненависти и ярости, но я быстро выкинула это из головы, заметив, как близко друг к другу мы находимся. Мое тело моментально отреагировало на желанную близость. Как же сильно хочу дотронуться до него, запустить руки в волосы цвета обсидиана и целовать, целовать его губы до потери сознания. Он наклонился к моему уху, и я уловила его неповторимый аромат мяты и цитруса, смешанный с нотками алкоголя. — Никогда не смей повышать на меня голос, поняла? Здесь я раздаю указания, а ты им подчиняешься! — шептал он мне на ушко, опаляя своим пьянящим дыханием мою нежную кожу. — Хватит, Лайтвуд! Я устала быть марионеткой, выслушивать от тебя гадости и нарекания. Я ухожу. — Отталкиваю его, хотя мое сердце изнывает от нового приступа боли. Но Алек не собирался сдаваться. Схватив мое запястье, он грубо дернул меня к себе. В мгновение ока, оказываюсь прижата к разгоряченному телу и совершенно обезоружена. Не хочу сопротивляться. Хочу лишь закрыть глаза, прижаться к нему покрепче и почувствовать легкое дыхание на моих волосах. — Отпусти, ты пьян! — делаю еще одну попытку. — Никуда я тебя не отпущу, Кларисса. Тебе все равно некуда идти, — рявкнул Алек, и, в следующий момент, его губы оказались у меня на шее, проводя дорожку из горячих поцелуев до самых ключиц. Тихий стон вырывается изо рта. Совсем недавно, готова была душу продать за этот момент, но сейчас, стою здесь, с ним, он дарит мне поцелуи и я таю в его руках, забывая о своем израненном сердце, о своей измученной душе, забываю обо всех обидах на этого непредсказуемого молодого властителя. Плевать на все, плевать на то, что будет дальше! Я люблю его и это неизлечимая болезнь. Запускаю руки в его шелковистые волосы, совершенно не думая о последствиях. Он издает протяжный рык и целует меня в губы, показывая все свои накопившиеся эмоции, которые так долго прятал от всего живого. Бушующая страсть, гнев, отчаяние, боль, ненависть — все это перемешалось в бешеном танце наших уст. Его горько-сладкий поцелуй был пропитан алкоголем, что еще больше добавляло безумия. Притяжение между нами увеличивалось. Я тянулась к нему, точно он мой спасательный круг в океане страданий и мук. Любить его было одержимостью, пыткой. Мне хотелось целовать его так каждый божий день, засыпать и просыпаться рядом с ним, нежно смотреть на него спящего, хотелось быть счастливой. Счастливой с Александром Лайтвудом. — Ты все еще ненавидишь меня? — шепчу ему в губы. — Да. — Скажи мне это в глаза, Лайтвуд, — прошу, нервно кусая губы. Он отстраняется и меня снова обдает леденящим холодом. — Иди спать, Клэри, уже поздно, — отвечает Алек привычно-равнодушным тоном, садясь за рабочее место. Меня трясет. Я готова убить его за эту смену настроений. Подхожу к нему, сжимая кулаки до побеления. Он поднимает на меня свои пронзительные глаза, и я останавливаюсь, не в силах что-то предпринять. Противный комок застрял в горле. Как я могла рассчитывать на то, что Александр Гидеон Лайтвуд может что-то чувствовать ко мне? Какая же дура. Разворачиваюсь и ухожу, попутно смахивая предательские слезы и истерично хлопая дверью. Меня снова поглощает эта темная пропасть. Я больше так не могу. Надоело быть сильной. Кто-то идет за мной, я это чувствую, но даже не пытаюсь перестать рыдать, потому что сдерживаться нет сил. — Клэри! — долетает до меня звук родного голоса. Оборачиваюсь и вижу его. Александр смотрит на меня неотрывно, а я начинаю задыхаться от потока собственных слез. Какой же жалкой я сейчас выгляжу в его глазах. Сломленная, израненная кукла. Он притягивает меня в свои объятья, а я вырываюсь, сама не зная почему, бью его в грудь, выкрикивая грязные ругательства в лицо. Он продолжает молча удерживать меня, не обращая на жалкие попытки вырваться ни малейшего внимания. — Что тебе от меня нужно?! — еще громче кричу я, совершенно не заботясь о том, что нас могут услышать другие охотники. — Забыл пожелать спокойной ночи, — кривовато улыбается мой мучитель, смотря на ошалелый вид той, кто любит его всем сердцем. Растрепанная, исхудалая, с синяками на теле и красными от недостатка сна глазами, я выглядела далеко не привлекательно. — Да пошел ты к черту! — сплевываю, пропитывая каждое слово ядом.— Ненавижу! Ложь. Как бы я хотела ненавидеть, или стереть себе память, не знать о его существовании, не знать о существовании всего сумеречного мира. Брюнет продолжал смотреть на меня и улыбаться, как будто эта ситуация его забавляла. Но он не догадывался, что убивает меня этим раз за разом. — Скажи мне это в глаза, Фрэй. Скажи, что ненавидишь меня.— Он приподнял мой подбородок и большим пальцем смахнул слезинки с щек. От этого невесомого жеста, мое мертвое сердце пропустило удар. Я перестала вырываться. — Я тебя…— не дает договорить, снова целует меня, но уже совершенно по-новому. Этот поцелуй был похож на смесь нежности и еще чего-то более глубокого, название которому не могла дать. Или просто не могла в это поверить. В этот момент, я почувствовала себя фениксом, который заново возродился из кучки собственного пепла. В этот момент, я снова научилась жить. Научилась дышать. И ведь прекрасно понимаю, что мне будет тяжело совладать с пятьюдесятью оттенками Александра Гидеона Лайтвуда, но я все равно справлюсь с этим непокорным голубоглазым нефелимом. Справлюсь со всеми его оттенками, путем своих же страданий, и, в конце концов, мы оба будем счастливы. Потому что я люблю его. А ведь любовь должна быть жертвенной, правда?